Он сдвинул треугольник трусиков, стягивая их вниз, открывая себе простор для действий, а я кляла себя за то, что сдаюсь вот так, без боя.
Пальцы коснулись чувствительного бугорка, приласкали его, поиграли с ним. А я, пытаясь хоть немного отстраниться от этих касаний, собрав все силы внутри себя, простонала:
— Милорд, пожалуйста, не надо. Умоляю.
Но меня либо не услышали, либо проигнорировали. Ласка стала более настойчивой, острой.
Я чувствовала, как лорд подбирался к драгоценным преддверием, пусть пока только двумя пальцами, размазывая неизвестно откуда взявшуюся влагу, но это словно придало сил его рвению.
— Это не так больно, как ты себе представляешь, милая, — донеслось до меня и в подтверждении, внутрь скользнул один палец.
С губ невольно сорвался стон.
Да что же это?! Почему так сладко и одновременно стыдно. Не должно быть так. Мой первый раз. Я мечтала, что он будет по любви, а не из чувства долга во благо спасения народа. И меж тем, я не могу понять, почему тело предает меня, почему выгибается навстречу рукам Зимы?
— Не надо, — еще раз взмолилась я.
— Встреться мы раньше, хотя бы на год, я бы мог подождать. Но сейчас ни у меня, ни у тебя нет выбора, — отстраняясь, ответил лорд, а его пальцы покинули меня. — Если ты сильно боишься боли, то обещаю, буду очень нежен.
Я всхлипнула. Он сидел перед обнаженной мной, скользил плотоядным взглядом и пытался обмануть, будто это он раб обстоятельств и вынужден овладеть мною ради высшей цели. Что за бред?!
В подтверждении моих слов он принялся стаскивать с себя брюки, и еще быстрее избавился от трусов.
Теперь мои всхлипывания превратились в истерику. Я впервые в жизни видела мужское естество. Мощное, толстое, прямое, как таран, и покрытое бугрящимися венами. Оно вставало между его ног, и казалось не просто большим, а огромным.
Что мне там попытался пообещать Зимний? Что будет не больно?! Вот уж враки!
Такое разорвет меня надвое.
Я буду не я, если позволю ЭТОМУ себя коснуться. Да от одного вида члена меня бросало в священный ужас.
В этот момент никакие страдания народа не могли меня заставить смириться с собственной участью. С визгом я подобралась и вскочила с кровати. До двери было шагов пять, но я и двух не смогла сделать. Запутавшись в собственных ногах из-за огромных каблуков, еще с большим визгом рухнула на пол.
Колени и локти в кровь, ссадина на бедре, язык и тот прикусила.
— Ааааа, — взвыла я от боли, а когда лорд кинулся на помощь, продолжила орать уже от испуга. — Не подходите!!!
Идти не могла, зато упрямо ползла к двери, и откуда только силы появились.
Зимний мои вопли слушать не собирался и продолжал спешить на помощь. Взгляд отчего-то стал виноватым и сожалеющим. Вся похоть и вожделение испарились.
— Не подходите, — продолжала противиться я, с ужасом глядя на пространство между ног мужчины.
Там все уменьшилось и уже не выглядело таким воспрявшим духом. Наоборот, казалось уязвленным и даже прирученным.
В упавшем варианте достоинство Зимнего не пугало.
— Покажи раны, — потребовал мужчина, подбираясь вплотную и убирая мои руки, нянчившие сбитые коленные чашечки.
Я сопротивлялась, но Зима был сильным, осмотрев обильно кровоточащие ноги, недовольно цокнул языком и подхватил на руки. Бережно отнес на кровать, уложил на простыни и присел с края:
— Если ты так сильно не хочешь, сегодня ничего не будет, — подарил он рассрочку, тут же хмуро добавляя — Да и у меня настроение пропало.
В моей же душе все плясало и пело от восторга. Как мало нужно для относительной свободы. Всего лишь небольшая травма, и лорд уже передумал. Правда, такими темпами я рисковала стать инвалидом уже к концу месяца.
— Пожалуй, туфли больше тоже надевать не стоит, — пошел на еще одну уступку лорд. — Не хочу, чтобы ты в следующий раз проломила голову.
Не то, чтобы я расстроилась, но обувь стало жалко. Из неожиданно кошмарной, она резко превратилась в полезную и очень даже симпатичную.
Встав с кровати Зимний принялся подбирать свою одежду и торопливо в нее облачаться, на меня он почти не смотрел, словно в миг стала ему неинтересна, но ошиблась. Едва последняя пуговица на рубашке была застегнула, лорд вновь присел рядом:
— Оделся, чтобы тебя не смущать. А то ты слишком остро реагируешь, — пояснил он. — Я же просто хочу помочь облегчить боль.
Он приложил руки на мои, все еще кровоточащие колени. Его пальцы объяло сиреневое сияние, и раны коснулась морозная магия. Боль уходила плавно, а после вовсе исчезла.
— Вот и все, — закончив с другими ссадинами, констатировал мужчина. — К утру заживет.
Зимний поднялся с кровати и отошел на шаг назад. Выглядел он не лучшим образом. Хмурый, недовольный и неудовлетворенный. Он окинул меня долгим взглядом и, поджав губы, уставился на одну точку в простынях.
Я проследила за его взглядом, там на белоснежной ткани расплывалось пятно крови от ран.
— Да уж, — почти со злостью выговорил он. — Не такую кровь я ожидал сегодня увидеть на этой постели.
