Документы: хватка бумажных тигров
Истории заложили основу для масштабного сотрудничества и сделали людей самыми могущественными животными на земле. Но как информационная технология истории имеют свои недостатки. Чтобы их увидеть, автор предлагает задуматься о роли историй в формировании наций. Многие нации впервые возникли в воображении поэтов; например, первых сионистов вдохновляли Теодор Герцль и Хаим Нахман Бялик. Но украинский еврей Бялик и венгерский еврей Герцль хорошо знали о преследованиях евреев-ашкеназов в Восточной Европе и плохо представляли себе ситуацию в Палестине. Игнорируя демографические реалии, Бялик и Герцль придавали большое значение мифологии, прежде всего библейским историям, без которых немыслим современный сионизм. Кроме того, на них повлияли национальные мифы, созданные в XIX веке почти всеми этническими группами Европы. Герцль писал, что нации возникают «из мечты, песен, фантазий».
Но одних лишь песен и фантазий недостаточно для создания полноценного национального государства. Для обеспечения безопасности, образования, здравоохранения и сбора налогов нужно собирать, хранить и обрабатывать огромные объемы информации: данные о недвижимости, платежах, льготах, долгах, запасах, поставках, бюджетах, счетах и зарплатах. Эту информацию нельзя превратить в захватывающую поэму или миф; она существует в виде больших и скучных списков. Любой церкви, университету или библиотеке, помимо священников, ученых и писателей, нужны еще и бухгалтеры.
Списки и истории дополняют друг друга. Национальные мифы легитимизируют налоговую отчетность, а налоговая отчетность помогает превратить вдохновляющие истории в реальные школы и больницы. Главная проблема списков и их принципиальное отличие от историй заключается в том, что списки, как правило, гораздо скучнее, а потому их трудно запоминать. В процессе эволюции мозг человека хорошо приспособился усваивать, запоминать и обрабатывать даже очень большие объемы информации, когда они изложены в виде историй. «Рамаяна», одно из главных сказаний индуистской мифологии, состоит из 24 тысяч стихов и занимает в современных изданиях около 1700 страниц, но многие поколения индусов запоминали и рассказывали ее наизусть.
Для функционирования сложных государственных систем было недостаточно человеческой памяти и потребовалась особая неорганическая информационная технология. Этой технологией стал письменный документ.
Как убить долги
Письменные документы изобретались неоднократно во многих местах. Подобно историям и другим информационным технологиям, придуманным людьми, они не всегда точно отражали реальность, но независимо от своей правдивости порождали новые сущности. С появлением письменных документов значительно упростилось создание административных систем, царств, религиозных организаций и торговых сетей. По сути, документы изменили сам способ создания интерсубъективных сущностей. В устных культурах интерсубъективные сущности создавались путем рассказывания историй, и их разнообразие ограничивалось возможностями человеческого мозга: люди не могли создать сущность, которую были бы не в силах запомнить. Письменные документы позволили преодолеть это ограничение. Документы не отражали объективную эмпирическую реальность; они сами по себе были реальностью. Они создали прецеденты и модели, которые в будущем стали использоваться компьютерами. Способность компьютеров создавать интерсубъективные сущности – это, в сущности, расширение возможностей глиняных табличек и листов бумаги.
В качестве примера автор рассматривает право собственности. В дописьменных обществах право собственности было интерсубъективной сущностью, создаваемой словами и поведением членов сообщества. Если человек владел полем, это означало, что никто не мог строить жилье и пасти скот на этом поле без его разрешения. В письменных обществах владение полем стало означать, что чье-то право собственности на него зафиксировано в каком-то документе. Право собственности остается интерсубъективной сущностью, создаваемой путем обмена информацией, но теперь информация имеет форму документа. Это означает, что теперь право собственности устанавливает некий центральный орган власти, который составляет и хранит документы. Это также означает, что владелец может продать свое поле, просто передав документ кому-то другому.
Способность документов создавать интерсубъективные сущности отразилась в древнеассирийском диалекте, где документы уподоблялись живым существам, которых можно убить. Договоры ссуды «убивались» (duākum) путем уничтожения таблички после выплаты долга. Иначе долг не считался погашенным. И наоборот, если документ был уничтожен, то долга больше не существовало, даже если он не был выплачен. При составлении конституций, мирных договоров и коммерческих контрактов юристы, политики и бизнесмены спорят о каждом слове, поскольку знают, что эти бумаги наделяются огромной властью.
