Лара отдаёт мне яйцо, книги, футляр с украшениями, коротко отчитывается и завершает доклад немного неприятным для меня сообщением:
— Леди, сомнительно, что лорд Зеер выплатит вам назначенную государем компенсацию.
— Вот как? Он намерен обратиться к королю?
Отменить решение Римана может только его величество, ни один судья не осмелится, да и нет у судей таких полномочий.
— Нет, леди. Просто у лорда Зеера не будет столько средств, даже если он продаст всё родовое имущество. Он крепко повздорил с сыном, обозвал его бесполезным.
— Хм?
— Против младшего лорда начато служебное расследование. Вероятно, он будет уволен без возможности вернуться на государственную службу.
— Ясно.
Лара кланяется мне по-мужски и уходит, не утруждая себя пожеланиями приятного аппетита или доброй ночи.
Я ужинаю в одиночестве, и ощущение, что Риман исчез, возвращается. Чем больше я думаю, тем больше мне хочется увидеть его высочество, но я сдерживаюсь. Я не должна мешать, тем более отвлекать от работы, поэтому я возвращаюсь в спальню. Чтобы не думать о глупостях, буду тренироваться, это лучшее, что я могу сейчас делать. В первую очередь я подпитываю яйцо, вливаю в него магию, пока не устаю, затем втягиваю энергию и надеюсь, что удастся удержать её чуть дольше, чем это происходило раньше. И, наконец, медитация. Авось, получится освоить «призрачные когти». Или я снова делаю что-то не так?
За окном окончательно темнеет, время близится к полуночи.
Я вызываю ноутбук, открываю каталог и кликаю «купить», подтверждаю списание карат. Передо мной воздух тотчас сгущается, скручивается в упругий темнеющий вихрь, и вот уже кажется, что вращается не воздух, а сам космос, в черноте ночного мрака мелькают разноцветные звёзды… Из воронки на руку выпадает игрушка величиной с яблоко. Я выбрала озорную ярко-оранжевую мордочку, сделанную из материала, на ощупь напоминающего замшу. Похожая игрушка-антистресс была у меня в прошлой жизни, естественно, самая обычная, ни капли не волшебная. Её можно было мять, менять форму рожицы, то выпячивая щёки, то выдвигая вперёд подбородок, то, наоборот, делая несоразмерно-гигантским лоб. Это мордочка не сильно отличается. Описание обещает, что «замшевый» материал похож на пластилин и пропитан травяным настоем с успокаивающим эффектом. Но главное, «замша» сама по себе обладает свойством вытягивать негатив.
Сжав в руки мордашку, я выхожу из отведённых мне покоев. Лара сказала, что я не должна самовольно покидать крыло, где проживает его высочество. Выходить в гостиную запрета не было. Впрочем, мне не нужна гостиная, мне нужен рабочий кабинет. На полу лежит полоска света. Риман до сих пор работает?
Мне вдруг становится очень неловко за свой порыв. Взрослый мужчина — а я ему игрушку принесла. Я усмехаюсь, но назад не поворачиваюсь, стучусь.
— Да?
— Ваше высочество, вы всё ещё здесь?
— Шелли…
Я вхожу. Переступая рассыпанные по полу бумаги, подхожу к столу.
— Ваше высочество…
— Что-то не так, Шелли?
— Ваше высочество, неужели нельзя чуть больше работы передать помощникам? Вы совсем не отдыхаете.
Какое я имею право поучать? Но промолчать не получается.
Не задумываясь, я мну в пальцах оранжевую рожицу.
— Что это? — Риман не мог не заметить.
Похоже, рожица действительно работает. Я чувствую прежнее смущение, но уже не волнуюсь. В худшем случае Риман надо мной посмеётся. Что же, говорят, смех продлевает жизнь, так что это тоже неплохо.
Я протягиваю игрушку:
— Ваше высочество, я не знаю, сколько времени займёт путешествие. Надеюсь, эта безделушка скрасит ваше плавание.
— Хм? — Риман пялится на рожицу, лежащую в моей ладони, словно не представляет, как реагировать.
Чёрт, Риман смотрел со мной мультики. Как ему может не нравиться игрушка?!
А если серьёзно… Неужели Риман никогда не получал подарков? Не тех, которые полагаются по протоколу, не тех, которые подносят подданные, с расчётом получить в будущем некое благо, а самых обычных, человеческих, сделанных от души, без всякой задней мысли.
Хотя сказать, что выгоды я не получу, нельзя. Если Риман оставит игрушку при себе, то она каждый раз будет напоминать ему обо мне.
Риман снимает рожицу с моей ладони, чуть сжимает, тотчас замирает. Опасается испортить?
— Она как глина, держит форму, — подсказываю я.
Риман сплющивает рожицу в лепёшку, хмыкает, сжимает в кулаке. Рожица возвращает объём и превращается в кособокую колбаску.
— Мило…, — другого слова Риман не находит.
Я улыбаюсь.
— Ваше высочество, у меня к вам просьба.
— Да? — его взгляд моментально леденеет.
Наверняка Риман подумал, что я попрошу что-то для себя. Нет, он ошибается.
— Ваше высочество, я прошу, позаботьтесь не только о народе, о тех, кто пошёл за вами, но и в первую очередь о себе, — продолжать оставаться в кабинете нет причин, и у Римана всё ещё есть дела. — Доброй ночи, выше высочество.