Развернулся на пятках и в три шага достиг выхода из комнаты. Вышел не прощаясь, громко хлопнув за собой дверью.
Я только вздохнула.
У меня есть небольшая отсрочка.
Не успела я как следует этому порадоваться, как дверь распахнулась, стукнувшись о стену. Я испуганно отшатнулась, но разглядев гостя, расслабилась. В проеме висело облако снега, над которым парил светлый тканевый сверток.
— Здравствуйте, Снежный.
Вихрь мне не ответил, лишь вальяжно подплыл к постели. Разделился на два маленьких смерчика и один из них быстро стянул с постели окровавленную простынь, а второй расстелил свежую и чистую.
Элементаль удалился так же неторопливо и величественно, как и вошел: ни слова, ни звука, ни знака. Северный был более общителен.
Интересно, а элементали имеют свой разум, или это просто стихийный слуга, годный лишь на то, чтобы выполнять простейшие распоряжения? Надо будет спросить у Зимнего Лорда.
Я прошлась по комнате.
Сейчас, когда Зимний Лорд ушел и до утра скорее всего не появится, я рассмотрела в спальне не только кровать, но и остальную обстановку.
Гостевые покои Зимнего замка были… соответствующими. Ледяными, помпезными и чуждо-прекрасными. Тут будет сложно жить. Все вокруг белое, голубое, переливается и искрится. И такое хрупкое, что кажется тронь — вещи рассыпаться.
Я устало села на край постели и, закинув ногу на ногу, принялась снимать туфли. Стянула первую, выпрямилась и задумчиво пошатала каблук — виновник моих неприятностей. Коленки снова начали ныть.
Зло кинула противную обувку в льдистый сумрак комнаты и взялась за вторую туфлю. За ней последовали чулки. Хотела снять и остальное развратное одеяние, но решила оставить. Спать-то в чем-то надо, а приличную сорочку Снежный принести и не додумался.
Я внезапно ощутила, как на меня навалилась усталость. День был бесконечно трудный и долгий. Я храбрилась, держалась, но всему есть свой передел. Немного помедлив, забралась под одеяло и, завернувшись, как в кокон, уткнулась в него носом и часто-часто задышала, стараясь сдержать эмоции.
Не получилось.
Одна обжигающая капля скатилась по щеке, вторая, а за ней и третья. Я прикусила уголок подушки и заплакала.
Через час, обессилев от рыданий и оплакивания своей загубленной жизни, я наконец-то уснула.
Утро застало княжну крионскую в постели.
Солнечные лучики пощекотали ресницы, и я с коротким вздохом открыла глаза.
Бездумно уставилась вверх, разглядывая полупрозрачный светло-голубой балдахин с вышитыми синими снежинками и пытаясь понять, где я.
Перед глазами медленно проплыла снежная надпись: «Княжну Лионну ожидают к завтраку».
Ойкнув, я села на постели, лихорадочно оглядываясь.
Справа завис Снежный. Чуть дальше вихрями клубился Северный, раскладывая на широкой лавке какие-то ткани.
От Северного отделилась лента силы и метнулась ко мне. Я отползла подальше, машинально прижимая одеяло к груди, но лента лишь сложилась в слова:
— Доброе утро, княжна.
— Доброе утро, — рассеянно поздоровалась я. — А… что…?
Да, услышав это робкое блеяние мои учителя риторики рвали бы остатки своих волос.
— Через полчаса состоится завтрак, господин прислал вам соответствующие статусу одежды и нас в помощь.
Одна за другой вспыхивали в воздухе фразы, набранные из снежинок, которые почти сразу осыпались на пол, чтобы уже через мгновение сложиться в новые слова.
Мне показалось, или Снежный… недружелюбен? Недоволен? Говорит резко и даже неприветливо. Северный почему-то воспринимается иначе. Хотя, кто я такая, чтобы делать выводы о нюансах эмоций элементалей?
— Спасибо, Снежный и Северный. Я постараюсь справиться сама, но буду благодарна за подсказки.
Встала, мысленно благодаря небеса, что эти духи ни капли не напоминают людей. Иначе бы я точно сгорела со стыда из-за алого безобразия, которое все еще было на мне.
Хотя девичья душа требовала броситься к обновкам и как следует их рассмотреть, я достойно отправилась в ванную. Нужно сначала умыться, взбодриться и привести себя в порядок.
Вышла минут через десять и, подойдя к лавке, замерла в восхищении.
Традиционный наряд нашего Дома лежал передо мной. Сорочка из тончайшего шелка казалась полупрозрачной и сотканной из мельчайших снежинок. Ткань была белее свежего снега поутру, чулки из того же невесомого скользкого материала, что и вчерашние, но более приличные. Надеть не стыдно.
Едва дыша, я облачилась в нижнее белье и, не удержавшись, провела руками по телу, с наслаждением ощущая шелк под пальцами. Чудесно…
Верхнее платье из мягкой ткани, расшитое серебряной нитью, с высоким воротом из затейливого кружева, на котором, словно капли росы, сверкали драгоценные камни.
Одеваясь я столкнулась с рядом сложностей: длинная вереница пуговиц находилась на спине и дотянуться до нее я не могла никак. Что-либо предпринять я не успела. Передо мной появился Северный, известив, что с охотой поможет княжне, рассеялся в вихрь и налетел на меня. Я задохнулась от обжигающе холодного воздуха и испуганно зажмурилась, ощущая, как по позвоночнику прошелся поток ветра и как он же растрепал волосы, взметнув их вверх.