От паралича к трансформации
Базовые конструктивные блоки
В предыдущей главе мы рассмотрели, как подопытные животные и люди попадают в ловушку паралича, вызванного страхом, и таким образом получают травму. В этой главе представлю вам «противоядие» от травмы: основные биологические механизмы, о которых психотерапевты должны знать и которые должны уметь выявлять у клиентов, чтобы помочь в разрешении травматических реакций. Задействование этих биологических процессов одинаково важно как при купировании острой фазы, непосредственно следующей за угрожающими жизни и ошеломляющими переживаниями, такими как изнасилование, несчастный случай или стихийное бедствие, так и при трансформации хронического ПТСР.
Пока основное физическое переживание травмы – чувство оцепенения или обморок в результате испытываемого страха – не пройдет и не трансформируется, человек останется застрявшим в этом переживании, пленником переплетенных в нем страха и беспомощности. Ощущения паралича или ступора кажутся невыносимыми и неприемлемыми; они пугают, угрожают поймать нас в ловушку и победить. Подобное восприятие кажущихся невыносимыми переживаний заставляет нас избегать и отрицать их, напрягаться, пытаясь не впустить их, а затем отделиться от них. Однако прибегать к «средствам защиты» – все равно что пить соленую воду для утоления жажды: они могут дать временное облегчение, а в реальности лишь усугубляют проблему и в долгосрочной перспективе являются контрпродуктивными. Чтобы распутать клубок страха и паралича, мы должны научиться добровольно вступать в контакт с пугающими физическими ощущениями и переживать их; мы должны научиться конфронтировать с ними достаточно долго, чтобы они трансформировались. Как противопоставление немедленной защитной уловке избегания, наиболее действенной стратегией является движение навстречу страху, установление контакта с самой неподвижностью и сознательное исследование различных ощущений, текстур, образов и мыслей, связанных с любым возникающим при этом дискомфортом.
При работе с травматическими реакциями, такими как состояния сильного страха, Соматическое переживание[31] предоставляет психотерапевтам девять конструктивных блоков. Базовые инструменты для «пересмотра» и трансформации травмы ни в коей мере не являются линейными, жесткими и однонаправленными. Приведенные ниже этапы, применяемые на сеансах психотерапии, взаимосвязаны и взаимозависимы, к ним можно обращаться неоднократно и в любом порядке. Однако если существует необходимость выстраивания психобиологического процесса работы с травмой на крепкой, фундаментальной основе, то шаги 1, 2 и 3 должны выполняться первыми и в указанной последовательности. Итак, вот те шаги, которые необходимо выполнить психотерапевту:
1. Создать обстановку абсолютной безопасности.
2. Поощрять первичное исследование и принятие возникающих при этом ощущений.
3. Практиковать «маятникообразные колебания и сдерживание, используя врожденную силу ритма.
4. Использовать «титрование» для повышения стабильности, жизнестойкости и организованности. Оно заключается в аккуратной работе с мельчайшей «каплей» возбуждения, обусловленного выживанием, и другими сложными ощущениями во избежание ретравматизации.
5. Применять корректирующий опыт, заменяя пассивные реакции коллапса и беспомощности активными, наращивающими внутренний потенциал защитными реакциями.
6. Отделить или «отсоединить» обусловленную ассоциацию страха и беспомощности от (обычно ограниченной по времени, но ставшую дезадаптивной) биологической реакции неподвижности.
7. Устранять состояния повышенной возбудимости, мягко направляя «разрядку» и перераспределяя огромную энергию выживания, мобилизованную для действий по сохранению жизни, одновременно высвобождая эту энергию для поддержания функций мозга более высокого уровня.
8. Задействовать саморегуляцию для восстановления «динамического равновесия» и расслабленной бдительности.
9. Ориентировать клиента на то, чтобы быть здесь и сейчас, на установление контакта с окружающей средой и восстановление способности к социальному взаимодействию.
Шаг 1Создать обстановку абсолютной безопасности
Сразу после несчастного случая мое тело впервые почувствовало нечто иное, чем глубокую беспомощность и дезориентацию, когда женщина-педиатр подошла и села рядом со мной. Каким бы простым это ни казалось, ее спокойное, сосредоточенное присутствие дало мне небольшой проблеск надежды, что все может закончиться хорошо. Такая успокоительная поддержка посреди хаоса – важнейший элемент, который специалисты по работе с травмой должны предоставлять многострадальным, выбитым из душевного равновесия клиентам. Это действенная отправная точка для возвращения к равновесию.
Иными словами, психотерапевт должен постараться создать обстановку абсолютной безопасности, атмосферу, которая дает ощущение убежища, надежды и возможности на исцеление. При работе с травмированными людьми это может быть очень непростой задачей. К счастью, при наличии благоприятных условий нервная система человека создана и настроена как на получение, так и на оказание регулирующего воздействия на другого человека. Биология здесь на нашей стороне. Этой передаче поддержки, нашей неотъемлемой способности млекопитающих, способствуют терапевтический тон и рабочий альянс, который вы создаете, настраиваясь на чувства клиента.
Благодаря центральной фигуре психотерапевта, олицетворяющей спокойствие и защищенность, его расслабленной бдительности, сострадательному сдерживанию и очевидному терпению дистресс клиента начинает уменьшаться. На каком бы минимальном уровне это ни было обеспечено, готовность клиента исследовать свой травматический опыт тем самым побуждается, поощряется и признается.
Хотя сопротивление неизбежно возникнет, оно смягчится и отступит благодаря обстановке безопасности и эмпатического сдерживания, созданной квалифицированным психотерапевтом.
Между сеансами может возникать одно препятствие: находясь вне спокойного, регулирующего присутствия психотерапевта, клиент, подвергнувшись воздействию знакомых травматических триггеров, может ощутить себя незащищенным и отброшенным назад в львиное логово хаотических ощущений.
