ем момента у нее вдруг возникло дикое желание попробовать это сделать… может быть, потому, что его глаза были всегда так холодны и так невыразимо надменны, как будто она и не человек вовсе и он может не скрывать свое раздражение, так как принужден тратить на нее свое драгоценное время. Таковы были его взгляды на женщин, что он уже не мог оставить Эйприл наедине с ее проблемами, как не смог бы бросить свою жену.
Жена дона Карлосаде Формера-и-Сантоса, когда она появится у него, — так как, насколько знала Эйприл, он был холостяком и завидным женихом, — могла рассчитывать на то, что она никогда не окажется покинутой и ей, разумеется, никогда не будет позволено оставить мужа. Дон Карлос женится на ней только в том случае, если она в мельчайших деталях будет соответствовать тому образу жизни, который он установил для нее. Выйдя за него замуж, она останется ему верной до самой смерти, никаких сомнений по этому поводу просто не возникает.
Эйприл немного испугалась при одной только мысли о той женщине, которая однажды станет женой дона Карлоса. От такого пожизненного рабства — а как еще это назвать? — на нее повеяло холодом. Но впрочем, именно дону Карлосу она обязана тем, что не сидит больше в пустой квартире в ожидании телефонного звонка или поворота ключа во входной двери. Именно ему она обязана тем, что у нее появилось временное пристанище, и такое роскошное.
Но ему она обязана также и тем, что ощущает себя не более чем досадной помехой, от которой он не может отмахнуться в силу своего воспитания и природного стремления к порядку. А вовсе не привлекательной молодой женщиной, к которой он бы снизошел, если бы они встретились при других обстоятельствах.
На следующее утро он позвонил около одиннадцати и сказал, что собирается обедать в ее гостинице. В час дня — в Мадриде еще не обедали в это время, и Эйприл поняла, что это уступка ее английским привычкам, — он приехал, и девушка спустилась в вестибюль.
Она приложила все свои старания, чтобы привести внешность в порядок, и теперь выглядела очаровательно. Ее платье было белоснежным, а благоухающие лавандовой водой волосы мягко падали на плечи. В ней ничего не было от ультрасовременной молодой англичанки — и, безусловно, ничего от того американского шика, которым так впечатляла Венеция Кортес.
— Buenos dias, senorita[4], — спокойно сказал дон Карлос. Какое-то время он внимательно ее рассматривал. — Вы хорошо спали?
— Очень хорошо, сеньор, — тут же ответила она и добавила с легкой улыбкой: — Иначе и быть не могло. Здесь чрезвычайно удобные кровати.
Он ничего не ответил, но опять взял Эйприл под руку — видимо, он делал это всегда, когда сопровождал женщин, — и повел ее по направлению к прохладному патио, расположенному в самом центре гостиницы. Здесь, в окружении растений в вазонах и вьющегося винограда, они выпили аперитив. Дон Карлос был безукоризненно одет, так же, впрочем, как и накануне; присев, он тщательно подтянул брюки, чтобы не возникло складок, и девушка была совершенно потрясена безукоризненной белизной его белья и худыми, смуглыми и сильными запястьями, выглядывающими из-под манжет рубашки.
— Расскажите мне о себе, мисс Дей, — потребовал он. — У вас остались родители в Англии?
Она покачала головой:
— Нет. Мой отец умер в прошлом году, а мать я едва помню.
— Неужели? — пробормотал дон Карлос, задумчиво глядя на нее. Не сразу она разглядела в его глазах огонек восхищения, когда он останавливал на ней свой взгляд. — Кем был ваш отец?
— Он был священник, — ответила Эйприл, понимая, что он пытается определить ее статус.
— Ясно. — Он зажег длинную, тонкую испанскую сигарету и стал сосредоточенно смотреть на ее тлеющий кончик. — А в какой части Англии вы жили?
— Мы жили в Девоне, — сказала девушка, и на ее лице отразилась тоска по дому. — Кажется, что это было так давно. Так много произошло за это время! Теперь у меня нет дома, а папа умер. Вполне возможно, что я даже не вернусь назад на родину.
Он поднял глаза, чтобы взглянуть ей в лицо:
— Вас беспокоит, что вы можете не вернуться в родные места? Но мир так обширен, вам есть что посмотреть. Вы слишком молоды, чтобы прозябать в глуши деревенского прихода. Смерть вашего отца распахнула перед вами двери, вы уже познакомились с Испанией. И могу я поинтересоваться, показалась ли вам привлекательной эта страна?
Эйприл вспомнила о жаре и пыли последних недель, о кипящем котле, в который превратился Мадрид. Но она тут же вспомнила и о звездных ночах, о тяжелом аромате цветов, о чарующей вежливости простых испанских людей. Она подумала о мужчинах, таких, например, как тот, с кем она сейчас разговаривает, — об их достоинстве и здравом подходе к жизни. Так ей показалось, по крайней мере. Даже в разгаре удовольствий они находят время задуматься о смерти. Они заигрывают со смертью на арене для боя быков, и для них это не более чем спектакль. В глубине их темных глаз таится огонь, а это значит, что они быстро меняют свое настроение. В чем они еще сильны, так это в любви… В них угадываются прекрасные любовники. Хотя дон Карлос, возможно, составляет исключение.
