— Черт! Чееерт! — Кричит он, отпуская меня и вновь закашливаясь. — Не может быть…. Вот тебе и обещанная невеста.
Я смотрю на него и не могу отвести глаз.
Это то самое, что зовут ужасающей красотой. Крепкий, высокий, с яркими рисунками мышц под кожей. Темные волосы собраны в косу почти до пояса, а лицо… Оно такое, что можно добровольно перестать дышать, лишь бы смотреть, разглядывать. Художники многое бы отдали, для того чтобы нарисовать его, о нем бы слагали песни, и писали истории.
Только вот он едва не убил меня, и сейчас, после моего поступка, очень зол. Но даже гнев не портит его красоту, только делает ее хищной, устрашающей, и мне страшно. Равно как и должно быть, если ты обнаженная, уставшая и умирающая от жажды, валяешься в ногах у своего возможного убийцы или насильника.
Он бросает на меня холодный взгляд темных глаз и меня будто кипятком ошпаривает. Мне нельзя было смотреть, нельзя было! Это как трясти костью перед мордой дикой собаки, веря, что она тебя не загрызет.
Резко опускаю глаза в пол, но поздно, меня вновь рывком ставят на ноги, больно хватая за волосы и вытягивая вверх, но тут же отпускают, злобно шипя.
— Диа-ши…
Я закрываю глаза так сильно, что становиться больно, чувствуя, как дыхание ледяным воздухом касается щек.
— Вас же нет больше? Вы же ушли в другие миры, или я чего-то не знаю? Ну! Отвечай! Он трясет меня, и я испуганно вскрикиваю.
— Говори!
— Моя бабушка! Она была последней диа-ши!
— Значит, она тебя научила. — Все еще злясь, произносит он и отпускает меня так резко, что я больно падаю, ударяясь коленями о пол, заставляя монстра надо мной вновь злобно зашипеть от парной боли.
— Маленькая никчемная муха. Я найду способ взять тебя. Хочешь ты того или нет.
— Сарам! Забери ее и запри. — Командует он и подняв глаза я вижу того самого призрачного стража, который хватает меня за шкирку и грубо тянет за собой, вынуждая мужчину повести плечами от ощущений и разочарованно добавить:
— Бережнее. Смотри, чтобы ни один волос не упал с ее головы.
Согласно кивнув, страж поволок меня в открывшуюся в стене арку.
Лязгнула дверь, и меня грубо впихнули внутрь маленькой камеры, в которой были только стены. Тяжелая створка за спиной захлопнулась, отрезая меня от последнего источника света и вновь оказавшись в темноте, я опустилась на пол, обняла свои колени и всхлипнула.
Я сделала все что могла. Да, глупо и опрометчиво, но связав нас, я временно уберегла свое тело от боли, подписывая себе приговор на заточение. Теперь же сомневалась, что нужно было это делать. Закончить бы все побыстрее, и оправиться уже в темный мир к своим родным, а не сидеть здесь и ждать чего-то. И не факт что это что-то покажется мне лучше.
Но я испугалась.
Испугалась боли, стыда. Они болезненно полоснули мне по ребрам, когда мужчина попытался взять меня. Вот так, грубо и безжалостно, придавив к стене, после всего того, что я прошла на этом долгом пути, с того самого момента, как меня нарекли избранной.
Я просто сирота с улицы, и меня легко отдали в жертву. Отмыли, накормили, причесали и обрядили в то глупое платье, по которому я сейчас уже скучала, чувствуя себе крайне глупо.
Холодно. В этом жутком подземелье по-настоящему холодно, и голое тело, не готовое к такой температуре, тряслось, а зубы предательски стучали, делая этот звук единственным в непроницаемой тишине. Я все еще хотела пить.
Сейчас, когда сердце прекратило так бешено биться после испуга, ощущение лютой жажды вновь опустилось в горло, сухими ветрами пустыни опаляя рот.
Мне становилось все хуже с каждой секундой, и я сползла на пол, закрывая глаза и проваливаясь в вязкий туман бессилия, который уводил меня все дальше и дальше от этого подземелья, прочь из камеры, к солнцу.
— Что с тобой не так? — Рыкнул кто-то над головой, и, вздрогнув, я попыталась открыть глаза, видя перед собой лишь черный силуэт сидящего на корточках мужчины.
— Чего тебе надо?
— Пить…. — Прохрипела я, сглатывая отсутствующую слюну.
— Пить…. Пожалуйста….
Чужие пальцы пробрались под голову и приподняли ее вверх, прижимая к губам что-то прохладное и наклоняя. Стоило жидкости коснуться кожи губ, я инстинктивно сглотнула, едва не застонав от блаженства.
Я пила и пила, и конца воды не было видно, чему я, безусловно, была только рада, не в силах утолить свою сильную жажду. Очнулась только когда у меня грубо забрали чарку, в которую я успела вцепиться ладонями.
— Достаточно.
Облизывая влажные губы, я тяжело дышала, как после бега, и все так же не могла открыть глаза, ощущая на себе пронизывающий взгляд. Так смотрят на кусок мяса, размышляя о том, в какой бок в первую очередь ткнуть вилкой. Так я себя и чувствовала. Холодный кусок мяса из погреба.
— Что еще? — Все с той же интонацией, в которой не было и крохи заботы, спросил он.
— Что еще тебе надо? Почему тебя так трясет?
— Холодно… Мне так холодно….