Психотерапевт, обеспечивающий в рамках сеанса лишь чувство безопасности (неважно, насколько эффективно), только сделает клиента еще более зависимым, таким образом увеличивая дисбаланс власти между психотерапевтом и клиентом. Чтобы избежать этого, следующие шаги направлены на то, чтобы помочь клиенту расширить возможности, овладеть навыками, позволяющими влиять на ситуацию, вкупе с навыками самоуспокоения и саморегуляции.
Шаг 2Поощрять первоначальное исследование и принятиевозникающих при этом ощущений
Травмированный человек теряет не только свой путь в мире, но и способность к восприятию жизненно важных подсказок, исходящих изнутри. Отрезанный от первичных ощущений, инстинктов и чувств, возникающих внутри его тела, он неспособен находиться «здесь и сейчас» и оценивать его. Психотерапевт должен помочь клиенту ориентироваться в лабиринте травмы, помогая ему найти путь к телесным ощущениям и развить навыки самоуспокоения.
Чтобы в конце концов стать автономным человеком, умеющим регулировать собственное состояние, травмированный человек должен научиться получать доступ к внутренним ощущениям, переносить их и использовать. Однако было бы неразумно просить человека постоянно фокусироваться на своем теле без соответствующей подготовки. Первоначально, соприкасаясь с внутренними ощущениями, человек может почувствовать угрозу и всепоглощающий страх перед неизвестным. Кроме того, преждевременная концентрация на ощущениях может подавить человека с дальнейшей потенциальной ретравматизацией. Для многих травмированных людей тело стало их врагом: практически любое ощущение интерпретируется как непрошеный предвестник возобновления ужаса и беспомощности.
Для решения этой сложной ситуации психотерапевт, который (во время первоначального разговора) замечает мгновенный позитивный сдвиг в аффекте клиента – скажем, в выражении лица или изменении позы, – указывающий на облегчение и прояснение, может воспользоваться возможностью и попытаться направить внимание клиента на его ощущения. «Прикосновение» к позитивным переживаниям постепенно придает человеку уверенности в способности исследовать свой внутренний телесный ландшафт и развить терпимость ко всем ощущениям, комфортным и некомфортным, приятным и неприятным.
Восприятие фигуры и фона
Рис. 5.1. Тут показано чередование восприятия фигуры и фона. Что вы видите: вазу или лицо? Продолжайте смотреть. Что видите сейчас? Вы, вероятно, заметите, что ваза и лицо чередуются, но не воспринимаются одновременно. Это полезная концепция для понимания, каким образом страх отделен от неподвижности. Когда человек испытывает абсолютную неподвижность, он не может (подобно вазе и лицу) одновременно ощущать страх. Это способствует расширению и постепенной разрядке активации, как показано на рисунке 5.2.
Теперь он может начать позволять глубинным отрицаемым ощущениям – особенно параличу, беспомощности и ярости – проявляться в сознании. Он постепенно вырабатывает опыт свободы воли, выбирая между двумя противоположными состояниями: сопротивлением/страхом и принятием/исследованием. Мягко колеблясь взад-вперед, между сопротивлением и принятием, страхом и любопытством, клиент сбрасывает часть защитной брони.
Психотерапевт помогает ему войти в успокаивающий ритм, поддерживая переключение между парализующим страхом и чистыми ощущениями, связанными с неподвижностью. В гештальтпсихологии эти возвратно-поступательные движения между двумя различными состояниями описываются как чередование фигуры и фона (см. рис. 5.1).
Такое чередование, в свою очередь, ослабляет хватку страха, открывая доступ к основополагающим и не отягощенным эмоциями ощущениям неподвижности. Это возвратно-поступательное переключение внимания (между страхом/сопротивлением и беспримесными физическими ощущениями неподвижности) углубляет расслабление и повышает жизнестойкость.
Это начало надежды и обретение инструментов, которые придадут клиенту сил, когда он начнет исследовать интероцептивный ландшафт (непосредственные ощущения, идущие от внутренних органов, суставов и мышц) травмы и исцеления.
Данные навыки возвращают человека к основному врожденному процессу трансформации: маятникообразным колебаниям.
Шаг 3Практиковать «маятникообразные колебания» и сдерживание,используя врожденную силу ритма
Ожидая худшего, ты смотришь, но вдруг видишь радостное лицо, которое ты хотел видеть.
Твоя рука разжимается и сжимается, разжимается и сжимается.
Если бы она всегда была сжата в кулак или всегда была бы раскрыта, ты был бы парализован.
Твое глубочайшее присутствие ощущается в каждом малом сокращении и расширении.
Эти два действия – в удивительном балансе и координации, как крылья птицы.
Всем Божьим детям дарован ритм.
Разве можно мечтать о большем?
В то время как травма связана с оцепенением или чувством тупика, колебания маятника связаны с врожденным ритмом сокращения и расширения, присущим любому организму. Иначе говоря, речь о том, чтобы высвободиться из тупика, осознав (ощутив изнутри), – возможно, впервые, – что независимо от того, насколько ужасно человек себя чувствует, эти чувства в состоянии измениться и будут меняться. Без этого (опытного) знания у человека, находящегося в тупике, нет желания обитать в собственном теле. Чтобы справиться с кажущейся непреодолимой склонностью избегать ужасных и неприятных ощущений, эффективная терапия (повышающая, кроме того, жизнестойкость в целом) должна предложить способ противостоять драконам страха, ярости, беспомощности и паралича. Психотерапевт должен пробудить в клиенте доверие к тому, что не попадет в ловушку и не будет съеден монстрами, поначалу дав ему небольшое «лакомство» в виде приятного внутреннего переживания. Именно таким образом наши клиенты продвигаются по пути саморазвития. Их уверенность укрепляется благодаря навыку «маятника».
