Она встряхнулась, встала. Кивнула кухарке.
— Спасибо, Мона. Я предупрежу стражу ещё раз, и ты помни, что посторонним в кухне не место. Ни гостям, ни их челяди. Поняла?
— Так она назвалась матерью будущего лорда, миледи! — усмехнулась Мона. — По приказу короля. Сама не знаю, почему я растерялась и позволила. Но я тоже за порядок в моей кухне, и нечего всяким ни с того ни с сего вмешиваться в мои дела!
— Если вдруг войско короля возьмет Несс… — Иларис посмотрела выразительно. — В любом ином случае королю нет дела до твоей кухни.
— Не пугайте так, миледи! — всплеснула руками кухарка, — войско короля возьмёт Несс, скажете тоже!
Пока что они понимали друг друга.
Поднимаясь по лестнице наверх, Иларис задержалась у окна и бросила взгляд вверх, на облака. Из-за них как раз выкатилась круглая спелая луна и вовсю светила теперь на замок Несс, на тёмный парк…
Та самая луна. Нечасто она бывает такой огромной и яркой, но сейчас была, та самая. Как тогда.
Иларис не без труда подавила холодную дрожь.
Ничего страшного. Просто неприятные воспоминания.
Они покинули только что сданный замок, а луна светила, то есть просто занималась своим делом. Осада длиной в несколько месяцев. Продовольствие заканчивалось, и, самое ужасное — что-то случилось с колодцами, остаться без воды было совсем уж невыносимо. Старый герцог, стискивая зубы, сдался. Впереди неизвестность, и надежда самая смутная. Тогда гибель близких как будто ещё стояла перед глазами, а отвратительный смрад погребальный костров ещё щекотал ноздри. Там, в замке, приходилось сжигать тела убитых…
Иларис казалось, что она умерла. Дышала, двигалась, делала множество дел, кого-то утешала, распоряжалась — но умерла. Вдова дважды — когда-то у неё не стало мужа, и вот, недавно — любимого, погибшего при очередной попытке врагов штурмовать стены. Свекр согласился на их будущий брак, когда истечёт трехлетний траур по его сыну. И вот теперь всё, больше ничего не будет. Не получалось верить, не хотелось надеяться. А потом…
Чужие руки, больно стиснувшие её плечи, и насмешливое:
— Да на такие кости не бросятся даже мои собаки!
Ну да, её кости. Тогда она, должно быть, выглядела ужасно. И тот человек ничего не сделал, хотя мог всё. Он лишь оттолкнул её, отвернулся и лег спать. И хорошо — она его тоже не хотела. Он лишь раздул бы до неба пламя её ненависти, но она и так его возненавидела — и за те слова, и за прочее.
С ней могло случиться нечто во много раз худшее, так что есть за что поблагодарить судьбу. Те слова можно было забыть сразу. Но не получалось. Именно они остались острыми колючками в душе. И вот теперь, снова светила луна, точь-в-точь такая…
Иларис захлопнула ставни на окне, и постояла немного, прижавшись лбом к холодной каменной стене, прочитала молитву, чтобы успокоиться, и продолжила подниматься по лестнице. Голова кружилась, немного шатало, и напрасно она не взяла с собой лампу. Ещё немного. Вот…
Она толкнула дверь и вошла в спальню. Распустила шнуровку на платье и сняла его, бросила на низкое кресло, и со стоном удовольствия вытянулась на кровати. И провалилась в сон, сразу.
Когда некоторое время спустя кто-то рядом пробормотал что-то про демонов преисподней, а потом накрыл её одеялом — она не слышала. И очень жаль. Потому что это сделала точно не её горничная…
Часть 6. Во сне и наяву
Иларис не любила сны, потому что они редко доставляли удовольствие. Да чего там — никогда. Лучше спокойно спать до утра. Сновидение — это всегда тревога, предвестник нехорошего. Но в эту ночь…
В эту ночь она спала сладко. Даже более чем. Фея сновидений была щедра на этот раз и отправила её в счастливое время первых месяцев замужества, когда муж после свадьбы увез её в отдалённый маленький замок среди лесов и цветущих лугов.
Муж, лорд Эстон Шалль, был сильным и красивым. И умелым любовником, добрым и внимательным. Действуя не спеша, он довольно быстро разбудил чувственность в недавней робкой девочке, которая досталась ему в жёны. И он остался её единственным мужчиной, так что вспоминать, кроме него, было некого.
Про любовницу с двумя детьми, с которой муж не собирался расставаться, она узнала много позже, незадолго до его гибели на охоте. И свекровь уверяла, что это удел всех благородных женщин и не надо быть дурочкой…
Но это все осталось за пределами сна. А во сне — она была счастлива.
Он был рядом. Она прикасалась к его обнаженному телу. Его ладонь по-хозяйски прошлась по ней, приподнимая сорочку, от колена до ключиц, огладила упругую грудь, накрыла… у него были жесткие пальцы, но ласкали они нежно. Вот горячий язык коснулся…
— Милорд, не останавливайтесь, прошу вас… о милорд!
Глухой шёпот в ответ:
— Да, моя леди, даже не сомневайтесь…
— О, Эстон…
Он отодвинулся… вот зачем?!
По телу гуляли горячие волны, ей хотелось прижиматься, тереться, ласкаться. Она бы укусила его — вздумай он, к примеру, уйти!
Его дыхание, глубокое, хорошо слышное. Его грудь, заросшая тёмными волосами, пальцы в них путаются, и это приятно, и гладить его ей так нравится.
