Идущая ей навстречу Нана проводила подругу недоуменным взглядом – Элеонор даже не кивнула ей, словно не заметила. А минутой раньше встретилась совершенно заплаканная Марсия.
Нана торопливо вошла в дом, поднялась по лестнице в маленькую гостиную и обомлела: посреди комнаты, заваленной мужской одеждой, сидел полураздетый Элизеу и тупо вертел золотую пуговицу темно-синего клубного пиджака.
– Что здесь случилось? – от волнения Нана даже забыла про сигареты.
Элизеу поднял на нее испуганные глаза:
– Я... я мерил вот этот пиджак, – голос Элизеу дрожал, – и собирался выбрать его, но тут произошло нечто странное. – Он подошел к Нане и умоляюще посмотрел ей в глаза: – Скажите, вы не знаете девушку, которую зовут Марсия-Эдуарда?
Нана села, достала сигарету и закурила.
– Марсия-Эдуарда? Эта девушка мне хорошо знакома. Она – младшая дочь Элеонор!
Элизеу издал звук, больше всего напоминающий стон. Нана тотчас же вспомнила отрешенное лицо Элеонор.
– Что здесь произошло? – Нана решительно двинулась на Элизеу.
Он запинаясь, вздыхая и замолкая на полуслове, поведал о появлении Марсии во время примерки.
– Я ничего не знал! Не знал, кто родители Марсии и где она живет. Не знал имена дочерей Элеонор. Как глупо все получилось!
Нана, недолго думая, отправила Элизеу домой и стала ждать подругу. Ей искренне было жаль Элеонор, попавшую в какую-то жизненную передрягу – неприятности, боль, потери так и сыпались на нее. Единственная отрада – Элизеу – сейчас также превращался в трудноразрешимую проблему.
За раздумьями Нана не заметила, как пролетело время, пепельница была полна окурками, комната плыла в дыму. Нана встала открыть окно и увидела бредущую к дому Элеонор. «Она похожа на совершенно сломленного человека», – с этими мыслями Нана спустилась вниз и отворила подруге дверь.
Элеонор села в кресло и закрыла лицо руками. То, что она пережила, разговаривая с Марсией, было для нее тяжелейшим стрессом. Нана, идя состояние подруги, не торопилась приступать к расспросам. Постепенно Элеонор пришла в себя и понемногу разговорилась.
– Бедная девочка! Она все представляет себе не верно. Она думает, что мы были любовниками. Боже, Нана, я не могу передать тебе всего, что она мне сказала. Действительно, что она может обо мне думать хорошего? Немолодая женщина, бабушка связалась с молодым юношей, который годится ей в сыновья. А тут еще этот портрет, где я обнаженная! Мне не удалось ее ни в чем разубедить! – Элеонор заметалась по комнате. – Сколько я наделала ошибок, Нана! Какой идиоткой я выгляжу в глазах Марсии!
– Погоди, успокойся, – Нана ласково обняла подругу за плечи. – Ну, случилось. Ты и твоя дочь любите одного мужчину. Это редко, но случается в жизни. При этом ты не перешла ей дорогу, судя по всему, он любит Марсию, и у них достаточно близкие отношения, – Нана выразительно посмотрела на Элеонор. – Слава Богу, у тебя нет с ним таких отношений.
Нана еще долго утешала подругу, в конце концов Элеонор перестала тяжело вздыхать каждые две минуты и согласилась лечь в постель и попытаться заснуть.
– Утро вечера мудренее. Завтра ты совершенно иначе оценишь всю ситуацию и, поверь мне, она не покажется тебе столь катастрофической, как сегодня. – Нана погасила сигарету и поднялась.
Едва за подругой закрылась дверь, встала и Элеонор. Она торопливо вышла из дома и пошла по освещенной дорожке в стону коттеджа Валдомиру. Элеонор подняла глаза и увидела, что в доме светится одно-единственное окно – это было окно комнаты Марсии.
Элеонор постучала в дверь и, дождавшись отклика, вошла в комнату. Зареванная Марсия переодевалась в ночную рубашку. Элеонор бросилась к дочери и попыталась обнять ее.
– Прошу тебя, мама, уходи, – Марсия резко вырвалась из ее объятий.
– Ты должна выслушать меня...
– Что бы ты мне ни сказала, я все равно не поверю тебе. Все твои слова – ложь. Ведь раньше ты говорила, что у тебя есть любовник, а теперь отрицаешь это.
Элеонор попыталась убедить Марсию. Она говорила искренне, продумывая каждое сказанное слово. Да, она влюбилась в Элизеу, можно сказать с первого взгляда. Но у них не было близких отношений – Элеонор останавливал его юный возраст. Да и сам Элизеу не делал никаких попыток к сближению.
– Опять обман! Помнишь, я спросила про твое увлечение? Ты ответила мне, что у тебя сильное чувство. Я уже видела тот портрет, где ты обнажена, и догадалась, к кому ты испытываешь это чувство. После твоего признания я отвергла Элизеу, – Марсия снова заплакала, – отказалась от него ради тебя.
– Но я не знала, что вы встречаетесь, я не придала значения своим словам. Не вини меня, дочка! И поверь, что между мной и Элизеу существовали только дружеские отношения, как бы я при этом к нему не относилась.
