одишь, отдаешь квиток, оплачиваешь заказ и забираешь выполненную работу. Он расплатился наличными. Естественно.
— Да, — пробормотал Самсонов. — Естественно. А на чем он приезжал?
— Этого никто не заметил.
— Еще какие-нибудь приметы были?
— Нет. Это было семнадцатого марта, так что времени прошло немало.
— Откуда известна точная дата?
— По журналу заказов.
— А, ну да. Как он назвался? При оформлении должны были спросить фамилию — так проще искать заказ, когда клиент за ним приходит.
Дремин усмехнулся:
— Назвался Курочкиным. Уверен, что соврал.
— Естественно. Столько предосторожностей: и усы, и борода, и кепка с очками, не говоря уж о перчатках, — и вдруг сообщил бы свою настоящую фамилию?
— Но мы все равно проверяем Курочкиных.
— А если он в Питер приезжает только на время?
Дремин развел руками:
— Ну, тогда мы его не найдем, сам понимаешь. Но это вряд ли. Чтобы выбрать жертву и на подготовку похищения требуется немало времени, для этого надо жить здесь.
— Я тоже так считаю. — Самсонов засунул в рот последний кусок пиццы и вытер руки носовым платком. — Надо узнать, какие в Питере есть секты, посвященные Кали.
— Думаешь, они есть? — В голосе Дремина прозвучало сомнение.
— Вот и узнаем.
— Ладно, я займусь.
— А Морозов и Коровин пусть возьмут на себя коллег Хоботова. Я хочу знать, не подставил ли его один из них. Понимаю, времени прошло слишком много, и все же.
— Конечно, проверить надо все. Никогда не знаешь, где повезет найти улики.
— Вот уж точно! — согласился Самсонов. — Ладно, за работу.
— Подожди, это еще не все.
— Ну?
— Звонил Коровин. Мы опознали жертву.
— Да ладно?! Как? — Брови у Самсонова сами собой поползли вверх.
— Архаровцы Полтавина нашли кусочек кожи с временной татуировкой. Когда отмыли кровь, она стала видна.
— И? Там ее паспортные данные были, что ли?
— Нет. Только герб с жеребцом и девизом, написанным по-латыни.
— Каким девизом?
— «Любовь побеждает все».
— И как это помогло узнать, кто она?
— Коровин обзвонил тату-салоны. В одном ему сказали, что такой рисунок недавно сделали шесть девчонок из стрип-клуба. После этого найти их было делом времени.
— Ясно. И кто жертва?
— Александра Николаевна Чижикова. Она же Анабэль. — Дремин усмехнулся. — Это, как ты понимаешь, сценический псевдоним.
— Ее объявляли в розыск?
— Нет, у нее были выходные. Так что никто не хватился.
— Как она собиралась провести свой уикенд?
— Этого мы пока не знаем. Я думаю отправиться в стрип-клуб часам к десяти вечера и пообщаться с ее подружками. Коровина интересовала только личность погибшей, он почти не расспрашивал их.
Самсонов нахмурился:
— Почему именно к десяти?
— Они все должны быть сегодня там. В клубе большое эротическое шоу.
— Понятно. А жена тебя отпустит?
— Если узнает, куда я собираюсь, — нет, — усмехнулся Дремин. — Со мной-то не хочешь?
— Посмотрим. Сначала займись сектами.
— Да помню, помню. Кстати… — Следак на секунду запнулся. — У твоей сестры не было тату? Хотя бы хной?
— Нет. Она… маловата для татушек была.
— Коровин не стал сообщать подружкам Чижиковой, что ее убили. Это хорошо, а то они могли удариться в панику и попытаться сбежать, опасаясь, что будут следующими. И ищи-свищи их потом!
Самсонов подумал, что Коровин поступил правильно. Большая удача — работать с людьми, знающими свое дело.
— Хорошо, — кивнул он. — Значит, ты сегодня проверяешь секты Кали и стрип-клуб, так?
— Служба! — притворно вздохнул Дремин, поглаживая тонкие усики.
— Я еще просил Полтавина определить, что за аромат остался на рисунке Кали, — вспомнил Самсонов. — Он ничего про это не говорил?
— Да, точно! — Дремин хлопнул себя ладонью по лбу. — Только вряд ли нам это поможет.
— Сам знаю. Что сказал Полтавин?
— Это «Живанши». Для женщин.
— Знаю такой, — кивнул Самсонов. — Дарил Карине на день рождения. — Он встал. — Съезжу на мост, где работал Хоботов.
— Зачем? — удивился Дремин. — Там давно ничего не осталось, даже если что-то и было.
— Само собой. Но я хочу осмотреться.
— Вроде как вникнуть в психологию убийцы? — с сомнением спросил следак.
Самсонов пожал плечами:
— Честно говоря, сам не знаю. Но преступник либо работал там, либо просто выбрал Хоботова в качестве козла отпущения. В таком случае он следил за ним, а значит, проводил много времени поблизости или на самой стройке.
— Он мог и не быть одним из рабочих, — кивнул Дремин. — Понимаю. Но осмотр моста тебе не поможет.
— Кто знает. В любом случае, конечно, главную работу сделают Коровин и Морозов.
— Я передам им, чтобы опросили всех, с кем Хоботов тогда работал.
— Кстати, ты ведь вроде на архитектора учился? — припомнил Самсонов. — Ну, до того, как в полицию пошел.
