– А я деньги с собой не взяла, – вздохнула Маша.
– А я, кажется, все на билеты потратил, – парень вывернул карманы джинсов.
– Тогда пойдем медведей смотреть…
За стеклянной стеной оказалось настоящее арктическое раздолье с ледяными полями, снежными сугробами и холодным бассейном. Вот только самих пушистых обитателей вольера видно не было. Точнее, их было видно только первым рядам столпившихся у высокой прозрачной стены посетителей.
– Как много народа! – Маше в прыжке удалось увидеть небольшой фрагмент белой пушистой шкурки и… все.
Рядом с ней изо всех своих детских сил прыгал мальчик лет шести, из-за небольшого роста утыкавшийся в спину всем стоящим впереди. Прыжки тоже не улучшали ему обзора.
– Мама, посади меня к себе на плечи, а то я ничего не вижу, – взмолился малыш. Но мама отрицательно покачала головой: «Не могу, мне будет тяжело!»
– Давай я тебя посажу. Но за отдельную плату, – подмигнул Дима.
– Какую? – заинтересовался мальчуган.
– Ты отдашь мне вот этого петушка, – парень указал на леденец, который мальчик сжимал в кулачке. Сладость была завернута в прозрачную пленку и аппетитно блестела желтым боком в лучах солнца, словно маленький его кусочек.
Мальчик обернулся на маму: «Можно?»
– Можно, – улыбнулась женщина. – У меня еще один такой в сумке лежит.
Дима легко подхватил малыша на руки и усадил его к себе на шею. А протянутый мальчуганом леденец передал Маше.
– Это тебе. Не наешься, конечно, но червячка заморишь, – деловито произнес парень.
– Червячка склюет петушок, – ухмыльнулась Маша, раскрывая пленку и предвкушая сахарную сладость, обволакивающую язык и щеки изнутри. – Спасибо!
Дима тепло улыбнулся и поправил на плечах седока, который громко восхищался наконец-то увиденными им забавными плюшевыми чудесами природы.
Из зоопарка они возвращались в то волшебное время суток, когда солнце уже не дарило свой теплый свет, скрывшись за горизонтом, а сумерки еще лишь наступали.
– Французы называют это время l’heure bleue, то есть «синий час», – поведала Маша. – Парфюмер Жак Герлен писал, что в это мгновение человек обретает гармонию с миром и светом. И даже создал духи с таким названием.
– Любишь французов?
– Язык и культуру – да.
– А биологию, как я посмотрю, не любишь! – вдруг раздался рядом громкий и противный голос Людмилы Георгиевны.
Увлеченные друг другом, ребята даже не заметили, что учительница шла им навстречу с пакетами из ближайшего супермаркета. В малиновом берете и зеленом пальто она была похожа на экзотическое растение, которое притягивало глупых насекомых для того, чтобы их мгновенно сожрать. – Вчера, я смотрю, с Красновым гуляла, сегодня с кем-то другим. Далеко пойдешь! – неприятно поджала губы биологичка.
– Это Дима из десятого «Б». – смущенно представила спутника Маша. – А откуда вы знаете про Краснова?
– Из окна видела!
– Ну, приятно было пообщаться. – Парень хотел было откланяться за двоих и продолжить движение к дому на Большом Конюшковском. Но не тут-то было.
– А ты не хочешь мне помочь с пакетами, Дима из десятого «Б»?
– Да, конечно. – Парень вернулся и подхватил тяжелые покупки.
– Проводи меня до Трубниковского, – приказала учительница.
– А как же Маша?
– Она сама дойдет, не маленькая!
Дима растерянно посмотрел на девушку. Та жестом показала ему идти с Людмилой Георгиевной и не переживать за нее. «Я тебе позвоню», – произнесла Маша одними губами и скрылась за поворотом, а нагруженному продуктами Диме пришлось уныло тащить свою ношу через весь бульвар.
Глава 9. На разведку. Тогда
Валя Арбузов готовился к своему первому в жизни свиданию с особой тщательностью. Он основательно вымылся, в том числе дважды намылил свои длинные прямые волосы и даже воспользовался маминым бальзамом. На подмышки нанес дезодорант, к счастью, свой, а не папин. Черные джинсы с растянутыми коленками были заменены на черные же, но без растянутых коленок. Черная футболка подчеркивала бледность кожных покровов, намекающую на романтическую натуру их обладателя. Довершала образ черная кожаная куртка, видавшая виды, но от этого еще более стильная, черные кеды и неизменный черный кофр с гитарой. Гитара была цвета обычного светлого дерева, а потому, по мнению ее обладателя, совершенно не модной. Но зато дарила восхитительные звуки, за что ей все прощалось.
Всю неделю Валя выбирал, куда они пойдут с Машей. В финал вышли два варианта: консерватория и планетарий. Выбор ужасно мучил Валю. С одной стороны, хотелось в консерваторию, ведь музыка – это универсальный язык любви. Она проникает под кожу, в самую душу, и говорит то, о чем бы сам парень никогда не осмелился и заикнуться. С другой стороны, планетарий и звездное небо – не менее романтичный сюжет для начала их с Машей космических отношений. В итоге парень сдался и купил по два билета на оба мероприятия. Таким образом пострадала его копилка, но была спасена от раздвоения личности более ценная субстанция – Валина натура.
В двенадцать дня он набрал номер Ивановых. Девушка долго не подходила. Потом все же подошла, но на приглашение куда-либо пойти ответила полным отказом.
