— Ну это ты, дружок, лишку загнул! — рассмеялась я, чуть не подавившись крольчатиной. — Коням на тебя уж точно наплевать…
— Ах, — подпрыгнул на лавке парнишка, явно вспомнив по ассоциации что-то интересное, — наши жеребцы плеваться не умеют. А вот видел я намедни у эльфов зверя чудного, который так плеваться горазд, что ему все княжеские холопы завидуют! И прозывается тот зверь — вербля…
— Чего? — недоверчиво протянула я.
— Вирблюдь! — торжественно выдал Михась, чуть ли не по слогам произнося сложное заморское словечко.
— Верблюд, олух ты этакий! — наставительно поправила я. — Я про него в книге читала!
— Ну мы неграмотные, академиев не кончали! — философски откликнулся Михась, за обе щеки уплетая вяленый виноград.
— Ой, чего-то я тебя не понимаю, — растерянно посетовала я, намеренно пропуская мимо ушей давно набивший оскомину намек на мое двухгодичное обучение в Нарронской академии, откуда меня в итоге вышибли с треском и скандалом. — И с чего это на нашем столе лакомства деликатесные, чужеземные появились?
— Так я тебе и говорю, — как ни в чем не бывало продолжил оруженосец. — Гулял я вчерась по эльфийской ярмарке, изюма купил и пилюли лечебные у лекаря ихнего, от которых мое заикание враз как рукой сняло…
— А не брешешь, часом? — усомнилась я.
— Как можно?! — возмутился оруженосец.
— Так к нам что, эльфы приехали? — все-таки дошло до меня. — Зачем?
— А кто ж их поймет! — довольно чавкнул Михась. — Делегация какая-то к батюшке твоему прибыла. Все чин чином, как и положено: послы, обоз, бабы красивые, воины с мечами, и ярмарка на площади со всеми развлечениями прилагается — с лавками, тиятром, колдунами и лекарями. Красотища неимоверная! Весь город от радости с ума рехнулся, на потехи эльфийские глядючи…
— Хм!.. — Я задумчиво подперла кулаком нечесаную голову. — Давненько эльфы к нам не заглядывали! Ох, чует мое сердце, неспроста это…
— Так и я об том же! — согласно поддакнул оруженосец, состроив хитрую морду. — Надобно все самим разнюхать и увидеть. Пойдем на ярмарку, княжна?
По его предательски заблестевшим глазам стало понятно, что Михась страсть как хочет снова попасть на площадь и всласть потаращиться на эльфийские чудеса. Но мне эта идея почему-то не нравилась…
— Кто?!! — Дикий женский вопль сотряс тихий княжеский двор. — Кто посмел?!
— Она! — Михась обреченно втянул голову в плечи. — Все, хана нам пришла! Как пить дать, княгиня Зоя про крола убиенного прослышала…
При этих словах я тоже почувствовала себя немного неуютно. Зоя, супруга батюшкиного первенца и наследника, тридцативосьмилетнего богатыря Радомира, ласкового и спокойного, будто телок, среди челяди прозывалась пышно и красноречиво — Змеей особо ядовитой! Происходившая из жутко чванливого семейства офирских кесарей и являвшаяся достойной дочерью печально знаменитого сатрапа[2] Помпидия княгиня отличалась невероятной толщиной и столь же невероятной вспыльчивостью воистину невозможного характера, обладая талантом в считаные мгновения выводить из себя кого угодно, в том числе и обычно равнодушного, малость заторможенного Михася. Поэтому связываться с Зоей не решался никто, даже я.
— Что, так это княжна моего Пушка пристрелила?! — Повторный, еще более пронзительный визг так резанул по ушам, что я чуть не оглохла. Слюдяные пластины в окнах испуганно задребезжали. — Да как же она посмела, дрянь непутевая!
— Рогнеда, а Рогнеда, — торопливо зашептал мне отрок, обводя хоромы затравленным взглядом и стуча зубами почище любого крола, — мне князь Радомир по секрету рассказывал, что его демонова супружница даже не скалкой, а поленом дерется! Так, может, мы это, уберемся отсюда подобру-поздорову, пока поздно не стало? А то, боюсь, после полена нас даже эльфийские лекари не откачают…
Лестница, ведущая на второй этаж, в мою светелку, жалобно заскрипела под торопливыми, пудовыми шагами. Кажется, я побледнела.
— Гоблин с тобой, соблазнитель, быстренько идем на ярмарку! Только учти, мы не от Зои сбегаем, а отправляемся налаживать дипломатические контакты с дружественной нам державой… — Я наигранно невозмутимо подхватилась с лавки, сгребая в охапку ножны с саблями, сапоги и кафтан.
— Здорово придумано, по-княжески! — льстиво поддержал Михась, шустро увязывая в платок злополучные пироги. — А через окно, думаю, оно сподручнее будет… — И, не дожидаясь меня, он рыбкой нырнул в открытое окно, приземлившись прямиком на стог хорошо просушенного сена.
Я выбросила наружу одежду с оружием и привычно выпрыгнула следом. Этим стогом мы пользовались весьма часто, сбегая то от вспыльчивого батюшки, то от надоедливых братцев, а то от чересчур заботливой тетки Матрены. И поводы для столь неординарного отступления почему-то находились почитай каждый день, ибо, как любит говорить наш волхв Никодим, «свято место пусто не бывает!».