Одна из удивительно эффективных стратегий борьбы со сложными ощущениями заключается в том, чтобы помочь человеку найти «противоположное» ощущение: то, которое локализуется в определенной области тела, в определенной позе или микродвижении; или то, которое ассоциируется у человека с ощущением меньшего оцепенения, меньшей беспомощности, большей силы и/или большей подвижности. Если у клиента дискомфорт изменился даже на мгновение, психотерапевт может побудить его сосредоточиться на этом мимолетном физическом ощущении и вызвать новое восприятие; такое, при котором человек обнаруживает себя на некоем «островке безопасности», где обосновывается и чувствует себя, по крайней мере, нормально. Обнаружение такого островка противоречит всеобъемлющему ощущению плохого, сообщая: каким-то образом тело, в конце концов, может и не быть врагом, и на самом деле его можно воспринимать как союзника в процессе исцеления. Когда найдется и прочувствуется достаточное количество этих маленьких островков, их можно объединить в растущий массив суши, способный противостоять бушующим штормам травмы. Благодаря растущей стабильности становятся возможными выбор и даже удовольствие, поскольку формируются и укрепляются новые синаптические связи. Человек постепенно учится переключать осознание между областями относительной легкости и областями дискомфорта и дистресса.
Подобное переключение приводит к одному из самых важных воссоединений с врожденной мудростью тела – маятникообразным колебаниям, естественному ресторативному ритму сокращения и расширения, свойственному нашему организму, который говорит: все, что мы чувствуем, ограничено по времени… а потому страдание не будет длиться вечно. Колебание маятника проносит все живые существа через сложные ощущения и эмоции. Более того, не требует усилий; будучи врожденным, оно является нашим неотъемлемым свойством. Колебания маятника – это первичный ритм, движение от сжатия к расширению – и обратно к сжатию, со стремлением к постепенному, все большему и большему расширению (см. рис. 5.2). Это непроизвольное внутреннее возвратно-поступательное качание между двумя полярностями. И именно оно смягчает остроту таких сложных ощущений, как страх и боль.
Человеческую способность преодолевать «плохие» и трудные ощущения, открываясь ощущениям расширения и «добра», невозможно переоценить: она имеет решающее значение для исцеления травмы и страданий. Клиенту жизненно важно узнать и прочувствовать этот ритм. Его равномерные приливы и отливы говорят о том, что, независимо от того, насколько плохо вы себя ощущаете (в фазе сжатия), за этим неизбежно последует расширение, принося чувство высвобождения, облегчения и потока. В то же время слишком быстрое или значительное расширение может напугать клиента, заставив его резко сжаться в ответ на ощущаемое расширение. Следовательно, психотерапевту необходимо модерировать масштаб и темп этого ритма. Когда клиент осознает, что движение и поток несут в себе возможность, он начинает двигаться вперед во времени, принимая и интегрируя текущие ощущения, ранее его подавлявшие.
Рис. 5.2. Тут представлен цикл расширения и сжатия в процессе маятникообразного колебания. Осознание наличия этого ритма жизненно важно для человека. Это позволяет ему понять: все, что он чувствует, изменится. Восприятие колебательного движения направляет и постепенно высвобождает (разряжает) сдерживаемые «травмирующие энергии», что приводит к разнообразным телесным ощущениям и успешному разрешению травмы.
Рассмотрим три универсальные ситуации, в которых проявляется врожденная способность маятникообразных колебаний возвращать чувство облегчения и поток жизни: (1) Все мы наблюдали безутешную боль ребенка, который после неудачного падения с криком бежит в объятия матери. Через некоторое время он начинает вновь интересоваться окружающим миром, затем стремится на мгновение вернуться в безопасное убежище (возможно, оглянувшись на мать или установив с ней связь через прикосновение); и затем, наконец, возвращается к игре, будто ничего и не происходило. (2) Представьте взрослого человека во власти мучительной реакции на внезапную потерю любимого. Человек способен впасть в депрессию, чувствуя, что это переживание будет продолжаться вечно и приведет к его собственной смерти. Скорбь может длиться довольно долго, но при внимательном наблюдении мы увидим в ней явные приливы и отливы. Постепенно ритмические колебания между принятием и болью приводят к успокаивающему освобождению от тяготящих чувств и возвращению к жизни. (3) Наконец, вспомните, когда в последний раз, находясь за рулем, были как никогда близки к автокатастрофе. Ваши нервы были на пределе от страха (волосы стояли дыбом) и ярости, сердце бешено колотилось и, казалось, готово взорваться в груди. Затем нахлынувшая волна облегчения напомнила, что весь ужас несчастного случая миновал. За этим облегчением обычно следует повторный «флешбэк» о близкой катастрофе, который провоцирует очередной приступ испуга меньшей интенсивности, а за ним – волна восстанавливающего облегчения. Данный восстановительный ритм возникает непроизвольно, обычно неосознанно, в конце концов позволяя нам вновь сосредоточиться на текущей задаче. Таким образом, маятникообразное колебание позволяет восстановить равновесие и вернуться к повседневной жизни.
Когда этот естественный процесс восстановления жизнестойкости парализован, его необходимо мягко и постепенно пробуждать. Механизмы, регулирующие настроение, жизненную силу и здоровье человека, обусловлены колебаниями. Когда человек ощущает этот колебательный ритм, в нем создается по крайней мере приемлемый баланс между приятным и неприятным. Он узнает: что бы он ни чувствовал (и каким бы ужасным это ни казалось), это продлится от нескольких секунд до нескольких минут. И неважно, насколько неприятным может быть конкретное ощущение или эмоция, знание, что оно изменится, освобождает от чувства обреченности. Мозг регистрирует новый опыт, снижая тем самым предрасположенность к тревоге/поражению. Нервная система, где раньше царили сокрушающая неподвижность и бессилие, возвращается к равновесию. Мы перестаем воспринимать все как опасное, и постепенно, шаг за шагом, двери восприятия открываются для новых возможностей. Мы готовы к следующим шагам.