– Маша, почему? Я взял билеты! Пойдем, будет очень здорово, – увещевал одноклассницу Арбузов.
– Валя, не могу, у меня репетитор.
– А после?
– А после надо домой.
– Маша, это нечестно. Билеты уже куплены.
– Валя, но я же не просила тебя их покупать! Мог бы предупредить заранее!
– Ты бы тогда пошла?
– Нет.
– Но ты же ходила на свидание с Красновым и с Корольковым.
– Откуда ты знаешь? – в голосе Маши послышался холодок.
– М-м-м… Просто знаю… Мы общаемся. – Валя хлопнул себя по лбу за раскрытие секретной информации.
– Тогда ты, наверное, знаешь, что Людмила… Георгиевна тоже в курсе и про Краснова, и про Королькова. И недвусмысленно намекнула мне, что порядочной девушке не стоит одаривать вниманием такое количество парней. И, знаешь, я с ней в этом согласна. Поэтому, Валя, прости, но – нет. После репетитора тоже нет. И завтра. И послезавтра. Просто «нет». Увидимся в школе.
– Увидимся, – только и смог выдавить он в трубку.
Валя осел на пол возле стены, уныло уставившись на свой кулак, сжимающий четыре небольших бумажных листочка. От волнения ладонь вспотела, а билеты приобрели неравномерно скомканную влажную форму.
«Арбузовы не сдаются, – думал Валя, разглаживая на коленке помявшиеся билеты. – В консерваторию или планетарий схожу с Танькой. Она хоть и мелкая, но готова поддержать любое мое предложение».
Сестра нашлась в своей комнате. Она была занята самым важным на свете делом – придумывала новые девчачьи прически. Тренировалась на одетой в модный сарафан кукле Глаше, половина головы которой уже была безжалостно выбрита «под ноль». Таня наслаждалась творческим процессом, ничего не замечая вокруг, пока не увидела прислонившегося плечом к дверному косяку понурого Валю.
– Что случилось? – деловито спросила девочка, энергично начесывая оставшиеся на второй половине головы бедной куклы рыжие волосы до состояния «ирокез».
– Все норм. Пойдешь со мной слушать музыку или смотреть на звезды?
– Когда?
– Сегодня вечером.
– Я за любой кипиш, кроме голодовки, – провозгласила Таня. И, подумав, добавила: – Но с условием.
Валя вздохнул и присел на краешек кровати рядом с сестрой.
– Что еще за условие?
– Ты дашь мне себя причесать.
– Таня-я-я-я, – взмолился брат. – Не надо! Я в прошлый раз вот такой клок на расческе оставил, когда пытался вычесать те мерзкие микрозаколочки в виде бабочек! – Валя показал пальцами размер потерянных волос в объеме приблизительно трех сантиметров.
– Я буду аккуратной, обещаю, – похлопала ресничками Таня. – А то ведь билеты пропадут, да?
– Да, – вздохнул Валя и присел на пол возле сестры так, чтобы ей было удобно проводить манипуляции с его головой. К нему на пол полетела и рыжая кукла, которая никак не могла конкурировать по крутости создания причесок с живым человеком.
– А с кем ты хотел пойти до меня? – спросила Таня, накручивая на затылочную прядь брата крупное бигуди.
– С Машей Ивановой.
– Это такая задавака с косичками и длинной челкой?
– Она не задавака.
– Ага, как же. Я ей предложила косичку переплести после физры, а она отказалась!
– Ну, не все готовы на эксперименты с внешностью, – хмыкнул Валя и зашипел, ощутив, как второй бигуди больно наматывает его прядь у виска.
– Значит, она тебе нравится, – не спросила, а констатировала сестра.
– Угадала, – вздохнул Валя.
– А ты ей?
– Судя по всему, нет. Иначе бы я не сидел тут с тобой, а собирался к ней на свидание.
– Печалька. Может, ты просто не так как-то ухаживал? Поэтому она отказала…
– В смысле – «ухаживал»?
– Ну, цветы там, подарки… Что обычно мужчины делают, чтобы понравиться женщине?
Валя вывернулся так, чтобы освободить прядь волос из цепкой руки юного стилиста, и посмотрел на Таню. Ей было десять, вряд ли она уже принимала знаки внимания от противоположного пола, но, черт побери, она соображала в отношениях мужчины и женщины гораздо лучше его! Парень вскочил на ноги.
– Ты куда? – возмутилась сестра, взмахнув расческой. – Я только начала!
– Спасибо, ты мне очень помогла. Остальное доделаешь после планетария.
– Я там уже была, – закапризничала Таня.
– Тогда после консерватории.
– Там скучно. А я очень некрасивая, когда зеваю.
– Никто там на тебя не будет смотреть. Чтобы к пяти вечера была готова, поняла?
– А ты куда?
– Начну правильно ухаживать за Машей.
– Молодец, – одобрила Таня. – Только бигудю сперва сними. А то засмеют.
Цветы и подарки – это замечательно, хоть и довольно банально. А еще весьма затратно. Поэтому Валя решил сделать Маше только один подарок, но такой, о котором она всегда мечтала. Оставалось понять, что именно важно и нужно этой милой, притягательной и загадочной «задаваке», как обозвала ее Таня. Что может пригодиться Маше, да и вообще, что дарят молодым девушкам, Валя понятия не имел. Поэтому решил сходить в торговый центр и осмотреться – вдруг какая-нибудь витрина натолкнет его на нужную мысль.