Марсия сидела на кровати в белой ночной рубашке. Заплаканные глаза, покрасневший носик, распухшие губы – Элеонор хотелось прижать и защитить свою маленькую девочку от всех бед мира. Вся ее неудавшаяся жизнь померкла рядом с этим девичьим горем. То, что Марсия страдает из-за нее, убивало Элеонор. Она не хотела мириться с этим, не хотела покидать комнату Марсии, пока та не поверит ей и не избавит от тяжкого чувства греха перед ней. Но Марсия не могла и не хотела успокаивать мать. Она отвела от себя протянутые к ней руки Элеонор и попросила, потребовала покинуть комнату. Элеонор смирилась и покинула дочь.
Дома Элеонор застала дядюшку Алсести. Вид расстроенной племянницы заставил старого Алсести встрепенуться. Он обеспокоенно заквохтал вокруг Элеонор, предлагая различными способами снять печаль.
– Может, Марсию позвать, она сумеет тебя успокоить?
Элеонор с тяжелым вздохом попросила дядюшку оставить ее одну.
Алсести ушел. Элеонор будто сомнамбула принялась бродить по своему обжитому дому. Кремовые тона штор и обивки дивана, книги, мягкий свет большой лампы создавали приятную атмосферу домашнего уюта, некой норки, где так хорошо было прятаться от жизненных невзгод и треволнений. Но сегодня покой не наступал. Везде она видела присутствие Элизеу. На столе лежал проект экспозиции его выставки, в маленькой гостиной наверху ей бросились в глаза нарядные обновки, которые она с такой любовью выбирала для него. Перед глазами встало заплаканное, несчастное лицо Марсии. Элеонор спустилась вниз и села в кресло. Ей на глаза попалась недопитая бутылка вина, которую, видно, принес Алсести. Элеонор достала бокал и, наполнив его до краев, залпом опорожнила. Потом налила еще и еще выпила. Налила третий и отхлебнула глоток. С недопитым бокалом в руках она поднялась в спальню. Медленно допила остаток вина и с рыданием уткнулась головой в подушку.
Глава 5
Клариси давно так не жаждала вернуться домой, принять душ и броситься в кровать. После освобождения из тюрьмы они с Клаудиу поехали в контору и составили план дальнейших действий. Потом они поужинали в ресторане, отметив промежуточную, но вполне заслуженную победу.
Только поздно вечером Клариси появилась в доме своей тетушки Селмы. Еще за дверью Клариси слышала громкие голоса родственницы и какого-то мужчины. Клариси не узнала голос, хотя он показался ей знакомым. Напротив Селмы стоял человек, готовый по просьбе Клариси выполнить самые неприятные поручения. В руках мужчины чернел пистолет.
Клариси было сделала движение назад, но не успела и шелохнуться, как ее подручный оказался рядом и буквально втянул ее в комнату. Клариси встала рядом с теткой.
– Мое долгое терпение вознаградилось. Теперь я наконец узнаю, где бриллианты. А то твоя тетушка слишком упряма. Твердит, что ничего не знает. Кто-то же должен знать, где они, эти блестящие камешки. – Мужчина поднес к виску Клариси пистолет. – У тебя не большой выбор. Говори.
– Но ведь мы договорились, – Клариси отвела пистолет от виска. – Ты помогал мне в обмен на мою услугу.
– Твоя услуга ничто по сравнению с тем, что делал я. Я требую доплаты. И желательно бриллиантами.
Клариси подтолкнула Селму к двери на кухню и заняла ее место перед своим подручным.
– Эти камни не мои, они принадлежат моему отцу, и я собираюсь вернуть их ему.
– Оставь свои романтические бредни для кого-нибудь еще. Меня твоя история не трогает. Ты украла бриллианты. Украла с моей помощью. И я требую заплатить мне за мою очень грязную работу. А потом делай с ними все, что тебе заблагорассудится, – мужчина хмыкнул, – даже можешь отдать их своему дорогому папочке.
Клариси посмотрела ему прямо в глаза:
– Я сказала тебе нет, значит, нет. Я уже давала тебе бриллианты. И довольно.
– Отлично. В таком случае мне придется тебя убить. Пусть я не получу камней, но зато буду уверен, что никто не узнает о моем участии в твоих делишках. Даю тебе на раздумье пятнадцать минут. А через пятнадцать минут я начну мучить, но не тебя, а твою добрую тетушку. Пусть она тебя попросит отдать мне камешки.
– Тебе вряд ли это удастся.
Мужчина опять хмыкнул и посмотрел на часы. Клариси тоже подняла глаза к настенным часам – они показывали двадцать три минуты двенадцатого. Ровно через пятнадцать минут незваный гость поднялся и толкнул ногой кухонную дверь. По пустой комнате пролетел сквозняк, скрипнула распахнутая створка окна – Селмы на кухне не было.
– Твоя тетушка – ловкачка. И я не буду испытывать судьбу и ждать, когда сюда нагрянет полиция. Но тебе все равно несдобровать. Я найду тебя и под землей. Найду и получу с тебя все, что мне причитается.
– Я согласна отдать тебе мелкие камни. Принесу их в тот ангар, где я встречалась с Режиной. Жди меня там завтра в восемь часов вечера. Без свидетелей.
– Знал, что мы поладим, – мужчина поднялся, взял пистолет и, мягко ступая, покинул квартиру. Клариси с облегчением закрыла глаза и вытянула ноги.
Когда приехала полиция, она уже стелила постель. Клариси не моргнув газом сообщила молодому полицейскому, что ее бедной тетушке, – Клариси обняла за плечи Селму, – чуть что – сразу мерещатся грабители. Старенькая она уже.