Шаг 4«Титрование»
Шаги 3 и 4 – колебания маятника и титрование – образуют взаимосвязанную диаду, позволяющую безопасно получать доступ к важным, обусловленным выживанием, высокоэнергетическим состояниям и интегрировать их. Вместе они позволяют переработать травму без перегрузок и, следовательно, без ретравматизации.
Во время шагов 5, 6 и 7 достигается постепенное восстановление активных защитных реакций – наряду с тщательно калиброванной прекращением реакции неподвижности. Это, наряду с высвобождением связанной энергии, уменьшает гипервозбуждение. Вместе эти шаги лежат в основе трансформации травмы. Выход из состояния неподвижности, как правило, сопровождается интенсивными ощущениями, обусловленными возбуждением, наряду с мощными эмоциями ярости и отчаянной попыткой бегства. Именно по этой причине процесс исцеления должен осуществляться небольшими шагами.
Для обозначения постепенного, поэтапного процесса пересмотра травмы я использую термин титрование. Он схож с определенными химическими реакциями. Рассмотрим две стеклянные колбы, одна из которых наполнена соляной кислотой (HCl), а другая – щелочью (NaOH). Эти чрезвычайно агрессивные вещества (кислота и щелочь соответственно) вызвали бы сильный ожог, опусти вы палец в любой из стаканов; на самом деле, если бы вы оставили палец там на несколько мгновений, он бы просто растворился, поскольку оба химических вещества чрезвычайно едкие. Допустим, вы захотели сделать эти жидкости безопасными, нейтрализовав их; и если бы немного разбирались в химии, то могли бы смешать их в нужных пропорциях, получив в результате безвредную смесь воды и обычной поваренной соли, двух основных строительных блоков живой природы. Эту реакцию можно записать как HCl + NaOH = NaCl + H2О. Если бы просто смешали, получили бы мощный взрыв, который наверняка ослепил бы вас и любых других людей в лаборатории. Но если бы воспользовались стеклянным (запорным) клапаном, могли бы добавлять одно из химических веществ в другое по одной капле за раз. И с каждой каплей происходила бы небольшая реакция, напоминающая «шипение Алка-Зельцера», которая быстро успокаивалась бы. Так и повторялась бы одна и та же мини-реакция (см. рис. 5.3). Наконец, после определенного количества капель, начнут образовываться вода и кристаллы соли. При нескольких титрованиях вы неизбежно будете получать одинаковую нейтрализующую химическую реакцию, только без взрыва. Это эффект, которого мы хотим достичь при разрешении травмы: имея дело с потенциально разрушительными силами, психотерапевт должен тем или иным образом нейтрализовать ощущения интенсивной «энергии», примитивные эмоциональные состояния ярости и отчаянного бегства, не вызывая при этом взрывной реакции.
Рис. 5.3. Титрование в химической лаборатории – способ соединения двух агрессивных и потенциально взрывоопасных веществ путем постепенного, контролируемого смешивания, при котором происходит постепенное преобразование реагентов.
Шаг 5Восстановить активные реакции
Во время аварии, когда меня отбросило на лобовое стекло автомобиля, моя рука напряглась, чтобы отразить удар по голове. Количество энергии, затрачиваемой на подобную защитную реакцию, огромно; мышцы напрягаются максимально в попытке противостоять смертельному удару. Кроме того, в тот момент, когда мое плечо врезалось в стекло и меня подбросило в воздух, а затем швырнуло на дорогу, тело обмякло.
Когда мышцы вот так «сдаются» и обмякают, вы чувствуете себя беспомощным и побежденным. При этом ставшие дряблыми (гипотонические) мышцы все еще передают сигналы, чтобы защитить вас, даже если сами «потеряли» силу, тонус и способность делать это.
Наша сенсомоторная память достаточно стабильна и готова выполнять приказы, чтобы обеспечить защиту и безопасность. В моем случае, благодаря интероцептивному осознанию, система активных связей постепенно восстановилась, и энергия начала возвращаться в руки. Я позволил мышцам делать то, что они «хотели» и были готовы сделать за мгновение до удара, прежде чем впали в состояние беспомощности. Осознание этого позволило мне испытать растущее чувство силы. Аналогичным образом двадцатичетырехлетняя Нэнси (самая первая клиентка по работе с травмой из главы 2) и я, сами того не желая, обнаружили: теперь (вместо того, чтобы и дальше чувствовать подавление со стороны хирургов, пережитое ею в возрасте четырех лет) она может избежать того, чтобы ее удерживали и пугали. Эти новые переживания противоречили переживаниям беспомощного ужаса и исцеляли.
Вкратце, способ восстановления этих активных реакций самозащиты заключается в следующем: специфические паттерны напряжения (переживаемые через интероцептивное осознание) «подсказывают» определенные движения, которые затем могут проявиться как микродвижения. Положение, которое мои руки самопроизвольно приняли во время аварии, защитило голову от удара о лобовое стекло, а затем от удара о тротуар. Позже, в машине «Скорой помощи», я вернулся к этим инстинктивным рефлекторным движениям и завершил их посредством осознания ощущений – процесса, при котором сознательно ощутил активацию мышечных волокон, когда тело готовилось к соответствующему движению. Ранее эти движения не завершились и, кроме того, оставались неосознанными. Сильный удар сначала о лобовое стекло, а затем о тротуар прервал проявление мышечных рефлексов, в результате чего я остался с обмякшими и сокращенными мышцами и огромным запасом непроявленной энергии. Вместо того чтобы чувствовать себя беспомощной жертвой ужасного события, я восстановил в себе мощное чувство свободы воли и компетентности. Кроме того, восстановление защитных реакций автоматически снижает энергию гнева. Иначе говоря, взрывная энергия, которая могла проявиться в ярости и отчаянном, ненаправленном бегстве, теперь направилась в эффективную, направленную, здоровую агрессию.
