— Полдарк, Полдарк! Это же капитан Полдарк! Я и не думал, что тут есть еще один с такой фамилией!
Они оба рассмеялись.
— Значит и МакНил тот же самый, чтоб меня повесили!
— Чего так и не случилось, — отозвался МакНил, — к радости вашей хорошенькой жены. Хотя кое-кто считал, что вы это заслужили!
После секундного колебания мужчины обменялись рукопожатием. Дружбы особой между ними не водилось, потому что двадцать лет назад они оказались по разные стороны закона. Тем не менее, они уважали друг друга и пришли к взаимопониманию, да и немного друг другу симпатизировали.
Но всё это давно осталось в прошлом. Теперь они делились новостями в оживлённой беседе. Капитан Полдарк прибыл в Порту не с депешами, как сказал ранее, а со специальной миссией, наблюдателем от правительства. В Порту ему сообщили, что Веллингтон со своей армией три недели назад отступил, так что Полдарку благоразумнее добраться с тем же кораблём до Лиссабона. Однако к тому времени, как это выяснилось, шлюп, на котором Полдарк прибыл, уже ушёл в море, и, вопреки советам, Полдарк решил ехать по суше.
Он не стал распространяться о том, что это за миссия, а полковник МакНил не задавал вопросов. После вежливого обмена корнуольскими новостями о Бодруганах, Тревонансах, Тигах и Тренеглосах они прогулялись на сотню ярдов к краю обрыва, откуда открывался вид на всю равнину Мондего. Похоже, там обитала огромная стая светлячков — повсюду в темноте мерцали огоньки.
— Французы, — коротко пояснил МакНил.
— Армия Массены?
— Да. Веллингтон решил сегодня дальше не идти, мы разбили здесь лагерь и теперь любуемся на эту армию, роящийся внизу сонм. По всей равнине и в предгорьях весь день поднимались клубы пыли. Беда, конечно, не столько в том, что их вдвое больше. Из наших сорока тысяч половина — португальцы, не нюхавшие пороха. Ну что ж, завтра поглядим... Разве при Азенкуре не сражались пятеро против одного?..
— Ну да. Хотя здесь наш противник — это не надменные рыцари в лентах, а армия революционной Франции, созданная гением.
— Да, это сражение будет тяжелее. Тем лучше. Когда вы уезжаете?
— Раз здесь такое происходит — точно не завтра.
МакНил смотрел на собеседника. Росс Полдарк был одет как гражданский, наверное, чтобы безопаснее проехать через воюющую страну. С другой стороны, зачем ему, члену парламента, давно живущему под покровом респектабельности, снова становиться военным? Он уже в годах, с седыми висками, не растолстел, но морщин прибавилось, а худоба явно происходит от беспокойного характера.
— Хотите остаться?
— Разумеется. У меня есть винтовка. Лишнее оружие не помешает.
— А помните, что сказал Генрих V? «Чем меньше нас, тем больше будет славы» [1]. Но думаю, мы можем выделить и вам кусочек.
МакНил рассмеялся и подкрутил седеющие усы — грубый хохот звучал приглушённо по сравнению с тем, что помнил Росс.
— Мы притаились, чтобы обмануть Массену, как будто нас меньше, чем на самом деле?
— Да. Думаю, ему неизвестно, что к нам уже подошли Первая и Пятая дивизии. Приятно будет удивить его. Всегда хорошо иметь про запас надёжное войско.
Ночной бриз принёс с моря холодный туман, и Полдарк плотнее запахнулся в плащ.
— Кстати, МакНил, когда мы виделись в Корнуолле, вы были капитаном Шотландского полка гвардейских драгун. Этот переход в пехотный полк...
— У меня нет ни денег, ни связей, — пожал плечами МакНил. — Останься я в своём старом полку — самое большее дослужился бы до майора. Здесь же, в жестокой войне на полуострове, я уже сделал большой шаг вперёд, хотя пока получил только звание полковника без самого полка. Но при естественных военных потерях вполне можно надеяться на скорое подтверждение моего звания.
Они молча стояли, глядя вниз, на россыпь огоньков, пока среди каменистых холмов и высоких деревьев расползался лёгкий туман.
МакНилу казалось, что потери, конечно же, не включат его самого. Росс Полдарк так же легко и естественно принимал все опасности грядущей битвы, не обещающей ему никакого повышения, разве что геройскую смерть.
— Возможно, я вас не совсем верно расслышал, полковник, — заговорил Росс, — вы сказали... я слышал, как вы сказали, что и не думали, будто есть еще один с такой фамилией?
— Верно.
— Но почему? Здесь есть кто-то ещё? Может, я неправильно вас понял?
— Вы не ошиблись. В Монмутширском полку есть ещё Полдарк, я как-то видел это имя в списках. Я было собрался его найти, но, сами понимаете, у нас не так много свободного времени!
Росс осторожно вытянул ногу, которая теперь частенько побаливала.
— Он здесь, в этой армии?
— Должен быть. 43-й полк входит в дивизию Кроуферда. Он где-то слева от нас.
— Далеко?
— Полмили. Хотите с ним повидаться? Родственник?
— Думаю, да.
— После ужина я пришлю человека вас отвести. Вы ведь сначала поужинаете с нами?
