В автоответчике пикнуло, и Самсонов обнаружил, что сидит на краю дивана.
— Это что, был Козерог? — проговорил глухо Дремин. Он стоял, глядя на аппарат.
— Да, — выдавил Самсонов. — Он похитил Карину!
— Но… он же мертв!
Следователь перевел взгляд на Дремина. Тот невольно вздрогнул.
— Мертв Мечев, — проговорил Самсонов тихо. — А Козерог жив!
Глава 7Бряцанье черепов
Самсонов сидел в своем кабинете, глядя в распахнутое окно. За решеткой раскачивались деревья, было видно, как в просвете между домами по дороге проносятся машины.
Козерог не соврал: Каринин телефон был выключен и обнаружить его сигнал оказалось невозможно. До жертвоприношения оставалось совсем мало времени. Самсонов в очередной раз взглянул на часы, заметив, что руки слегка дрожат.
Надо собраться. Он обязан это сделать ради Карины. Не важно, что она никогда его не любила и все их отношения были проплаченным спектаклем. Козерог решил принести ее в жертву — так же как сестру Самсонова, как Чижикову, — и нельзя было позволить ему сделать это. Спасти хоть одну жизнь, нарушить план маньяка — все, что мог сделать Самсонов, и он намеревался приложить к этому все силы.
Он невольно представил Карину. Она ждала его где-то, надеялась, что он придет и спасет ее. Самсонов зажмурился так, что глазам стало больно. Затем придвинулся к компьютеру и нажал пробел, чтобы вывести его из режима сна. Нужно было еще раз перепроверить все данные.
У Мечева должен был быть сообщник. Они работали вместе, пока тот, второй, не решил, что архитектор ему больше не нужен. И он наверняка уже попадал в поле зрения полиции. Козерог — человек, спрятавшийся в тени Мечева, который все это время был его марионеткой.
Самсонов открыл документы и засел за работу.
Прошло часа два, когда он поднял трубку стационарного телефона и позвонил Дремину:
— Андрей, зайди ко мне.
Следак явился через пять минут.
— Что-то нарыл? — спросил он без всякого энтузиазма, явно не рассчитывая на положительный ответ.
— Даже не знаю. Кое-какие подозрения появились.
— Серьезно? — Дремин сел напротив Самсонова и, вытащив сигарету, принялся разминать ее пальцами. — Ну, излагай.
— Например, когда Мечев родился?
— Какая разница? Десятого сентября, кажется.
— Значит, он не Козерог!
— В смысле?
— Ну по знаку зодиака.
— И что? При чем тут это?
— Убийца собирается принести жертву в час Козерога. Для него это время имеет значение. Почему?
— Понятия не имею.
— Да потому, что он сам Козерог! И десять утра — его час!
Дремин усмехнулся:
— Хочешь сказать, Мечев не может быть убийцей еще и потому, что родился не под тем знаком зодиака?
— Думаю, в данном случае все имеет значение.
— Допустим. Что дальше? — Дремин достал зажигалку и закурил, перейдя к раскрытому окну.
— Я имею в виду, что Мечев вообще не убийца. Он, конечно, был сообщником Козерога, но убивал не он. В этом я уверен.
— Почему? Мне кажется, они на пару работали. На невинную жертву подставы архитектор не похож.
— Этого я и не говорю. Он, конечно, активно помогал Козерогу, но был просто подручным. По сути, его использовали для черной работы. А жертвы приносил другой.
— Может, у тебя есть предположение, кто? — Дремин вопросительно воззрился на коллегу.
Самсонов протянул руку и вытащил из принтера стопку листков.
— Я тут порылся в личном деле Лукина, — сказал он. — Проверил все, что на него есть, поднял даже материалы бухгалтерии.
— И что? — приподнял брови Дремин. — При чем тут он?
— Сейчас объясню.
— Нет, подожди! Ты всерьез подумал на него, что ли?
— Я перечислю факты, — проговорил Самсонов, придвигая распечатку, — а ты мне скажешь, что об этом думаешь.
Дремин выбросил окурок в окно.
— Ладно. — Он нехотя кивнул. — Выкладывай.
— Во-первых, Лукин родился двадцать седьмого декабря, то есть он Козерог. Во-вторых, он был женат на Марии Анатольевне Селезневой, у них было двое детей, мальчик и девочка. Все трое погибли во время обрушения моста в марте 2001 года неподалеку от Кастело-де-Пайва. Они ехали на туристическом автобусе. Я поручил Рогожину проверить жертв этой катастрофы, но фамилии Лукин там не было, потому что брак был гражданский и детей записали как Селезневых. Но теперь я позвонил родственникам погибшей и выяснил, кто был ее мужем. В-третьих, Лукин три года подряд проводил отпуск в Индии, а после гибели жены и детей взял полугодовой отпуск и снова поехал туда же. Потом вернулся и вскоре получил дело Мечева. Архитектора отпустили за недостатком улик, вернее, свидетелей. Никто не мог подтвердить, что именно он избил своего любовника. Мечев предоставил шаткое алиби, наверняка сфабрикованное за деньги.
— То есть заплатил кому-то, и этот кто-то заявил, что был с ним во время избиения?
— Именно. Мне звонил Рогожин, он поговорил с Чуприным. Тот сказал, что свидетеля защиты звали Петр Жуков. Он же Пьер!