Восстановление сил и расширение собственных возможностей – непосредственное следствие устранения физически переживаемого чувства поражения и беспомощности, а также восстановления биологически значимой активной защитной системы. Подобный пересмотр травмы (как мы увидим в шаге 6) помогает избавиться и от укоренившегося чувства вины и самоосуждения, которые могут быть побочными продуктами чувства беспомощности и подавленного/диссоциированного гнева. Получив доступ к активному и мощному переживанию своего опыта, можно противостоять пассивности паралича и упадка.
Из-за ключевой важности восстановления этих утраченных (скорее, закупоренных) инстинктивных активных реакций при исцелении травмы я – даже рискуя повториться – рассмотрю эту тему под несколько иным углом зрения. Можно сказать, что переживание страха проистекает из примитивных реакций на угрозу, когда побег срывается (т. е. каким-либо образом – фактическим или воспринимаемым – предотвращается или встречает противодействие). Вопреки тому, что можно было бы ожидать, если первичные реакции человека – «бей или беги» (или иные защитные действия) – не встречают препятствий и проявляются свободно, человек не обязательно испытывает страх, скорее это чистые и мощные, первобытные ощущения борьбы или бегства. Напомним, первичная реакция на угрозу предполагает мобилизацию для этого. Только когда реакция терпит неудачу, она «по умолчанию» переходит в ту, когда человек «цепенеет от страха» или от беспомощности отключается и падает в обморок.
В моем случае, в машине «Скорой помощи», именно в конечностях – в микродвижениях рук, которые хотели подняться, чтобы защитить голову от смертельной травмы, – я впервые ощутил переживание, противоречащее моему ощущению беспомощности. Для Нэнси это стали ощущения в ногах, спасающихся бегством от хирургического скальпеля. В обоих случаях осознанное прочувствование активных рефлексов самозащиты принесло физическое ощущение свободы и силы. Вместе эти переживания противостояли нашему чувству подавляющей беспомощности. Шаг за шагом наши тела узнавали, что мы не были беспомощными жертвами, что мы преодолели испытания и остались невредимыми и живыми вплоть до самых глубин нашего существа.
По мере восстановления активных защитных реакций (которые уменьшают страх) человек начинает ощущать, что, испытывая физические ощущения паралича, он испытывает все меньше и меньше страха – и каждый раз травма ослабляет хватку. При подобном телесном инсайте интерпретация произошедшего разумом, значение этого для жизни человека и понимание того, кто он есть, претерпевают глубокие изменения.
Шаг 6Отделить страх от неподвижности
Мои клинические наблюдения, основанные более чем на четырех десятилетиях работы с тысячами клиентов, привели к твердому пониманию: «физиологическая» способность входить во врожденную (запрограммированную) реакцию неподвижности, а затем выходить из нее является ключом как к предотвращению длительных и изнурительных последствий травмы, так и к излечению даже глубоко укоренившихся симптомов. По сути, это достигается путем отделения чувства страха и беспомощности от (обычно ограниченной по времени) биологической реакции неподвижности, как это было описано в главе 4. Для травмированного человека возможность прикоснуться к собственным ощущениям неподвижности, даже на краткий миг, восстанавливает процесс терминации данного состояния и позволяет начать «рассоединение» страха и оцепенения.
Не менее важным в разрешении травмы является терапевтическое сдерживание, позволяющее не допускать резкого рассоединения. Как и в случае с нетитрованной химической реакцией, резкое рассоединение может стать взрывоопасным, пугающим и потенциально грозить клиенту ретравматизацией. Посредством титрования клиент постепенно входит в состояние неподвижности и выходит из него много раз, каждый раз возвращаясь к успокаивающему равновесию («как шипение Алка-Зельцера»). При выходе из состояния неподвижности происходит «инициация огнем»: высвобождаются интенсивные, насыщенные энергией ощущения, биологически связанные с отчаянным, ненаправленным бегством и яростной контратакой. Понятно, что человек обычно боится как входить в неподвижность, так и выходить из нее, особенно когда не осознает пользы. Давайте глубже исследуем эти страхи.
Страх оказаться в состоянии неподвижности. Мы избегаем ощущений неподвижности из-за их силы, а также из-за того, насколько беспомощными и уязвимыми мы при этом себя ощущаем. Некоторые состояния даже сходны с состоянием смерти. Если мысль о чем-то столь обыденном, как вынужденное неподвижное сидение в кресле стоматолога, заставляет вас вздрогнуть, вы поймете всю сложность добровольного перехода в режим неподвижности. Вы легко сможете представить ужас попадания в ловушку, из которой нет возможности выбраться. Для травмированных или страдающих тревожным расстройством людей необходимость лежать неподвижно во время МРТ или компьютерной томографии может быть просто кошмарной. Для детей выдержать эти процедуры иногда еще сложнее. Безмолвное сидение за партой, без возможности пошевелиться несколько часов подряд, – испытание для любого подростка. Для тревожного или «чувствительного» ребенка это может быть невыносимо и даже способствовать развитию синдрома дефицита внимания и гиперактивности. Это особенно актуально для детей, кому пришлось подвергнуться процедуре иммобилизации, например если требовалось наложить гипсовую повязку или металлические брекеты для ортопедической коррекции бедер, голеней, лодыжек или ступней на том этапе развития, когда ребенок обычно учится ходить, бегать и исследовать мир.