Бюрократия
У каждой новой информационной технологии есть свои слабые места. Она решает ряд старых проблем, но при этом создает новые. Письменные документы намного лучше человеческого мозга хранят определенные типы информации, но они породили сложную проблему поиска информации.
Мозг удивительно эффективно извлекает любую информацию из своей сети, состоящей из десятков миллиардов нейронов и триллионов синапсов. Человек способен за секунду выудить из памяти нужные сведения, хотя ученые до сих пор толком не понимают, какой нейробиологический механизм за этим стоит. За миллионы лет эволюции процессы поиска информации в мозге оптимизировались, но когда люди доверили хранение информации документам, стало невозможно полагаться в поиске на оптимизированную биологическую систему человека. Способность человека к поиску пищи здесь тоже малополезна: люди знают, как искать в лесу грибы и ягоды, потому что те подчиняются определенному органическому порядку; но документы этому порядку не подчиняются. Архивариям пришлось разработать новый порядок, который называется бюрократией.
Именно посредством бюрократии люди в крупных организациях решают проблему поиска информации, тем самым создавая более крупные и мощные информационные сети. Но бюрократия, как и мифология, часто жертвует истиной ради порядка. Изобретя новый порядок и навязав его человечеству, бюрократия исказила представление людей о мире. Многие проблемы информационных сетей XXI века – квинтэссенция бюрократических проблем, возникших задолго до того, как люди вообще стали задумываться о компьютерах.
Бюрократия и поиск истины
В буквальном переводе бюрократия означает «власть письменного стола». Этот термин появился во Франции в XVIII веке, когда типичный чиновник сидел за письменным столом с выдвижными ящиками – bureau. Таким образом, в основе бюрократического порядка лежат выдвижные ящики. Бюрократия решает проблему поиска информации, разделяя мир на ящики и определяя, какой документ в каком ящике хранить.
Однако за этот принцип приходится платить. Вместо попыток понять мир таким, какой он есть, бюрократия навязывает миру искусственный порядок. Сначала бюрократы изобретают различные ящики, которые представляют собой интерсубъективные сущности, а затем пытаются втиснуть в эти ящики весь мир. Если не получается, они просто давят сильнее. Каждый, кому доводилось заполнять официальные бланки, знает это по себе: если ни один из предложенных в графе вариантов вам не подходит, вы должны сами приспособиться к бланку, а не он к вам. Сведение хаотичной реальности к ограниченному набору ящиков помогает бюрократам поддерживать порядок, но это происходит в ущерб истине. Из-за своей зацикленности на ящиках бюрократы часто формируют искаженное представление о мире.
Стремление втиснуть реальность в жесткие рамки также заставляет бюрократов преследовать узкие цели, даже когда их действия имеют самые широкие последствия. Чиновник, стремящийся нарастить производство, может проигнорировать экологические соображения, которые выходят за рамки его компетенции, и разрешить сброс отходов в ближайшую реку.
Искажения, порождаемые бюрократией, влияют и на научные дисциплины. Так, университеты делятся на факультеты и кафедры, и история в них всегда отделена от биологии и математики, хотя это деление не отражает объективной реальности. Это интерсубъективное изобретение бюрократов от науки.
Чтобы показать, как хаотичный и изменчивый мир загоняется в жесткие бюрократические рамки, автор обращается к примеру конкретной научной дисциплины – биологии. Прежде чем Дарвин объяснил происхождение видов, его предшественники должны были дать определение понятию «биологический вид» и классифицировать по видам все живые организмы. Это оказалось сложной и нескончаемой работой, поскольку животные, растения и другие организмы часто не вписываются в отведенные им «ящики». Вся суть эволюции в том, что виды постоянно меняются, разделяются и смешиваются, а значит, их распределение по жестким ящикам искажает биологическую реальность. В случае с вирусами ученые вообще не могут прийти к единому мнению о том, считать ли их формой жизни. Но даже сама грань между живой и неживой природой не является объективной реальностью; это интерсубъективная конвенция.
Конечно, интерсубъективные конвенции сами по себе тоже часть реальности. По мере того как люди становятся более могущественными, их интерсубъективные убеждения все больше влияют на мир за пределами их информационных сетей. Например, отнесение каких-либо животных к «вымирающим видам» – интерсубъективная конвенция, но она имеет далеко идущие последствия: в частности, на ее основании может быть введен запрет на охоту. То есть бюрократическое решение о том, в какой «ящик» поместить животное, может сохранить этому животному жизнь или обречь его на смерть.