Пальцы свободной руки пробежались по моим щекам, спустились к шее и плечам, очерчивая линию все ниже и ниже, по изгибу талии к ногам.
— Ты живая. Тебя убьет моя крепость.
— Так… Холодно…. — Продолжая стучать зубами, шептала я, не видя никакой сути в его словах.
Жаль, мне нет никакой пользы с его бархатного голоса, когда он не рычит и не шипит. Вот бы укутаться в него и немного поспать, упиваясь теплом, успокаивая продрогшие кости. Мне бы свернуться калачиком, расслабленно прикрыть глаза и провалиться в тот туман, что так манил меня из-под земли, наверх, к солнцу.
— Не спи. Скажи, что тебе нужно.
— Тепло…. Пожалуйста, я так хочу спать. — Выдавила я, окончательно теряя силы и буквально повиснув головой на его ладони, которая размером напомнила мне огромную медвежью лапу. Была бы она еще помягче….
Меня сгребли в кучу и забросили на плечо, резко подняв в воздух. Я послушно повисла, не в силах сопротивляться или даже сказать что-то против. Мне было плевать. Я просто хотела спать и согреться, но холод, гуляющий под кожей, не позволял потерять нить с реальностью.
Я так хотела исчезнуть, раствориться, но меня упрямо держало на поверхности, позволяя все слышать и думать. И еще эти глупые мысли о падении вниз головой немного беспокоили, насколько это возможно для человека, смирившегося с неминуемой смертью.
К тому же меня немного беспокоили чужие пальцы на моих голых бедрах, которые как-то взволнованно и нетерпеливо постукивали подушечками по холодной коже, так, словно мужчина, несущий меня неизвестно куда, о чем-то усиленно думал.
Интересно, какие мысли в его голове? Есть ли там что-то светлое или доброе? Или там только мрак и холод, пропитавший его с ног до головы за годы, проведенные здесь? Хотя какое мне может быть до этого дело, я же просто пленница.
Невеста. Ха!
— Чего ты там фыркаешь? — Грубо спросил он, и подбросил меня на плече, привлекая к своему вопросу внимание.
Но я не ответила. Обойдется.
Проигнорировав мое молчание, мужчина остановился, и я услышала скрип двери, из которой повеяло таким теплом, что я застонала.
— Понравилось, да?
Сбросив на что-то мягкое, меня укрыли одеялом и по бокам, будто горячие камушки приложили. Это непонятное что-то, греющее и немного толкающееся, пыталось прижаться ко мне еще ближе.
— Спи. Смертная.
— Как скажете, мой господин! — Сонно подумала я и выполнила приказ.
Глава 3
Нежась в постели, я с улыбкой подумала о том, что этот кошмар закончился.
Мне просто снился плохой сон, но утро уже пришло, солнце прогнало тьму, и я в своей постели, в маленьком домике на окраине города. Открою глаза и увижу, как солнечные лучи пробиваются сквозь ставни, намекая мне, что пора вставать и идти на рынок, чтобы заработать денег на очередную булку хлеба и кусок дикого мяса.
Хотелось танцевать.
Никогда еще мне не снились такие реальные кошмары, и выбраться из них, это как заново родиться.
Помня данное себе обещание покинуть город и отправиться странствовать, я прикинула, сколько монет мне нужно, чтобы уйти в путешествие, думая, на чем можно сэкономить, чтобы отложить медяк-другой.
Обязательно нужно взять с собой то платье, что бабушка сшила мне перед смертью. Оно удобное и….
— Открывай глаза. Хватит валяться.
Грубый голос будто вытолкнул меня из приятных мыслей горячей пощечиной.
Это не сон!
Вскочив, я сразу же распахнула глаза, встречаясь взглядом со своим пленителем-женихом, который сидел в красивом, резном кресле, вальяжно забросив ногу на ногу и сложив подбородок на подставленные и сведенные в замок пальцы.
Он был именно таким, каким я запомнила за короткий миг, позволенный рассмотреть его со стороны.
На нем были темные и, кажется, кожаные штаны, которые плотно облегали крепкие ноги. Сапоги с толстой подошвой внушительно выглядели на большой ноге, как бы намекая, что раздавить меня ему не составит труда. Голый торс, не прикрытый ничем кроме как четким рисунком выступающих мышц, крепкие руки с устрашающими ладонями, взглянув на которые я сразу же вспомнила, как крепко они сдавливали мое горло.
— А теперь, будь добра, смертная, расскажи мне о том, откуда ты знаешь заклинания диа-ши, поподробнее.
Не могу. Рот не открывается. И будто бы это поможет, я сильнее натягиваю на себя одеяло.
Бегло осмотревшись, я поняла, что лежу в огромной кровати с балдахином кроваво-красного цвета с золотистой вышивкой и пушистыми кисточками. Это такая же камера, как и предыдущая, разве что здесь в разы светлее из-за пары факелов, вдетых в кольца на стене.
Тюрьма и есть тюрьма.
— Ты оглохла? — Вздрогнув, возвращаю к нему взгляд и шумно сглатываю слюну.
— Я… Моя бабушка была диа-ши.
— Ты это уже говорила. Я хочу знать, чему именно она тебя научила.
— Мало чему. Все, что помнила. Она была стара.
— Не сомневаюсь. Вы, смертные, быстро стареете. Что еще ты знаешь из их магии? — Он потянулся вперед, а я, как зашуганный зверь, наоборот, отклонилась назад.