Она отвела взгляд. Покачав головой, Аня покорно сбросила накидку и, взобравшись на кровать, связала свои лодыжки. Она скривила губы и протянула руки. Каэль быстро связал и их.
— Подвинься.
И снова Аня шокировано уставилась на него.
— Ты собрался спать в моей постели?
— Заклинатель легко развяжет любые узлы. Оставь я тебя одну, ты освободишься и перережешь мне глотку, даже не разбудив, — Каэль не был настолько глуп. — А так я проснусь от малейшего твоего движения. Я не собираюсь настаивать на чем-то большем. Ты меня не интересуешь.
Он не хотел женщину, дрожащую от страха и не приветствовавшую его прикосновения.
— Да, ты уже говорил, — ее спокойствие сменилось гневом, от которого у нее покраснели щеки. — Я не рада твоей компании.
— И как бы ты поступила на моем месте?
— На твоем месте я бы к данному моменту уже меня казнила, — вздохнула Аня. — Если подумать, спать в одной постели не так уж страшно.
Возможно, для нее и не страшно. Подвинувшись, она легла на бок. Каэль задул огонек в лампаде и забрался под одеяло. Хоть Аня и замерла, он на всякий случай прижал ее к своей груди, обнял за талию и протолкнул бедро ей между ног чуть выше коленей. Теперь она не пошевелилась бы без его ведома.
Осознав свою беспомощность, Аня напряглась и задрожала.
— Расслабься, — скомандовал Каэль.
— Я пытаюсь, — прошептала она. — Сегодня ты все равно не смог избежать королевских дел, — тихо добавила Аня.
Поскольку когда они доехали до трактира, некоторые сельские жители набрались смелости и подошли к королю с просьбами. Но разговоры с народом не утомляли Каэля, в отличие от церемоний и отчетов. Он был рад помочь людям с их проблемами.
— Я не пытаюсь избежать обязанностей.
— Я и не говорила, что пытаешься. Просто к тебе опять пришли с вопросами.
— То же самое, что и в цитадели, — по крайней мере, куча докладов, выслушанных им в тронном зале, подготовили его к встрече с народом. — Именно так поступает король.
Аня кивнула и, медленно расслабившись, крепче прижалась к Каэлю.
— Не хочешь убрать из постели свой меч? — сонно спросила она.
— Я не могу, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
— Вдруг я повернусь во сне и поранюсь?
— Единственна плоть, в которую вонзится этот меч, находится у тебя между бедер, — сдавленно рассмеялся Каэль. — Но если ты сама не раздвинешь ноги и не пригласишь меня, тебе нечего бояться.
Осознав его слова, Аня вновь обмерла. Больше она не дрожала, лишь напряглась. Предвидя, что рано или поздно Аня задремлет, Каэль закрыл глаза и приказал своему телу погрузиться в сон.
Проснулся он из-за шевеления рядом. Аня. Она не пыталась сбежать, только передвинула связанные руки, ища удобную позу. Затем тряхнула головой, щекоча его шею волосами. С каждым движением Аня терлась задом о член, сводя Каэля с ума.
— Замри, — грубо велел он.
— У меня чешется щека, — прошептала она. — Меня щекочут волосы или что-то еще, но я не могу почесаться связанными руками.
Каэль приподнялся и даже в полумраке сразу увидел на ее светлой коже насекомое. Резко выдохнув, он смахнул с Аниной щеки многоногое существо и лег обратно.
— Просто букашка, — сказал Каэль. — Ее больше нет.
Он хотел успокоить Аню, но добился противоположного эффекта. Она начала дико водить ладонями по своему лицу и волосам.
— Букашка?
— Я скинул ее с тебя.
— Куда? — Аня толкнула его с такой силой, что он чуть не свалился на пол.
— Если не наложишь заклинание, тебе нечего бояться.
— Есть чего. Она кусачая!
У этого насекомого не было клыков.
— Она не кусается…
— Но меня же укусила! — Аня хлопала связанными руками по постели и по своим ногам. — Кажется, она на мне. Я ее чувствую.
— Замри, — Каэль не мог вынести паники в ее голосе.
Пока Аня задыхалась и подрагивала, он сел и осмотрел постель. Было несложно увидеть насекомое на белой простыне.
Подцепив букашку ладонью, Каэль поднес ее к окну и указательным пальцем выкинул на улицу. Он снова закрыл ставни и вернулся к кровати.
— Ты не убил ее? — Аня недоуменно смотрела на него широко распахнутыми глазами.
Убить? С чего бы?
— Насекомое не причинило нам вреда, и я не голоден. Ложись обратно.
Она пододвинулась, но на бок не поворачивалась и продолжала наблюдать за Каэлем. Забравшись под одеяло и притянув Аню к себе, Каэль неизменно чувствовал на себе ее пристальный взгляд.
— Теперь спи, — приказал он.
Аня устроила голову у него на предплечье. Несколько минут спустя она расслабилась и заснула.
Закрыв глаза, Каэль тоже погрузился в сон.
4. Аня Нежеланная
Вейл
Проснувшись на четвертое утро, Аня увидела первый снег, падавший всю ночь до самого рассвета. Было так холодно, что он не растаял даже к тому времени, когда они вернулись на Королевский путь. На мили вокруг простирались поля Вейла, опустевшие к зиме и устланные белым покрывалом.