Даже взрослым, практикующим медитацию, часто трудно усидеть на месте. Тем немногим счастливчикам, которые способны забраться в теплую постель и, полежав абсолютно неподвижно, быстро погрузиться в восстанавливающий сон, поистине даровано самое драгоценное благословение. Однако для многих (возможно, даже для большинства) отход ко сну часто сопряжен с тревожностью и беспокойством и сам по себе может превратиться в кошмар. В отчаянии вы можете попытаться лежать неподвижно, «считая овец». Голова идет кругом, вы не в состоянии расслабиться и отдаться в ждущие объятия Морфея. Кроме того, когда некоторые люди просыпаются во время фазы быстрого сна (или вскоре после нее), их тела все еще буквально парализованы неврологическими механизмами, предназначенными воспрепятствовать бегу или борьбе (или даже активному движению) во сне, – для самозащиты и предотвращения причинения вреда кому-либо еще. Пробуждение от этого, вполне естественного, «сонного паралича» может быть ужасающим, особенно когда человек ощущает, что отделяется от тела, что часто сопровождает неподвижность. Некоторые воспринимают паралич во время фазы быстрого сна как любопытный, приятный, даже «мистический» внетелесный опыт. Для тех, кто воспринимает подобное явление как нечто пугающее, типичны панические реакции. Для травмированных людей потенцированная страхом неподвижность – мучительный спутник как днем, так и ночью.
Хотя избегание неподвижности понятно, у этого есть цена. От каких бы переживаний вы ни отворачивались, мозг-тело регистрирует их как опасные; или, говоря простыми словами, «то, чему мы сопротивляемся, имеет тенденцию сохраняться».
Таким образом, освященное столетиями выражение «время лечит» неприменимо к травме. В краткосрочной перспективе подавление ощущений, сопутствующих неподвижности, кажется (склонному к отрицанию разуму) надежным способом сдерживания паралича и беспомощности. Однако со временем становится очевидно: подобные маневры терпят полный провал. Этот «не вынесенный из избы сор» вкупе с избеганием не только продлевает неизбежное, но зачастую приводит к встрече с неподвижностью еще более пугающей. Наш разум, осознавая степень сопротивления, в ответ начинает интерпретировать это как очередное свидетельство опасности. Если, с другой стороны, человек способен воспользоваться жизненно важными методами титрования и колебания маятника, он может мягко и ненадолго прикоснуться к этой смертоподобной пустоте, не боясь разрушить себя. То есть можно сказать, что реакция неподвижности способна двигаться вперед во времени к естественной терминации в самопроизвольном ритме.
Страх выхода из состояния неподвижности. В дикой природе, когда животное-жертва выдает реакцию неподвижности, оно некоторое время остается недвижимым. Затем, так же легко, как перестало двигаться, оно дергается, оценивает обстановку и убегает. Если же хищник остался и видит, что жертва возвращается к жизни, у истории совсем иной конец. Когда жертва возвращается к жизни и видит, что хищник здесь и готов ко второй (на этот раз смертельной) атаке, она либо впадает в неуемную ярость и контратакует, либо пытается спастись лихорадочным бегством, не выбирая направления. Таким образом, мы наблюдаем реакцию бурную и «бессмысленную». Как я упоминал в главе 4, однажды я видел, как мышь контратаковала кошку, которая играла с ней (периодически выводя из оцепенения и вновь пугая), а затем убежала от совершенно ошеломленной кошки, напомнившей мне кота Тома из мультфильма «Том и Джерри». Как и обездвиженное животное (в присутствии хищника) выходит из состояния паралича готовым к яростной контратаке, так и травмированный человек резко переходит от оцепенения и отключки к гипервозбуждению и ярости. Страх перед яростью и связанными с ней гиперинтенсивными ощущениями препятствует удовлетворительному выходу из неподвижности в отсутствие обучения, подготовки, титрования и руководства.
Страх гнева – это, кроме прочего, еще и страх насилия, как по отношению к другим, так и по отношению к себе. Выходу из состояния неподвижности препятствует следующая противоречивая двойственность: чтобы вернуться к нормальному существованию, человеку необходимо испытать ощущения ярости и перевозбуждения. В то же время эти ощущения предполагают возможность причинения смертельного вреда. Эта возможность препятствует устойчивому контакту с ощущениями, приносящими облегчение от переживания неподвижности, тем самым приводя к разрешению состояния. Вспомните предвидение Кальбаума (в главе 4), когда он писал в 1874 году: «В большинстве случаев кататонии предшествуют горе и тревога, а также, как правило, депрессивные настроения и аффекты, направленные против самого пациента». Поскольку гнев, связанный с прекращением неподвижности, является одновременно интенсивным и потенциально насильственным, зачастую травмированные люди непреднамеренно обращают его против себя – в форме депрессии, ненависти к себе и самоповреждения.
Неспособность преодолеть реакцию неподвижности порождает невыносимую фрустрацию, стыд и разъедающую ненависть к себе. Психотерапевт должен осторожно подходить к этому гордиеву узлу и распутывать его с помощью целенаправленного и тщательного титрования, направляя переживание состояния в ритме маятника, опираясь на решимость помочь пациенту пережить и принять сильные агрессивные ощущения. Таким образом, пациент может выйти из состояния «убей – или будешь убит». По мере того, как человек начинает постепенно открываться принятию своих сильных ощущений, у него повышается способность к здоровому проявлению агрессии, переживанию удовольствия и доброты.
