— Врёшь, — довольно заявил нахал, покачивая склянку и рассматривая с прищуром, как перетекает вереница крохотных пузырьков воздуха. Глаза вспыхнули ярче. — Пожалуй, я догадываюсь, что это.
И в который раз я думаю о том, что котик — далеко не так прост, как хочет казаться. Но мне сейчас эту головоломку разгадывать некогда.
Мне надо спасать из лап кота зелье невидимости.
— Сама варила? Неужели умеешь? — недоверчиво спрашивает он.
Я как зачарованная смотрю на движения ловких пальцев, которые наклоняют пробирку в разные стороны, следят за перетоком жидкости, изучают консистенцию, вязкость, преломление света…
Умею ли сама варить? Можно и так сказать. Правда, это так сложно, столько магии вкачивать надо, что из огромного количества ингредиентов у меня пока получается, после всего, что напортачу, только крохотный пузырек. Да ещё как назло можно его варить только при новолунии, когда совершенно тёмное небо. Стоит первому солнечному лучу показаться — всё! Вот Гордевид — тот, если надо, и чан наколдует, не поморщившись. А у меня после этого вот пузырька дня два из кровати сил не было вылезать, и руки дрожали.
А кот меж тем бесцеремонно открутил крышку. Долго принюхивался, втягивая воздух и щуря серебряные глаза.
Узнаю пытливый взгляд естествоиспытателя. Он… пытается угадать ингредиенты.
Потом смотрит жадно, и я вижу, какой соблазн для него сейчас выпить эликсир.
Медленно делаю шаг вперёд.
— Ага, варила сама. В первый раз в жизни. Возможны какие угодно побочные эффекты. Уверен, что хочешь рискнуть здоровьем? — произношу как можно спокойнее. Вот так, Ив, ещё шаг… — Если да, то вспомни рогатого дятла.
Протягиваю ему раскрытую ладонь.
Меня скептически смеривают сверху донизу… крайне обидным взглядом, между прочим!
Кот затыкает крышкой и нехотя возвращает пузырёк.
Только теперь я выдыхаю.
Ну что ж. Из плюсов — зелье всё-таки вернул, иначе Гордевид голову бы мне оторвал, если б узнал. Нет, конечно, обычно эликсир невидимости действует на человека всего ничего по времени — его и использовали поэтому только в крайних случаях, на поле решающей битвы, к примеру. Но сам факт — разбазарить такую драгоценность было бы позором для меня лично как для друида, ученицы великого мага и чародея, надежды всего Таарна и прочая, и прочая…
Из минусов. Меня, похоже, только что признали годной только на то, чтобы лягушек в болоте зачаровывать. И собственную мохнатую шкуру доверять отказались.
Я обиженно фыркнула и понесла пузырёк в дальний угол.
Чужак пристально следил за моими перемещениями одними глазами, как кот в засаде.
Я положила драгоценную склянку в неприметный железный шкафчик, висящий на стене в углу, и дверца тут же защёлкнулась.
— И кстати — замок зачарован. Открыть смогу только я.
Кот усмехнулся и дёрнул бровью с таким видом, будто это вот для него вообще не было проблемой. Можно подумать, стоит ему захотеть, и я послушно открою!
Разбежался.
Не дождётся.
Упиваться долго собственной непреклонностью мне не дали.
— Эй!!
Я возмущена до глубины души. Нет, ну каков наглец, скажите на милость! Стоит моргнуть, а он уже опять лезет не в свои дела!
Вот, в частности, сейчас увлечённо читает мои записи в толстой тетради с чёрной кожаной обложкой, которая лежала себе на углу стола и никого не трогала. Плоды моих бессонных ночей, между прочим! Почти сто страниц, исписанных аккуратным мелким почерком!
— У тебя почерк отвратительный. Как курица лапой.
Возможно, дело в том, что и у меня в роду где-то затесались кошки. Потому что я натуральным образом прыгаю на него и пытаюсь отобрать. Чужак меня небрежно перехватывает за талию, прижимает к себе одной рукой, другой поднимает тетрадь повыше и продолжает читать. Не обращает на мои попытки ровно никакого внимания, словно ему комар зудит над ухом.
И даже то, что я практически прижата к нему всем телом, судя по всему, интересно ему сейчас намного меньше, чем содержимое моих тетрадей. У-у-у-у, задница мохнатая!
Ну и пусть. Рецепт настолько секретный, что самое важное, формула и ингредиенты, зашифрованы древними друидскими рунами. Он все равно не сможет прочесть…
— Ничего себе! — присвистывает. — А я-то всю голову сломал, какой там основной ингредиент может быть. А оказывается, всё вот так просто? Надо из себя надёргать и попробовать.
Сказать, что у меня шок, значит, ничего не сказать.
Это как это он расшифровал, что вон та загогулина, перечёркнутая в трех местах, символизирует шерсть снежного барса⁈ По легенде, именно эти дикие кошки когда-то подарили магию невидимости предкам моего рода, приручившим их в горах Таарна в незапамятные времена. Друиды научились варить зелья, способные делать любого невидимкой. Не навсегда, на время. И с кучей магических оговорок. Этот секрет делал воинов Таарна практически непобедимыми в бою. И позволял нам долгие годы не сгибаться под натиском Империи, когда южный сосед пытался сломить нас и сделать рабами.