— Было дело, — нехотя кивнул Дремин. — Два года проучился, потом… выперли меня. А что? Я мостами никогда не занимался.
— Да? Ну ладно тогда. Просто думал, может… даже не знаю, — честно признался Самсонов. — Так, в голову пришло.
Дремин понимающе кивнул.
— Кстати, Валер, — сказал он, немного помолчав, — насчет того… разговора. Ты извини, я не имел в виду, что ты не справишься. Просто переживаю за тебя.
Самсонов махнул рукой. Он уже и сам отошел.
— Забей. Все нормально. Я тоже… в общем, слишком близко к сердцу принял.
— Значит, у нас с тобой порядок?
— Конечно.
Улыбнувшись, Дремин протянул руку. Самсонов пожал ее с чувством облегчения: меньше всего он хотел ссориться со своим коллегой, тем более что Дремин всегда ему нравился.
— Ну, давай, — сказал он. — Увидимся.
Самсонов вышел на улицу и сел в машину. Минут пять он сидел, размышляя о том, почему так старательно загнанное в глубины подсознания прошлое вновь возвращается к нему. Неужели он должен столкнуться с ним лицом к лицу для того, чтобы избавиться от того ядовитого скорпиона, который вот уже многие годы жалит его и отравляет существование? Если Хоботов был невиновен и убийца, раздавивший стриптизершу, не подражатель, то получается, что Самсонову выпал шанс, который, как считал, он потерял: самому выследить преступника, оборвавшего жизнь Марины.
Следователь прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Потом завел мотор и поехал в сторону моста.
Из-за пробок ему удалось добраться до него только через полтора часа. Уродливое сооружение располагалось в промышленном районе, где вдоль набережной теснились ремонтные доки и баржи. На фоне серого неба медленно, точно во сне, двигались желтые подъемные краны.
Припарковав автомобиль, Самсонов вышел и поднял воротник куртки, чтобы хоть как-то защититься от ветра. Пахло илом, рыбой и гарью. Мимо проезжали грузовики, мини-вэны и очень редко — легковушки. Людей видно не было.
Метрах в ста тянулись бетонные заборы, за ними возвышались склады-конструкторы из гофрированного железа, облепленные громоздкими кондиционерами. Из грязно-серых труб поднимался густой дым и стелился параллельно земле.
Самсонов окинул взглядом застывший над черной водой мост и направился к нему.
В самом начале стояла серая будка смотрителя. Полицейский постучал без особой надежды застать кого-нибудь, но дверь почти сразу открылась, и из нее выглянул пожилой мужчина с всклокоченной бородой, остриженной на морской манер. В зубах он держал зажженную папиросу.
— Да? — проговорил он хрипловато и прищурился.
— Старший лейтенант Самсонов. — Полицейский продемонстрировал удостоверение. — Ответьте на несколько вопросов.
— Заходи, командир, — дружелюбно кивнул сторож и отступил назад.
Самсонов протиснулся в будку. Тут было накурено, в углу стояло радио, из которого едва слышно звучала музыка. Пел кто-то из отечественных шансонье.
— Места тут маловато, — посетовал сторож. — А стул только один. Если хочешь, падай.
— Постою. — Самсонов достал блокнот и ручку. — Как вас зовут?
— Михаил Васильевич.
— А фамилия?
— Дорофеев.
— Скажите, вы тут каждый день?
— Нет, работаю двое суток через трое.
— А вчера вы тут были?
Сторож покачал головой:
— Не-а, Семеныч. Его смена.
Не повезло. Самсонов постучал ручкой по странице.
— Можете с ним связаться? — спросил он.
— Чего?
— Телефон этого Семеныча есть? Позвонить ему надо, — пояснил полицейский.
— Нет, нельзя! — твердо заявил сторож, мотая головой. — Он сейчас отсыпается.
— Ничего, это ненадолго. У меня к нему всего несколько вопросов.
— Зачем человека беспокоить? — насупился сторож. — Вам что вообще нужно-то?
— Позвоните напарнику, — повторил Самсонов. — Так будет быстрее всего.
Сторож нехотя набрал номер сменщика. Пришлось ждать почти полминуты.
— Не слышит, — прокомментировал сторож. — Говорю же: дрыхнет!
Однако Семеныч в конце концов ответил.
— Алло! — крикнул сторож, глянув на полицейского. — Это я! Кто-кто… Дорофеев! Не узнал? Знаю, что спишь. Тут такое дело… Полиция ко мне нагрянула. Про тебя спрашивают. Откуда ж я знаю? Может, натворил чего! — Сторож заржал, подмигнув Самсонову.
— Дайте трубку, — потребовал полицейский, протягивая руку.
Сторож отдал ему телефон.
— Старший лейтенант Самсонов. Представьтесь, пожалуйста.
— Иванов Кирилл Семенович, — медленно проговорил слегка охрипший после сна голос.
— Вы вчера дежурили на мосту?
— Конечно.
— Не видели никого подозрительного? Может, какой-то человек болтался около моста?
Повисла короткая пауза.
— Не то чтобы подозрительный… — проговорил неуверенно сторож. — Но есть тут один ненормальный, ошивается возле мостов. Жорой зовут. Заходил вчера.
Самсонов насторожился:
— Для чего?
— Рассказал, что был на открытии нового виадука.
— Где этот виадук?
— Двумя километрами ниже по течению. Красный такой, мимо не проедете.