Таким образом, неудивительно, что травмированный человек, будучи социальным животным, сжимается и борется с гневом. Но посмотрим на совокупные последствия. Требуется огромное количество энергии (для и без того напряженной системы), чтобы сдерживать ярость и другие примитивные эмоции. Это «обращение» гнева против самого себя и необходимость защищаться от его проявлений приводят к изнуряющему чувству стыда и в конце концов к внутреннему истощению. Подобная инволюция добавляет еще один уровень сложности и кажущейся ригидности гнетущему травматическому состоянию. По этим причинам возрастает важность титрования, как средства прерывания самовоспроизводящегося «цикла стыда».
В случаях растления и при других формах жестокого обращения, имевших место в прошлом, основа для самобичевания при более поздних травмах, случившихся во взрослом возрасте, уже заложена. Действительно, поскольку неподвижность воспринимается как пассивная реакция, многие жертвы растления и изнасилования испытывают огромный стыд за то, что не смогли успешно противостоять нападавшим. Подобное восприятие вкупе с всепоглощающим чувством поражения может возникать независимо от реальности ситуации: относительный размер нападающего при этом не принимается в расчет, равно как и тот факт, что неподвижность, возможно, даже защитила жертву от дальнейшего причинения вреда или, возможно, смерти[32]. И я не говорю о дополнительном покрове замешательства и стыда, неизбежно возникающем при сложной динамике секретности и предательства в случаях инцеста.
По мере того как травмированные люди начинают вновь обретать чувство контроля, собственной значимости и силы, они постепенно приходят к самопрощению и самопринятию. Приходят к сострадательному осознанию, что неподвижность и ярость – биологически обусловленная, инстинктивная необходимость, а вовсе не, например, изъян характера, которого следует стыдиться. Они осознают свою ярость как универсальную силу и способ повлиять на ситуацию, силу, встающую на защиту жизни, которую теперь необходимо обуздать и использовать во благо себе. Из-за огромной важности этого для исцеления травмы повторюсь: страх, питающий неподвижность, можно в общем и целом разделить на два отдельных страха: страх оказаться в неподвижности, представляющий страх паралича, попадания в ловушку, беспомощности и смерти; и страх выйти из неподвижности, интенсивной энергии контратаки, вызванной яростью. Зажатая между двух «огней» (входа и выхода) неподвижность упрямо отталкивает противоядие, так что кажется невозможным прорваться сквозь сопротивление. Однако когда опытный психотерапевт помогает клиенту отделить страх от неподвижности, восстанавливая «самостоятельную терминацию неподвижности», способность клиента двигаться вперед во времени становится щедрой наградой для обоих. Ощущение «движения вперед» рассеивает страх, загнанность в ловушку и беспомощность, разрывая бесконечную петлю обратной связи из ужаса и паралича.
Когда мы говорим о рассоединении страха и ощущения неподвижности, вы можете озадачиться и спросить: а куда девается страх? Короткий и неожиданный ответ заключается в том, что при работе методом титрования «страха» просто не существует как самостоятельного феномена. Настоящего острого страха, возникавшего во время травмирующего события, больше не существует. Однако происходит вот что: человек провоцирует и закрепляет новое состояние страха (буквально пугает сам себя), становясь сам для себя самоназначенным хищником и пытаясь бороться с остаточными ощущениями неподвижности и ярости. В то время как сам по себе паралич не обязательно страшит, пугающим воспринимается наше сопротивление чувству парализованности или ярости. Поскольку мы не знаем, что это временное состояние, и тело не осознает, что мы уже в безопасности, мы застреваем в прошлом и не присутствуем в настоящем времени. Метод маятника помогает преодолеть сопротивление. Прислушаемся к словам участника джагг-группы 1960-х Дэна Хикса и его группы Hot Licks: «Я боюсь самого себя… Я не стану себя пугать».
Во время психотерапии постепенное (дозированное) продвижение или «поступательное титрованное переживание» происходит, пока страх (который теперь отступает на задний план) не сменится полным переживанием реакции неподвижности. Часто человек замечает это физическое ощущение и подтверждает его: «Я чувствую себя парализованным, будто не могу пошевелиться», или «такое чувство, что я мертв», или даже «забавно – я мертв, но это меня не пугает». Кроме того, люди могут испытывать блаженные состояния, подобные тем, о которых сообщается в исследованиях, посвященных околосмертным переживаниям. Выходя из неподвижности, люди могут сообщать, что ощущают «покалывающие вибрации по всему телу» или: «я чувствую себя живым и реальным». Когда естественная, запрограммированная в теле, реакция парализующей неподвижности проходит естественным образом, человек чувствует «чистую энергию», открывает источник экзистенциального успокоения, трансформирующей благодарности и жизненной силы. Поэт-мистик Уильям Блейк указывал на внутреннюю взаимосвязь между энергией и телом: «То, что называется Телом, есть часть Души, распознаваемая посредством пяти чувств, которые являются главными вратами Души в этой жизни. Энергия – это единственная жизнь, и она исходит от Тела… а энергия есть чистое блаженство».
Шаг 7Снять состояние возбуждения,высвобождая огромную энергию выживания,мобилизованную для действий по сохранению жизни
Когда при выходе из состояния неподвижности пассивные реакции человека сменяются активными, происходит особый физиологический процесс: по телу прокатываются волны непроизвольной дрожи, за которыми следуют спонтанные изменения в дыхании – от напряженного и поверхностного до глубокого и расслабленного. Эти реакции служат для высвобождения огромной энергии, которая, хотя и была мобилизована при подготовке организма к борьбе, бегству или иной самозащите, не задействовалась в полной мере в момент инцидента в прошлом. (Смотрите в главе 1 мой опыт подобных реакций после несчастного случая, а в главе 2 – опыт Нэнси по высвобождению энергии возбуждения, обусловленной удалением миндалин в раннем детстве и проявившейся в усилении определенной симптоматики.) Возможно, проще всего представить высвобождение энергии, призвав на помощь аналогию из физики. Вообразите пружину, прочно прикрепленную к потолку над вами. К свободному концу прикреплен груз (см. рис. 5.4). Вы поднимаете руку и притягиваете его, растягивая пружину и создавая в ней потенциальную энергию. Затем, когда отпускаете, груз совершает колебания вверх и вниз, пока не разрядится вся энергия пружины. Таким образом, потенциальная энергия, содержащаяся в пружине, преобразуется в кинетическую энергию движения. Пружина останавливается, когда накопленная потенциальная энергия, преобразованная в кинетическую, полностью разряжается.