Я выхожу, закрываю за собой дверь. Чувство потери вспыхивает с невероятной остротой, но я возвращаюсь в спальню, сбрасываю платье, натягиваю ночную сорочку, забираюсь под одеяло, укрываюсь. Как будто одеяло может отгородить меня от самой себя…
Этой ночью мне так и не удаётся заснуть, я ворочаюсь с боку на бок до самого рассвета.
Когда кромешная темнота сменяется предрассветной мглой, ночник мягко вспыхивает, и комната наполняется светом. Я резко поворачиваю голову, сажусь. У ночника стоит Лара.
— Леди, вы проснулись? — безразлично спрашивает она, как будто не видит, что я напугана её внезапным появлением. — Вставайте, леди, мы прямо сейчас покидаем дворец.
— Что? Почему?
— Без государя здесь станет опасно.
— Его высочество…?
— Около получаса назад государь покинул дворец.
Глава 35
Одноэтажный каменный дом с приплюснутой черепичной крышей ничем не выделяется среди таких же домов, теснящихся по обеим сторонам неширокой улицы. В доме мне предстоит провести… Вечность? По крайней мере, кажется именно так.
Лара сразу предупреждает, что про прогулки можно забыть. Дом станет моей крепостью и моей же клеткой одновременно. Я не возражаю, ведь быть запертой предпочтительнее, чем быть мёртвой, и я старательно запоминаю рычаги, открывающие тайные ходы на случай вынужденного бегства.
С самого отъезда его высочества в столице неспокойно.
Город захлёстывают слухи. Их до нас с Ларой исправно доносит домоправительница. Крепкая женщина крестьянского телосложения будет кухарить, стирать, убирать, ходить за покупками и развлекать нас новостями. Соседи считают её хозяйкой дома вдовой Тимран. Кто она на самом деле? Одна из людей его высочества.
— Говорят, кронпринц так спешил угодить фаворитке, что покинул Лавис всего на двух кораблях, Люди спорят, вернётся ли его высочество, когда протрезвеет, после того, как на корабле кончится вино, или пополнит винные запасы в Торвине.
Плохой слух. Вместо исцеления любовью у нас получилось любовное помешательство, переходящее в откровенное безумство. И с каждым часом о Римане говорят всё хуже и хуже, к его возвращению вся столица будет ненавидеть кронпринца и боготворить принца Дорана. Я не представляю, что можно будет сделать, чтобы переломить общественное мнение.
Днём позднее приходит более тревожный слух.
— Говорят, король настолько разочарован безрассудной выходкой наследника, что перед лордами объявил о намерении передать титул кронпринца младшему сыну, сразу после того, как его высочество кронпринц вернётся.
Я не знаю, оттягивает ли король время, тем самым помогая Риману или просто соблюдает формальности.
— Говорят, кронпринц трусливо сбежал из Лависа, чтобы вести беззаботную жизнь в империи. Говорят, принцесса Оливия безутешна. Говорят, принцесса заслуживает счастья, и пусть бы на ней женился достойный принц Доран. Говорят…
Слухи-слухи-слухи, и никаких достоверных сведений.
Мне стоило поискать в «Системе» артефакты связи… Хах, нужны ли они Риману, если он даже не попрощался толком? Да, он предупредил, что время не ждёт, что он должен отправиться в империю как можно скорее, а потом была неловкость с антистрессовой рожицей… Я всё испортила? В любом случае, уверена, Риман попросил бы меня передать артефакт адъютанту или помощнику, носившему гражданскую одежду. Я вздыхаю. Мне следовало хотя бы спросить, как долго Римана не будет, но я даже этого не сделала. А, впрочем, что изменится от того, что я знаю или не знаю?
— Леди, раньше, чем через два месяца государь точно не вернётся, — безразлично пожимает плечами Лара, но в её голосе слышится глубоко спрятанные тоска и беспокойство.
— Так долго?!
— Самым коротким маршрутом плыть до империи около месяца, однако самый короткий путь проходит через Лериатский пролив, слишком опасно. Я могу лишь догадываться, что государю придётся обходить Лериат со стороны океана, а значит, нужно прибавить ещё одни месяц.
— Его не будет полгода?!
— Возможно, дольше.
Невысказанное, что путешествие смертельно опасно, и что Риман может не вернуться никогда, погибнуть, повисает в воздухе.
— Государь вернётся в сиянии славы раньше, чем мы смеем ожидать! — Лара повышает голос, словно пытается громкостью слов заглушить тревогу.
Я вздыхаю.
Месяц или полгода, ожидание обещает быть мучительно долгим.
Погрузиться в меланхолию не позволяет учитель.
Я не знаю, как монах появляется в доме, ведь он жил у графини. Утром я выхожу на кухню, отдельной столовой нет, монах, облачённый в красную тогу, сидит за столом. Над пиалой поднимается пар, плывёт слабый аромат жасмина. В этот раз перед стариком лежит деревянная рамка, заполненная светлым песком. Рядом выложены гладкие камни. Старик берёт один и бросает в песок, поднимает миниатюрные грабельки и прочерчивает вокруг камня круги, затем бросает в песок второй камень. Я присаживаюсь с краю и наблюдаю.
Старик заканчивает рисунок, делает несколько глотков чая, а затем безжалостно стирает композицию, вынимает камни, раскладывает на столе и начинает с начала.