— Приветствую тебя, Хранитель! — Логрин чуть заметно поклонился, не сводя с Тая своего страшного, пронизывающего насквозь взора.
Принц обомлел. Остальные эльфы взволнованно загалдели.
— Ты ошибаешься, жрец! — Тайлериан постарался как можно корректнее опротестовать неслыханное заявление Логрина. — Не понимаю, на что ты намекаешь, но никакой я не Хранитель. Да мне и хранить-то нечего, ибо я даже не наследник престола…
Сухие, растрескавшиеся губы Верховного жреца исказила уродливая, почти издевательская усмешка:
— Тебе не удастся обмануть меня, Хранитель. Я вижу намного дальше, чем ты. А изменить судьбу способны лишь две непостоянные, часто меняющиеся местами величины, именуемые везением и невезением…
У Тайлериана немедленно мелькнула дикая, но вполне уместная в данной ситуации мысль, что пророку известно о жизни нечто гораздо большее и важное, чем это мог предположить кто-либо из собравшихся у Храма. И принцу показалось, что он уже почти понял скрытую суть слов пророка: если научиться обращать невезение в везение, как две части одного неразрывного процесса, то вполне вероятно, что…
Но тут за спиной принца потрясенно вскрикнула Кайра, к месту припомнившая свои недавние размышления и, как на беду, сбившая его с крутившегося в уме невероятного открытия. Логрин тоже услышал девушку и, внушительно подняв скрюченный палец, оканчивающийся длинным, загибающимся внутрь когтем, указал на нее.
— Я вижу на тебе смерть! — Он раскинул костлявые длани, словно стремясь охватить собравшуюся перед Храмом толпу. — Я вижу смерть на всех вас! Вы обречены!
— Ты выжил из ума, старик! — громко возмутился Халлагиэль-эль-Реанон, повелитель клана Синей розы, прибывший со Старшей сестры. — Оставь при себе свои дурацкие угрозы!
— Разве Логрин когда-нибудь ошибался? — иронично спросил Рагнарэль, выдвигаясь из рядов своих соплеменников и становясь напротив второго владыки. — Отрицая или намеренно игнорируя угрозу, ты от нее не избавишься, Хал!
Халлагиэль, красивый пепельноволосый мужчина мощного телосложения, находящийся в самом расцвете величия и зрелой красоты, пренебрежительно усмехнулся, снисходительно рассматривая своего одряхлевшего соперника. «Куда старикан лезет? Да из него давно песок сыплется!» — брезгливо отметил Халлагиэль. Уже не первый год Синий мечтал о воссоединении двух кланов и новой эре расцвета единого народа эльфов — конечно же под его единоличным управлением.
— До тех пор пока нами командуют слабые старики, мы так и будем бояться любого непонятного видения, пригрезившегося полубезумным жрецам, обкуренным травой янт. Но разумно ли это?
Синие поддержали своего предводителя громкими воинственными воплями. Рагнарэль осуждающе покачал седой головой:
— Оказывается, мудрость приходит не ко всем! Куда способна завести тебя жажда власти, Хал? Помни, мало иметь цель в жизни, нужно еще и уметь метко стрелять…
Конец фразы потонул в возмущенном вое Синих.
— Это оскорбление? — вкрадчиво поинтересовался Халлагиэль, словно невзначай кладя руку на рукоять меча.
— Всего лишь предостережение! — миролюбиво улыбнулся Белый. — Поверь моему опыту, вскоре произойдет нечто такое, что по сравнению с этим событием все наши разногласия покажутся сущей мелочью…
— Дед, да ты, никак, устал. Пойди отдохни, — насмешливо посоветовал Хал. — Нам не нужны трусы!
— У одних главные полушария защищены черепом, а у других — штанами! — не сдержавшись, выкрикнул Тай.
По рядам Белых эльфов прокатились обидные смешки.
Синие ответили дружным лязгом вынимаемых из ножен клинков.
— Заткни своего уродливого щенка, Рагнар! — краснея от бешенства, сквозь зубы прорычал Халлагиэль. — Иначе, клянусь Аолой, я сделаю это сам! А у меня слова с делом не расходятся!
— Чтобы слова не расходились с делом, нужно молчать и ничего не делать! — еще более дерзко парировал вооруженный одним кинжалом Тай, раздвигая дворян, преданно прикрывающих его своими плечами, и смело выходя вперед.
— Помню, рождались у нас крылатые эльфы, — отстраненно вымолвил Логрин, делая запрещающий жест и не дозволяя своим жрецам вмешиваться в назревающую свару, — но вот горбатый — впервые!
— Ты не воин, — уничижительно хмыкнул Хал, намекая на горбатую спину принца, — ты неполноценный. Для меня нет чести в том, чтобы убить слабого калеку!
Синие мерзко заржали. Лицо Тая побледнело.
— Никогда не бей лежачего, ведь он может встать! — почти выкрикнул он. — Я, урод, вызываю тебя на поединок, владыка Халлагиэль!
— Достаточно распрей, эльфы! — Логрин звучно грохнул об пол своим посохом. — Не для этого я вас сюда созвал. Мой сон нарушило страшное видение… — Тело жреца внезапно затряслось в приступе конвульсий, изо рта пошла пена. Он почти упал на руки бережно поддержавших его жрецов и начал пророчествовать глубоким, благозвучным голосом, так не похожим на его привычный скрип:
Беда — направо, смерть — налево,
Зла поднимается стена,
Но между ними — только дева,