Покосившись на Каэля, Аня поймала на себе его взгляд. Казалось, он всегда либо пристально наблюдал за ней, либо пристально не наблюдал, либо же разглядывал ее с прищуром. Например, ранее утром Каэль проследил, чтобы Ане было тепло в накидке из волчьей шкуры.
Но сейчас он смотрел не на ее плащ.
— Я думал, твои волосы белые, как снег. Но теперь сравнил и понял, что они еще белее.
— Как у призрака? — натянуто улыбнулась Аня.
— Нет. Их волосы напоминают пепел или пыль.
— Ты видел призраков? — от удивления она приоткрыла рот.
— Еще ребенком, в Мертвых землях, — кивнул Каэль. — У них некрасивые волосы, твои же словно сама зима.
— Тусклые, холодные и голодные?
— Ты проголодалась? — нахмурился он.
— Пока что нет.
— Замерзла?
— Нет, — покачала головой Аня. — Я имела в виду, зима ассоциируется с одиночеством и холодом.
— Твои волосы наводят на мысли о прекраснейшей стороне зимы, — Каэль указал на заснеженные горы вдалеке. — О солнце, освещающем горные вершины.
Прежде Аню никогда не называли красивой. Ей порой казалось, что ивермерцы были готовы провозгласить модным что угодно, лишь бы не походить на нее. Никто не хотел уподобляться позору королевства.
— А ты похож на лето, — сказала Аня, затронутая словами Каэля. Он был горячим и пылающим жизнью, но не молодой весенней, а утвердившейся и расцветшей.
— Я тоже зимний. Скорее, как толстый медведь, впавший в спячку и расслабившийся в своем логове.
— Ты и расслабившийся?
— Всему виной королевская жизнь.
Аня не могла не рассмеяться. Каэль был самым жестким человеком из всех ею виденных. Даже во сне его мышцы оставались тверже камней, по пробуждению превращавшихся в живую непробиваемую стену.
— Если ты смягчился, каким же был до восхождения на трон… — Аня недоуменно замолчала. — Сейчас ты как сталь и камень. Разве бывает что-то тверже?
— Кое-что приходит на ум, — сухо ответил Каэль. — То, что ты чувствуешь ночами.
И вновь Аня не смогла сдержать смех, но вместе с тем покраснела. Не выдержав взгляда Каэля, она отвела глаза.
Уже три раза он ложился спать позади нее. Если Каэль был сталью, тогда она — печью, в которой эта сталь накалялась.
Все изменилось в первую ночь. Аня была напряжена и неуверенна. Каэль спас насекомое. Он действительно не был тем, кем его считали. Куда уж яснее. После того случая Аня больше не нервничала в его руках. Она чувствовала себя в безопасности.
Теперь, когда страх исчез, Аня раздумывала о приглашении, которое упоминал Каэль. Не будь она девственницей, ничего плохого не случилось бы. Все равно никто ее не хотел.
Но Каэль сказал, что не интересовался ею. Наверняка через его постель прошло множество согласных женщин. Не иначе, ведь в цитадели их было в избытке.
Ане было ненавистно думать о придворных дамах, ожидавших возвращения короля. И она старалась не представлять, каково это — лежать с ним в огне. Ей не хотелось превращаться в томящуюся девицу, тоскующую по мужчине, который отверг ее, хоть и по другим причинам, нежели все остальные.
Аня не могла винить Каэля. Он не посылал за ней и, конечно, не принял невесту, обещавшую его убить.
— Твоя мать переспала с глацианцем?
— С чего ты взял? — пораженно повернулась к нему Аня.
Он посмотрел на ее губы, затем на седые волосы.
— Все в Ивермере темноволосые. Но далеко на севере живут народы с белыми волосами.
— О, нет, — от смущения у нее заалели щеки. — Я убежала от няни и спряталась в спальне своей матери. Она наложила заклинание для окрашивания губ, и отдача ударила по мне.
— А как же твоя защита? — нахмурился Каэль. Все заклинатели были подвержены чарам и неуязвимы для отдачи.
— Моя мать — сильнейшая волшебница, — пожала плечами Аня, избегая его взгляда.
— Но ты — ее дочь и своего отца. Их сила должна была передаться тебе.
— Ни одна девочка не может быть могущественней королевы, — ответила Аня. — Мне стоило подумать, прежде чем заходить в ее спальню. Волшебство королевы так сильно, что на каждой стене начертаны руны, не выпускающие его наружу, — как ставни, не выпускающие свет из запертой комнаты.
— Зато оно изливается в Скайлвуд, — скривил губы Каэль. — Как и вся грязная магия Ивермера. Вот почему по вашему лесу бродят монстры.
— Мой народ изобрел особые чары, защищающие нас от них, — покачала головой Аня.
— И вы считаете, что чудища появились сами по себе? — прищурился Каэль. — Вы осознанно пользуетесь магией. Намеренно произносите заклинания. Думаешь, олени и деревья поколдовали и сами испортили свой дом?
Возможно, он был прав. Но все началось так давно, что до истины было не докопаться.
— Даже если так, ты не можешь поспорить, что лесом завладела ужасная магия.
— Получается, отдача изливается в Скайлвуд и подкрепляет Ивермер, из-за чего каждое ваше поколение сильнее предыдущего, а лес опаснее. Разве нет?
— Не исключено, — согласилась Аня. Мир должен пребывать в равновесии, поэтому отмеренное, прицельно направленное волшебство видоизменялось в нечто дикое и хаотичное. Так что дикий