Глаза у Дремина округлились.
— В смысле?! Тот самый, из «Садов фараона»? Хореограф?
— Именно он. Похоже, в клубе Лукин и познакомился с Чижиковой. Или, во всяком случае, увидел ее и наметил в жертву.
— Так это он пригласил Чижикову на вечеринку в Чесменский дворец? Но зачем, если он собирался ее убить?
— Возможно, чтобы дать нам след. Ведь он меня там ждал. Все это — часть большого плана, убийца играл с нами.
— С тобой, — поправил Дремин.
— Со мной, — не стал спорить Самсонов.
— Есть еще что-нибудь на Лукина? — Дремин сидел, подавшись вперед, недоверчивости и след простыл.
Самсонов кивнул.
— Морфин. Когда я его навещал, он казался обдолбанным под завязку. Скорее всего, это был спектакль, рассчитанный на то, чтобы произвести впечатление человека, не годного ни на что и не выходящего из дома, но одно точно почти наверняка — наркотики у него были. И именно их он использовал, чтобы обездвижить жертвы. Не уверен, что он вообще кололся. Думаю, он и так пребывал в эйфории от затеянной игры.
— Так он шантажировал Мечева? Заставлял помогать ему?
Самсонов пожал плечами:
— Скорее всего. Именно Лукин помог ему отмазаться от того избиения. Алиби Мечева было шито белыми нитками. Скорее всего, Лукин сам его организовал. Архитектор оказался у него в руках. Хотя, может, Мечев и сам был не против.
— Нашли друг друга? — хмыкнул Дремин.
— Едва ли они были любовниками.
— Да нет, я имел в виду убийства и все эти ритуалы, связанные с Кали.
— Может быть. В любом случае Лукин использовал Мечева. Тот похищал для него девушек, доставлял оборудование на места жертвоприношений. Думаю, что и присутствовал при них. Но убивал наверняка именно Лукин. Он помешался из-за гибели семьи. Ему казалось, что, если задобрить Кали, мосты будут надежнее.
— Ладно, убедил. Что дальше?
— Грим.
— Грим?
— Да. Уверен, что он гримировался, чтобы выдать себя за другого человека.
— За кого?
— За Мечева, естественно. Ну или просто чтобы не быть узнанным.
— На самом деле преступников двое, — пробормотал Дремин, ухватившись за подбородок. — И кто из них порезал Горелова?
— Уверен, что Лукин. Именно он убивал, и, судя по тому, как решительно он действовал: прямо на улице, не опасаясь прохожих, — это может быть только он.
Дремин шумно выдохнул:
— Вот гад!
— Мы должны его взять живым.
Дремин почти три секунды непонимающе смотрел на Самсонова, потом усмехнулся:
— Само собой! Вот только где он?
— Не знаю. Пока. Но думаю, у нас есть основания его искать.
— Это точно. Вот только даты не сходятся, если ты заметил.
— Ты про то, что Лукин познакомился с Мечевым уже после того, как погибла моя сестра?
Дремин кивнул.
— Очевидно, в тот первый раз Лукин убивал один, — сказал Самсонов.
— А зачем ему потом понадобился сообщник?
— Алиби. Свидетели видели Мечева, а не его. Теперь архитектор мертв, а Козерог готовится принести очередную жертву. Он использовал тот же прием, что и первый раз: подкинул нам козла отпущения.
— Вот только архитектор, в отличие от Хоботова, был его сообщником.
— Для него — всего лишь разменной монетой.
— Значит, Лукин проник на стройку первого моста, чтобы подставить одного из рабочих? — Дремин потер лоб ладонью. — Но полицейского, даже если бы и пустили, запомнили бы.
— Он мог пробраться туда ночью. — Самсонов отложил распечатки. — Что скажешь?
Дремин пожал плечами:
— Выглядит логично. Вот только, как я понял, Лукина дома нет.
— Конечно. Он сейчас занят. — Самсонов старался говорить спокойно.
— Надо к нему наведаться. — Дремин решительно встал. — Я соберу опергруппу. Полтавина тоже прихвачу.
Следователь кивнул:
— Давай.
— Мы не имеем права что-то не сделать, — сказал Дремин, уже выходя из кабинета.
Самсонов и Дремин ехали на «Шевроле», остальные полицейские и криминалисты следовали за ними на своих автомобилях.
Дремин прикрутил магнитолу, и «Herzeleid» «Rammstein» стал едва слышен.
— Кстати, — сказал Дремин, взглянув на Самсонова, — звонила Вероника. Передавала тебе привет и благодарила.
— Как она?
— Хорошо. Насколько это возможно.
— Что-нибудь рассказывала?
— Почти ничего. Ее похитили, сделали укол, сунули в бункер. Лицо преступника она видела, но по фотографиям никого не опознала. Похоже, убийца гримировался. Потом он приходил в бункер, приносил еду и питье, но ничего не говорил.
— Ясно.
— Все это стало для нее кошмаром. Врачи сказали, что она в шоке.
— Еще бы! Ничего удивительного.
— Да, пережить подобное… — Дремин покачал головой. — Не хотел бы я оказаться на ее месте, а я ведь мужик.
— Ей повезло, — сказал Самсонов. — Я был уверен, что она обречена.
— Да? — быстро спросил Дремин.
— А ты нет? Только честно.
Дремин нехотя кивнул.