Рис. 5.4. Растяжение пружины увеличивает ее потенциальную энергию. При отпускании пружины потенциал преобразуется в кинетическую энергию, которая разряжается, и равновесие восстанавливается.
Сходным образом ваши мышцы заряжаются энергией («растягиваются»), готовясь к действию. Однако когда мобилизация не реализуется (будь то посредством борьбы/бегства или в виде какой-то иной защитной реакции: замирания, «изворачивания», отступания или уклонения), потенциальная энергия «сохраняется» как незавершенный процесс в имплицитной памяти сенсомоторной системы. Когда, посредством общего или специфического стимула, активируется сознательная или бессознательная ассоциация с исходным инцидентом угрозы жизни, все действовавшие тогда гормональные и химические «воины» организма вновь приводят в готовность мышцы, как если бы первоначальная угроза все еще существовала. Позже эта энергия может высвободиться в виде дрожи и вибрации. Рискуя впасть в излишнее упрощенчество, я могу сказать, что посредством эффективных действий и/или дрожи должно быть высвобождено количество энергии (возбуждения), приблизительно равное тому, что мобилизовалось для борьбы или бегства. У одних это может происходить ярко и драматично, как в случае с Нэнси (глава 2), в то время как у других практически незаметно – в виде легких фасцикуляций и/или изменения температуры кожи. Наряду с активациями вегетативной нервной системы, реакции самозащиты, неполным образом проявленные во время инцидента (и сохранявшиеся в виде потенциальной энергии), часто высвобождаются посредством микродвижений. Они почти незаметны и иногда называются «пред-движениями»). Таким образом, шаги с 4-го по 7-й взаимосвязаны между собой.
Шаг 8Восстановить саморегуляцию и динамическое равновесие
Прямым следствием высвобождения энергии выживания, мобилизованной для борьбы или бегства, является необходимость восстановления равновесия (как в предыдущем примере с пружиной). Французский физиолог девятнадцатого века Клод Бернар, считающийся отцом экспериментальной физиологии, ввел термин гомеостаз, чтобы описать «постоянство внутренней среды [milieu intérieur] в качестве условия свободной и независимой жизни». Более ста пятидесяти лет спустя это остается основополагающим и определяющим принципом сохранения и поддержания жизни. Однако поскольку равновесие не статичный процесс, вместо термина «гомеостаз» я буду использовать «динамическое равновесие» для описания происходящего, когда нервная система становится сверхвозбужденной в ответ на угрозу, а затем «перезагружается», чтобы снова возбудиться, перезагрузиться и так далее. Постоянная перезагрузка не только восстанавливает уровень возбуждения, существовавший до возникновения угрозы, но и способствует переходу в состояние (процесс) расслабленной бдительности. Со временем это способствует формированию здоровой жизнестойкости. Наконец, интероцептивное чувство равновесия, ощущаемое внутренними органами и в вашей внутренней среде, проявляет себя как целительное ощущение благости: это присутствующее фоном ощущение того, что – невзирая на чувства в данный момент, каким бы ужасным ни было расстройство или неприятное возбуждение – внутри организма есть надежная опора.
Шаг 9Переориентировать клиента на окружающую среду,существующую здесь и сейчас
Травму с полным основанием можно определить как нарушение способности человека ориентироваться в настоящем времени и надлежащим образом взаимодействовать с другими людьми. Наряду с восстановлением динамического равновесия восстанавливается способность к присутствию, к пребыванию «здесь и сейчас». Вместе с этим приходят желание и способность к социальной вовлеченности.
Способность к социальному взаимодействию имеет серьезные последствия для здоровья и счастья. В раннем детстве мы подключены к социальной вовлеченности с родителями и находим в этом волнение и радость. Увлеченность родным человеком распространяется далее – и на окружающую среду, и на ощущение «новизны». Цвета становятся яркими, а формы и текстуры воспринимаются так, будто видишь их впервые, – настоящее чудо разворачивающейся жизни.
Кроме того, система социальной вовлеченности содержит успокоение, являясь, по сути, своеобразной встроенной защитой, противостоящей захвату организма человека симпатической системой возбуждения и/или заморозке более примитивной системой аварийного отключения. Отдел нервной системы, отвечающий за социальную вовлеченность, является, если можно так выразиться, кардиозащитным и иммунопротекторным. Возможно, именно поэтому у людей с сильными личными связями здоровье лучше и живут они дольше. Они также не теряют когнитивные навыки в пожилом возрасте. Действительно, в одном исследовании, посвященном изучению влияния игры в бридж на уменьшение симптомов деменции, сделали вывод: основной независимой переменной здесь является социализация (а не вычислительные навыки как таковые)[33]. И наконец, быть вовлеченным в мир социума – значит не только быть вовлеченным в то, что происходит здесь и сейчас, но испытывать чувство сопричастности и безопасности. Таким образом, освобождение клиента от пагубной изоляции, которую создают страх и неподвижность, в конечном счете может принести не только избавление от изнуряющих симптомов, но и возможность генерировать энергию для установления полезных и созидательных связей и взаимоотношений.
Карта, возможно, и не является территорией, но она, несомненно, поможет вам сориентироваться.