— С удовольствием.
Поужинали холодными закусками, и ничто, кроме пения цикад и лёгкого шума ветра, не нарушало тишину ночи. В темноте ещё пару раз взвыли трубы волынок, горестные звуки как будто скорбели о тех, кого убьют завтра, в них слышались печаль и призыв к бою. Внизу по равнине раскатывалась барабанная дробь — французы не скрывали свою силу, мощь войска, покорившего все армии Европы. Осознание их превосходства должно проникнуть в умы и сердца солдат противника, лишить их мужества еще до рассвета.
Англичане понимали — завтра их ждёт битва, ведь Веллингтон сказал, что дальше не отступит, а он не бросает слов на ветер. Но французы понятия не имели, что армия, стоящая лагерем на крутом склоне над ними, не поступит разумно и не уберётся прочь ещё до утра, оставив разве что арьергард, чтобы задержать их наступление. В последние годы такое случалось нередко. Британская победа при Талавере в прошлом году стала скорее исключением из правил.
Ужин закончился почти в полночь, и когда проводник повёл Росса через лагерь, большая часть солдат уже спала — по крайней мере, они лежали, завернувшись в плащи. Все были полностью одеты — они знали, какой день предстоит, никто не старался устроиться поудобнее. Некоторые, собравшись группами, тихо разговаривали — лёжа, опираясь на локоть или сидя на корточках. МакНил упомянул Азенкур, и Росс теперь вспоминал пьесу из театра Друри-Лейн, в которой король обходил свой лагерь в ночь перед битвой. Кстати, этот шотландский офицер смог бы процитировать пару строк. В той пьесе участвовал корнуолец, вспомнил Росс. Нет-нет, это короля приняли за человека по имени Леруа... И Шекспир считал это корнуольским именем?
Расстояние оказалось больше полумили, и под конец пути Росс начал прихрамывать. В последнее время он больше ездил верхом, чем ходил. Потом они расспрашивали, искали, всматривались в темноту, им указывали куда-то, тыкая пальцами. Проводник Росса, как маленький шотландский хорёк, шнырял от одной группы к другой. Наконец, кто-то поднялся.
— Да, я Полдарк. Кто меня спрашивает?
— Кровный родственник, — сказал Росс. — Кто же ещё?
Послышалось изумлённое ругательство, и худощавый человек, который лежал, прислонившись спиной к дереву и положив на колени ножны, вскочил на ноги. Он закатил глаза к мерцающим в небе звёздам.
— Господи Боже, это же дядя Росс!
— Джеффри Чарльз! Никогда бы не подумал, что встречу тебя здесь! Какая удача! А я был уверен, что во всей британской армии не найдётся другого с таким именем!
— Богом клянусь! — Сияющий от радости Джеффри Чарльз горячо обнял родственника, крепко сжав ему руку. — Не могу поверить! Я как раз думал о доме, и вдруг откуда ни возьмись, как джинн из бутылки, появляется тот, о ком я столько вспоминал, кого больше всех люблю, ну, может, только с одним исключением! Господи помилуй! Не может быть!
Росс рассказал, как попал в армейский лагерь.
— Может, тебе стоит немедленно отправиться к Веллингтону вместо того, чтобы тратить время на такие пустяки, как общение с племянником? Повидайся со Старым Дуэро [2], а когда закончите, я буду счастлив поболтать!
Росс медлил, не желая открывать подлинную причину своего присутствия, но чувствуя неловкость перед племянником, попытался отделаться общими фразами.
— Знаешь, Джеффри Чарльз, — сказал он, меня послали сюда скорее для наблюдения, чем для обмена информацией, а у генерала Веллингтона этой ночью, полагаю, немало поводов для размышлений. То, что мне надлежит ему сообщить, не повлияет на исход утреннего сражения, я с таким же успехом могу сказать это позже.
— Ты остаёшься?
— Разумеется. Такое нельзя пропустить. Тебе в роту не нужен меткий стрелок?
— Мне в роту... mon Dieu! C'est ne pas y croire [3]...
— Вижу, теперь ты в звании капитана. И поскольку я уже довольно давно штатский, то поступаю в твоё распоряжение, если ты, конечно, меня примешь.
Джеффри Чарльз усмехнулся.
— Ты себя недооцениваешь, дядя. Мне известно, что за последние десять лет ты побывал во многих передрягах! Не говоря уж о схватках с болтунами в Вестминстере! Но если желаешь поучаствовать рядом со мной в какой-нибудь небольшой переделке, которая тут может случиться, чтобы убедить французов не подниматься по этому склону... что ж, я буду тебе рад!
— Значит, решено.
— Ты видел внизу лагерь французов?
— Полковник МакНил предоставил мне такую возможность.
— Значит, ты понимаешь — есть шанс, что тебе не удастся доставить Веллингтону послание?
— Совесть позволяет мне пойти на этот риск.
Росс не сомневался, что генерал его примет, у него имелось рекомендательное письмо. Но у Веллингтона были надёжные личные связи с министром иностранных дел, которым в настоящее время являлся его брат, и он вполне мог заподозрить, что этот полувоенный гражданский внезапно нагрянул к нему в штаб по поручению других членов кабинета министров, менее лояльных. Это было недалеко от истины, однако самому Россу так не казалось.