Что касается остальной Испании — той, что простирается за каменными пригородами Мадрида, — то о ней Эйприл вообще ничего не знала. Весь ее краткий опыт касался только Мадрида. Но все равно она постепенно осознавала, что Испания начинает завораживать ее.
— Жаль, что мне придется вернуться домой до того, как я узнаю больше об этой стране.
— Да, — согласился дон Карлос, — жаль.
Пожилая дама прошла мимо них в ресторан, за ней следовала молодая женщина, очевидно сопровождавшая ее. Обе остановились на мгновение и поклонились, в то время, как дон Карлос с живостью вскочил со своего места и церемонно поклонился. Старшая женщина изогнула губы в холодном подобии улыбки, а младшая была так робка, что даже не посмела поднять глаза.
Дон Карлос еще довольно долго стоял возле своего стула после того, как они прошли мимо, и хотя Эйприл следила за этими двумя представительницами ее пола, которые были так дорого и изысканно одеты, что на мгновение она почувствовала приступ зависти, но все же заметила, как он нахмурился, когда, в конце концов вновь опустился на стул.
— Не пора ли нам идти обедать? — произнес он скованным тоном. — Здесь довольно оживленно, в ресторане мы почувствуем себя более уединенно. Я заказал столик в углу. Кроме того, мне нужно вам кое-что сказать, и было бы лучше, если бы нас не прерывали.
Заинтригованная, Эйприл последовала за ним в ресторан. Их столик загораживала громадная колонна, поднимающаяся к потолку, к тому же подножие колонны было украшено целым каскадом цветов и зелени, скрывавшим столик от любопытных глаз. Дон Карлос просмотрел меню и попросил разрешения Эйприл сделать выбор за нее; из разговора с официантом она поняла, что ее спутник настаивал на самом быстром исполнении заказа.
— Мисс Дей, — начал он после того, как принесли вино, и оно было разлито по бокалам, — вы отдаете себе отчет в том, что находитесь в несколько необычной ситуации?
Она пристально посмотрела на него:
— Вы имеете в виду, что до сих пор ничего не узнали о сеньоре Кортесе?
— Забудьте о сеньоре Кортесе, — ответил он резко. — Насколько я знаю, он сейчас в Бразилии, в любом случае в квартире никого нет. Я специально заезжал туда сегодня утром. Но последствия такого безрассудного поведения сеньора и сеньоры Кортес оборачиваются для вас довольно жестоким образом.
Эйприл смутилась:
— Вы хотите сказать, что я вряд ли получу свои деньги?
Он нетерпеливо махнул рукой:
— Моя дорогая мисс Дей, я просил вас забыть о сеньоре Кортесе, а также о деньгах, которые он вам должен. Деньги — это самая незначительная часть вашего затруднительного положения. Вчера вечером я понял, что последствия того, что случилось, могут быть самыми серьезными. А после ночи, проведенной в раздумьях о ваших проблемах, я понял, что существует только один выход. Вас видели покидающей квартиру Кортесов в моем обществе, a портье прекрасно знал, что в квартире больше никого нет, кто бы мог присматривать за вами. Вы приехали сюда с чемоданом — опять в моем обществе! — и по крайней мере два моих ближайших друга видели нас вместе, не говоря уже об управляющем и нескольких случайных знакомых.
Эйприл выглядела совершенно сбитой с толку, но затем неожиданно она вдруг поняла, куда он клонит. Ее лицо густо покраснело.
— Но, дон Карлос, — запротестовала она, — не делаете ли вы из мухи слона? Я имею в виду…
— Имеем ли мы с вами в виду одно и то же или нет — это ничего не изменит, — ответил он с непреклонной жесткостью. — В Испании приняты определенные нормы поведения, и даже в Англии, я полагаю, молодые девушки все еще заботятся о своей репутации. — Он проговорил это довольно сухо, так как явно не был уверен в справедливости последнего утверждения. — Вы простая молодая девушка, которая приехала в эту страну работать, а когда вас покинули, вы обратились ко мне.
Он поднял свою аристократическую руку, заставляя Эйприл подавить в себе взрыв негодования.
— Вам ничего более не оставалось! Я был рад вам помочь, но я слишком поздно осознал то щекотливое положение, в которое вас поставил. Если вы хотите сохранить свое доброе имя, а я — возможность прямо смотреть в глаза своим друзьям, то вы должны будете принять от меня нечто большее, чем помощь. Вы должны принять от меня предложение стать моей женой!
— Что? — задохнулась она.
— Я должен сделать вам предложение, и вы должны согласиться. У вас нет выбора. Вы согласны оказать мне честь стать моей женой, мисс Дей? Вы позволите мне огласить нашу помолвку?
— Вы, наверное, сумасшедший! — изумленно произнесла Эйприл.
Неожиданно в глазах дона Карлоса мелькнула насмешка. Он явно наслаждался ситуацией.
— Я не мог даже предположить, — сказал он с улыбкой, — что, когда придет время мне обзавестись женой, в ответ на мое предложение меня назовут сумасшедшим.