Самый драгоценный секрет нашего народа, который передаётся из уст в уста, от учителя к ученику. Только главный друид всего Таарна обладает правом — и знаниями! — достаточными, чтобы это чудо приготовить.
И я только что его просто дала прочитать в своём дневнике экспериментов. Неизвестно кому.
У меня похолодело внутри.
— Только я не всё разобрал.
Я выдохнула.
Потеплело обратно.
Возможно, потому правда, что меня бесцеремонно приподняли и усадили на стол перед собой. Сунули тетрадь под нос. Склонились близко-близко серебристо-лохматой башкой.
— Вот, смотри, это же новолуние, я правильно понял? И как долго настаивать? Помешивать по часовой или против? У тебя не сказано. Обычное стекло подойдет или брать кварцевое, чтоб колба не взорвалась?
И всё это время, главное, за талию придерживать продолжает. То ли, чтоб со стола не свалилась, то ли… нравится коту, когда мышка в зоне досягаемости.
— Слишком много вопросов! — со злорадством возвращаю ему любимую фразу, задрав нос.
Серебряные глаза рядом совсем — когда я сижу вот так, а он стоит, наши лица оказываются на одном уровне. Кот щурит на меня серебряные глаза и медленно растягивает губы в улыбке. Улыбается, высунув кончик языка из-под клыка… и я понимаю, что кажется, поплыла.
— Ничего, я из тебя вытащу ответы.
Аккуратно откладывает мою тетрадь в сторону. А потом разворачивается всем корпусом ко мне. Подаётся вперёд так, что я невольно отклоняюсь. Жалобно звякает пустая реторта за моей спиной. Если я по его вине переколочу свою же лабораторию, убью гада.
— И н-не подумаю раскалываться!..
— Это смотря какие методы применять, — мурлычет кот, а сам всё ближе. И кончик языка медленно движется по его нижней губе, облизываясь. Мой взгляд движется примерно по той же траектории, как приклеенный.
— Т-только попробуй! — бормочу испуганно. — В-веник возьму!
Он откидывает голову и откровенно надо мною ржёт.
— Видела бы ты сейчас своё лицо! Перепуганное насмерть. Ты и правда целоваться боишься больше, чем шататься одной по горным обрывам среди дикого зверья?
Ничего не отвечаю и пунцовею в полумраке.
Кот всё-таки отодвигается и даже галантно подаёт руку, чтоб помочь спрыгнуть со стола. А в серебряных глазах смех.
И всё-таки не стал ко мне лезть, когда я испугалась. Я глянула искоса на него — уже заинтересованно листающего страницы дальше, склонившись над моей тетрадью. И ночью не тронул. Хороший он. Насмешник только.
— Будешь так смотреть, обратно на стол усажу. Или уложу, — невозмутимо проговорил кот, переворачивая следующую страницу.
Я вспыхнула.
И о чём только думала сейчас!!
Ужасный кот. Отвратительный просто.
Отошла демонстративно подальше и принялась со злостью передвигать туда-сюда склянки с заспиртованными ингредиентами на стеллаже, выстраивая идеальный порядок.
А потом всё как-то быстро поменялось.
Он резко поднял голову. И ухо, то, что было ближе ко мне — дёрнулось, заострилось, начало покрываться шерстью.
Низкий рык еле слышный — ощутила его всей кожей, как будто и не было одежды, прокатился по моему позвоночнику, заставил сжаться всё внутри.
Очень. Очень. Очень недовольный рык.
В оскаленной пасти — по-другому уже не скажешь — я увидела удлиняющиеся клыки.
Обмирая, вижу, как чужак задирает голову вверх. Волосы как шерсть, кажется, сейчас дыбом встанут. А на кончиках напряжённых, подрагивающих пальцев начинают вытягиваться когти.
Мамочки.
Мамочки мои.
Что происходит?
А потом он опускает голову и взглядом, серебряным как сталь обнажённого клинка, прошивает меня насквозь. Бросается ко мне одним неслышным прыжком.
Прижимает к стене под лестницей, где темнее всего, и зажимает лапой рот.
И глаза дикие совершенно, бликуют в темноте.
— А говор-р-рила, нет у тебя никого. Вр-р-рала?
Теперь и я услышала тяжёлые мужские шаги по скрипучим половицам где-то там, над нами, у самой входной двери. И голос — радостный, смеющийся. Знакомый такой, родной.
— Ива! Где ты там? Я видел башмаки, ты дома. Встречай, я с подарками!
Глава 5
Моё бедное сердечко бьётся как пичужка, пойманная в сети.
И всему виной не опасность того, что мой строгий старший брат узнает, какими непотребствами тут занимается его отчаянная младшая сестрёнка. И не риск, что будет загублена моя репутация кристально честной и чистой, как слеза младенца, ученицы друида. Потому что держать у себя дома полуголых мужчин, конечно же, ученицам друида не положено ни по каким, даже самым мягким стандартом клятвы служения.
А просто котик мой приблудный во всём виноват.
Пальцы его на моём лице. Твёрдость этих пальцев на мягкости моих губ… такое странное ощущение. Тихий танец моих мурашечек где-то в животе.
То, как вжимает в стену всем телом. Мне некуда деться, я могу только беспомощно распластываться по ней, ощущая спиной каждый изгиб тех брёвен, из которых сложен подпол.