Глубинное государство
В защиту бюрократии автор отмечает, что она жертвует истиной и искажает понимание мира ради порядка, без которого сложно поддерживать масштабную человеческую сеть. Автор признает, что бюрократия не бывает идеальной, но задается вопросом: есть ли лучший способ управлять большими сетями? Например, если отменить все научные классификации, все кафедры, факультеты и профильные журналы, придется ли каждому будущему врачу посвящать годы изучению истории, и будут ли люди, изучавшие влияние чумы на христианскую теологию, считаться специалистами по вирусологии? Приведет ли это к улучшению систем здравоохранения?
Тем, кто мечтает об упразднении всей бюрократии ради более целостного познания мира, автор напоминает, что больницы – тоже бюрократические институты. В них есть разные отделения, и в каждом своя иерархия, протоколы и бланки. Они страдают множеством бюрократических недугов, но все же лечат людей от недугов физических. То же касается практически всех ведомств, делающих жизнь лучше, от школ до канализационных служб.
Когда человек спускает воду в туалете, нечистоты уходят под землю – в «глубинное государство». Существует сложная подземная сеть, которая собирает отходы, отделяя их от источников питьевой воды. Кто-то должен проектировать, строить и обслуживать эту глубинную сеть. Это тоже работа бюрократии, и люди могут погибнуть, если упразднят коммунальные службы. Под землей сточные воды легко могли бы смешаться с питьевой водой, но, к счастью для людей, есть бюрократы, которые их разделяют.
До появления современных систем канализации передающиеся через воду инфекционные болезни уносили миллионы жизней. В 1854 году в Лондоне произошла вспышка холеры. Врач Джон Сноу предположил, что причина кроется в источнике воды. Он изучил данные о заболевших и вычислил эпицентр вспышки: водоразборную колонку на Брод-стрит в Сохо, после чего убедил власти отключить колонку. Эта скучная бюрократическая работа спасла жизни людей. Оказалось, что вода в колонку поступала из колодца, вырытого менее чем в метре от зараженной холерой выгребной ямы.
Открытие Сноу и дальнейшая работа ученых, инженеров, юристов и чиновников привели к появлению обширной бюрократии, регулирующей работу водоразборных колонок и канализационных труб. Канализацию не воспевают в эпосах, но она является важным признаком хорошо работающего государства.
Биологические драмы
Мифология и бюрократия – два столпа любого масштабного общества. Но если мифологией, как правило, восхищаются, к бюрократии обычно относятся с недоверием. Для многих само слово «бюрократия» несет негативный оттенок. Людям трудно оценить пользу и вред конкретной бюрократической системы, поскольку сложно получить всю необходимую информацию и еще сложнее ее интерпретировать.
Документы, архивы, бланки, лицензии, нормативные акты и бюрократические процедуры изменили способ распространения информации, а вместе с тем и методы работы власти. Это серьезно усложнило понимание власти.
В бесписьменных племенных обществах человеческая сеть состоит только из цепочек «человек – человек» и «человек – история». Власть принадлежит тем, кто контролирует узлы, связывающие цепочки. Эти узлы – космогонические мифы племени: лидеры используют их для формирования идентичности, создания альянсов и манипулирования эмоциями. В человеческих сетях, связанных письменными документами и бюрократическими процедурами, появляется и третий тип цепочек: «человек – документ». В бюрократическом обществе люди не только рассказывают истории, но и обмениваются документами. Более того, документы заставляют людей взаимодействовать с другими документами.
Это привело к перераспределению власти. Когда документы стали важнейшим звеном, связывающим множество социальных цепочек, власть обрели администраторы, бухгалтеры и юристы, которые разбираются в документах, умеют пользоваться неочевидными лазейками и ориентируются в лабиринтах ведомств и комитетов.
Такое перераспределение власти изменило баланс сил в мире. Бюрократия, как правило, укрепляет центральную власть в ущерб простым гражданам. Система позволяет центру собирать гораздо больше информации о людях, тогда как последним становится гораздо труднее разобраться в работе самой системы.