Он продолжает её трогать, но уже через рубашку. Он стал холоднее. Больше не целует. Прижимает к себе — в ответ, потому что она не даёт себя оттолкнуть.
— Эстон, что случилось? Вы больше не любите меня?
— Вы сейчас меня с ума сведете, моя леди…
Он медленно обводит пальцем её лицо, трогает губы, проводит ладонью по спине. И ей искренне непонятно, зачем он медлит и не переходит к главному, она уже давно бедром ощущает… всю величину этой непонятности.
Он её целует, чересчур осторожно, опять кладет руку на грудь, в его большой ладони её грудь прячется вся, целиком.
Он пытается что-то ей объяснять, как неразумной девочке.
Тут появляется отец мужа, бросает что-то отрывисто — она не понимает, она смотрит на Эстона. Но она в дорогом платье с золотистой каймой, в шелковом плаще, с брошью Бентенуров на левом плече. Рядом стоит свекровь, столь же парадно одетая. Старшей невестки нет — та последнее время больна. Они встречают посольство из горных княжеств, послы уже появились в воротах, огромные мужчины в косматых плащах.
— Эстон?! — она с грустью сморит на мужа, но ему нет до неё дела, его взгляд устремлён туда, на посольство.
И она понимает, что это всё, это был их последний раз.
Слёзы текут по щекам…
Но он подходит и обнимает её, целует в губы, и теперь она пугается — как можно, при всех?!
Но опять никого нет. Они снова одни. Но уже всё изменилось. Теперь она удобно пристраивает голову ему на плечо, и он не возражает. Он гладит её по волосам. Они снова в постели, ну конечно. Темно и никаких послов в мохнатых плащах.
Она на миг распахивает глаза, смотрит в пустую темноту, и снова прижимается к нему щекой. Ей что-то снилось сейчас?
Он поворачивается немного, обнимает, закидывает на неё ногу, она ёрзает, устраиваясь удобнее. Им так хорошо вдвоем в этой темноте.
— Спите, леди, — говорит он и снова её целует, теперь в щеку.
Чуть позже он осторожно отодвигается. Она улыбается и перекатывается, и снова оказывается с ним рядом. Это шалость. Это приятно. Им обоим хочется любви, и его желание опять так очевидно. Но теперь им хочется разной любви. Ей — спать, но непременно с ним рядом, прикасаясь, слыша его дыхание и впитывая кожей его тепло. Спать, и невозможно сопротивляться.
Он соглашается, кладёт руку ей на грудь и надолго остаётся неподвижным.
Потом Иларис открыла глаза, когда вокруг уже светало — наступило раннее утро. Она огляделась, недоумевая и сомневаясь — она ещё спит? Потому что было непонятно…
Мужчина рядом с ней пошевелился — он не спал. Он повернулся, скрипнула кровать. Их взгляды встретились. Иларис подскочила на подушках, села, закрываясь одеялом. Этого не может быть.
Мужчина рядом с ней! В постели.
— Да как вы посмели, лорд Конрад?! Как вы сюда попали?!
Тяжелый подсвечник со столика, кажется, сам прыгнул в руку — она не заметила, как схватила его. Замахнулась. Она была потрясена. И в ярости.
Её разум отказывался это принимать!
И тут же на её запястье сомкнулись его сильные пальцы, повернули, заставив уронить подсвечник на одеяло.
Он взял его другой рукой, бросил под кровать.
— Не надо так, леди. Убивать меня вроде не за что.
— Как вы сюда попали? — прошептала она.
Такой дурацкий и несущественный вопрос. К тому же она уже поняла.
— Я гость в Нессе, леди, — пояснил он с легкой усмешкой. — И мне любезно предоставили эту комнату.
Ну конечно. Несколько долгих мгновений всё же потребовалось ей, чтобы даже не понять, где она находится, а поверить в это.
Это не её спальня. Это комната лорда Конрада Бира. Остальных женихов поселили поблизости, в этом же крыле. А её комнаты этажом выше. Получается, прямо над этими.
Она ошиблась на один этаж. Никогда ещё с ней не случалось ничего подобного…
— Может быть, это вранье, что ваш муж лорд Шалль погиб на охоте? Может, он погиб от подсвечника в нежной руке любимой? — продолжал потешаться лорд Конрад. — У вас странные наклонности, леди Шалль. Сначала совращаете, потом…
— Что?.. Совращаю?! — она опять прошептала это, потому что голос вдруг пропал.
— Очень стараетесь, по крайней мере, — он улыбался. — Леди, я всё ещё не понимаю, как устоял против такого напора. Не каждый живой мужчина сможет. Надо в зеркало заглянуть, может, я там уже не отражаюсь? Потрогайте, — и протянул ей руку, — живой я, как считаете?
Она отдернула руку.
— Я понял. Мужчине в Нессе непросто сохранить непорочность, ведь к нему в постель является прекрасная леди, и нужно быть очень стойким… или идиотом, а лучше и то и другое вместе. А может, это часть испытаний? Я выдержал? Или наоборот?.. — он всё-таки взял её руку и попытался поднести к губам, она выдернула.
— Не смейте…
— Успокойтесь, прошу вас, — вдруг сказал он уже другим тоном. — Признаюсь, вначале я был обескуражен, потом в восторге, но всё-таки сообразил, что происходит недоразумение. Когда вы произнесли не моё имя. Чужого мне не надо, леди Иларис. Да и вы бы не простили, да? Или простили бы?