Разобраться во многих аспектах жизни людям традиционно помогало искусство, но в случае с бюрократией оно малополезно. Дело в том, что в искусстве обычно используется ограниченный набор сюжетов, восходящих к биологии человека, но биологические драмы не проливают свет на работу бюрократии. В качестве примера автор рассматривает сюжет древнеиндийского эпоса «Рамаяна». В его основе лежит сразу несколько биологических драм, в числе которых конкуренция между сиблингами, конкуренция за брачного партнера и противопоставление чистого и грязного. Однако, хотя действие «Рамаяны» разворачивается в условиях крупных аграрных царств, в ней почти не уделяется внимания вопросам права собственности, сбора налогов, систематизации архивов или финансирования войн. Соперничество сиблингов, любовные треугольники и прочие сюжетные линии не помогают разобраться в сложной системе документов, у которых нет братьев и сестер и вообще никакой личной жизни.
Франц Кафка и некоторые другие авторы смогли показать сюрреалистичное влияние бюрократии на жизнь людей, придумав новые, небиологические сюжеты. Ужас кафкианских историй проистекает от непостижимости угрозы: эволюция подготовила человеческий разум к пониманию смерти от зубов тигра, но людям гораздо труднее осознать смертельную опасность документов.
«Перебить всех законников»
Из-за непонимания бюрократических реалий люди чувствуют себя беспомощными перед лицом непостижимых зловещих сил, им кажется, что бюрократия – это злонамеренный заговор.
В XVI веке итальянский поэт Лудовико Ариосто описал аллегорическую фигуру Распри как женщину, у которой в руках множество документов с подписями и печатями. В исторической хронике Шекспира «Генрих VI, часть 2» бунтарь-простолюдин предлагает план по установлению лучшего социального порядка: «Первым делом, – говорит он, – мы перебьем всех законников». Мятежники приводят клерка, которого обвиняют в том, что он умеет читать и писать, и лидер повстанцев Джек Кэд приказывает повесить его с пером и чернильницей на шее.
Во время восстания Уота Тайлера в 1381 году повстанцы обрушили свой гнев не только на чиновников, но и на документы, уничтожив многочисленные архивы. С гибелью документов исчезали все обязательства. Подобные атаки на архивы происходили и в ходе многих других мятежей, от Великого еврейского восстания в 66 году н. э. до Французской революции 1789 года. Даже неграмотные повстанцы понимали, что без документов бюрократическая машина не сможет функционировать.
Автор понимает недоверие людей к властной бюрократии и всемогущим документам, поскольку они сыграли значимую роль в истории его семьи. Жизнь его деда Бруно пошла кувырком из-за невозможности документально подтвердить факт своего рождения на территории, аннексированной Румынией после Первой мировой. Автор признается, что в его семье принято хранить все документы, на которых стоит официальная печать. Никто не знает, какой документ может однажды спасти жизнь.
Волшебный документ
Все мощные информационные сети, в том числе бюрократические, могут нести как пользу, так и вред, в зависимости от того, как они выстроены и как используются. Простое увеличение объема информации в сети не гарантирует ее полезности и не облегчает поиск баланса между истиной и порядком. Это главный исторический урок для создателей и пользователей новых информационных сетей XXI века.
Грядущие информационные сети, особенно основанные на ИИ, во многом будут отличаться от предыдущих. ИИ постепенно берет на себя роль и бюрократов, и мифотворцев. Инструменты ИИ уже умеют находить и обрабатывать данные лучше, чем бюрократы из плоти и крови, а теперь ИИ учится слагать истории лучше большинства людей.
Информационные сети не максимизируют истину, а стремятся найти баланс между истиной и порядком, напоминает автор. Бюрократия и мифология равно необходимы для поддержания порядка, и обе легко жертвуют ради порядка истиной. Какие же механизмы гарантируют, что бюрократия и мифология не откажутся от истины полностью, и какие механизмы позволяют информационным сетям выявлять и исправлять собственные ошибки, даже ценой некоторого беспорядка?
Рассказывая, как человеческие информационные сети решают проблему ошибок, автор начинает с истории изобретения еще одной информационной технологии – священной книги, призванной обслуживать все жизненно важные информационные потребности общества и исключать любую возможность собственных ошибок. История «непогрешимых» священных книг указывает на ряд недостатков всех информационных сетей и дает важные уроки тем, кто задумывается о создании безошибочных ИИ в XXI веке.