Неожиданно пламя исчезло. Просто оно было — и вот его нет. А я пустой, как высушенная до дна бутылка вина, упал на колени. Ключевец куда-то исчез…
От испуга я вдруг вдохнул ту смесь гари и пара, крутящуюся вокруг, и закашлялся. Перед глазами поплыли круги, и последнее, что я увидел, как тот гигантский водяной стакан, в котором мы оказались, стал схлопываться.
— Жжёный ты… — только и успел прохрипеть я, как десятки тонн морской воды ударили.
Перед тем, как отключиться, я подумал, что и вправду жаль, что из меня не получился Последний Привратник.
В этот раз не было никаких видений. Ни пустыни, ни Незримой, ни даже самой захудалой Пробоины…
А зря. Теперь у меня действительно было много вопросов. Особенно к Незримой.
То есть, Эвелина всё-таки беременна?
С одной стороны, меня обуревала отцовская радость и мужская злость — если кто-то что-то надумает сделать с моей чернолунницей и с ребёнком, я сотру злодея в порошок. Пусть даже это будет злая богиня, пусть хоть Легион — погибну сам, но остановлю. Иначе зачем жить?
С другой стороны, меня взяла лёгкая обида. Значит, вымышленных танцев с бубном было достаточно, чтобы зачать ребёнка. Я всё же любил такие дела делать по старинке… А иначе зачем жить⁈
Ну, наши медики и умники в Свободной Федерации могут подобное, оно ясно, но для сохранения у социума тяги к развитию женщин никто не лишал права на продолжение рода. Уже проходили такое в истории — если жизнь не ценится, она начинает обесцениваться.
Вопросов у меня было много…
Престарелую Избранницу я, судя по всему, утопил в той же черноте, которой она поклонялась. Но перед этим она успела отдать приказ, что Эвелину надо найти, чтобы остановить пророчество.
Драгошу увёл её на Южные Острова. Увёл зачем? Драгош Рюревский хороший или плохой? Почему духи рода обманули меня?
И Царь ещё этот со своей капитской честностью. А как наплёл-то, как наплёл! Ну, толчковый пёс, наша следующая встреча будет совсем другой.
Жаль, что никаких видений не было. Вопросов у меня было море…
Люблю море.
Мне нравилось пробуждаться в госпитале, где, как я всегда знал, работают прелестные и умопомрачительные медсёстры. Иногда мне казалось, что Свободная Федерация специально проводит такой отбор, чтобы раненых солдат лечили подтянутые красотки, в коротких халатиках, пуговки у которых так и натягивались на груди.
Когда мне в этом мире в лазарете попалась умопомрачительная Арина Соболева, я понял, что это не отбор. Просто красота призвана спасать Вселенную, вот она и спасает… В госпиталях.
Мне нравилось пробуждаться дома, в собственной кровати, в обнимку с любимой девушкой. Когда ты протягиваешь ладонь, и ощущаешь мягкую, тёплую кожу под пальцами.
Просыпаться в казарме на армейской кушетке тоже было своего рода удовольствием. Трудная жизнь солдата, полная ограничений, как раз и была примечательна тем, что ты знаешь истинную цену удовольствию. И наслаждаешься каждой секундой.
А вот пробуждаться, когда тебя хлещут по щекам, а в спину упирается что-то острое и щербатое… Нет, это мне не нравилось!
— Вставай! — и новая пощёчина, — А ну!..
Следующий удар я перехватил. В моих пальцах застыла чья-то ладонь, а потом она отъехала.
Я кое-как разомкнул глаза…
Белые облака. Синее небо, которое чуть правее обрезано нависающими чёрными скалами. Крики чаек.
Где-то шумит прибой…
Я люблю море. И это был бы рай, если бы не жуткая боль, охватившая всё тело.
Мышцы болят, как будто я самое малое разгружал капитский космический крейсер, вернувшийся из колонии. Кожа горела, и ласковое солнышко, маячащее в небе на краю зрения, причиняло ещё больше боли.
— Я… — прохрипел я, а потом схватился за собственное горло. Да вашу псину, у меня болит всё!
Кое-как повернув голову на скрипящей от боли шее, я посмотрел на того, кто меня бил. Ключевец… Не «уголёк», а собственной персоной диверсант.
Он сидел на заднице, положив локти на колени, и со скукой рассматривал поцарапанные пальцы. С невзрачным лицом, нос с горбинкой, блёклые глаза. Один заплыл, правда, от синяка.
Ключевец тоже был весь побит, как собака. На нём висела какая-то полуобгоревшая рванина, когда-то бывшая солдатской формой. Впрочем, скосив взгляд вниз, я понял, что сам одет не лучше. Но моя рванина была когда-то гвардейской формой, не обычный же безлунь.
— Ну, это… — Ключевец, подвигав шеей, поморщился, — Тебе спасибо, что человеком сделал. Но я тоже спас тебе жизнь.
Я повернул голову дальше, осматривая округу.
Слева был океан. Мы лежали на широкой каменной площадке, чуть утопленной в нише скалы. Ниже покоилось нагромождение камней и валунов, и над ним иногда подлетали солёные брызги — где-то там бьёт прибой.
Получается, Ключевец мало того, что вытащил меня из моря, так ещё и сюда затащил? То-то и пальцы у него сорваны, и у меня спина вся горит не только от ожогов.
И всё же… Кхм… Я умел быть благодарным.
— Спасибо, — просипел я, с мучением выдавливая каждый звук.
— Мы в расчёте, я думаю, — он коснулся глаза и зашипел, — Сгинь моя луна!
Справа над нами возвышались отвесные скалы. Моё подсознание уже догадалось, что нам придётся штурмовать эту неприступную высоту, но я задвинул мандраж куда подальше. Для начала надо зализать раны…
Привстав на локтях, я с трудом сел. Да, мне больно, всё тело одна большая рана, но главное было другое — я жив.
И кирпича нет. Полная свобода в нижних чакрах даже пьянила. Жалко, энергии ноль, я выжат досуха, и даже странно, что меня не вывернуло наизнанку.
Оракульная чакра светилась золотым, хотя и не была такой большой, как у тех оракулов, в которых я вселялся. А ещё чёткие небесные… Первая у затылка чёткая, вторая поразмытее, а верхнюю почти не вижу, но уже есть над чем работать. Как псионику, мне было непривычно, что чакры открываются снизу вверх, но раз уж такие законы в этом мире, так и быть.
Плохо было одно — энергоконтуры, по которым обычно струилась энергия, была почти все надорваны. Даже если я накоплю силы, не смогу работать в полную мощь. Иначе окончательно надорвусь, да и спалю себя заодно.
И всё же интересно, какого ранга я могу достичь? Царь тогда назвал меня Магом Второго Дня… и это было с кирпичом в третьей чакре. Сейчас я чист.
Чист…
Меня охватило волнение. Если Магия Вето исчезла, не значит ли это, что воля Незримой ослабла?
Непроизвольно я вскочил. Чуть не упал, пошатнувшись, уцепился за скалу, но устоял.
Я запрокинул голову, оценивая скалу. Эвелина, слышишь меня⁈ Да твою ж Пробоину, надо спешить.
— Ты чего⁈ — пробурчал Ключевец.
Он так и сидел, ковыряя сорванные ногти, и, судя по его виду, ему вообще никуда не хотелось ни идти, ни лезть.
Я не ответил, захлопал по обгоревшим карманам. Ну же, ну… В моей ладони оказалась коробка из-под «вытяжки», размокшая, потом высохшая и почерневшая. Даже Ключевец подобрался, увидев находку, слегка округлил глаза.
Присев рядом с ним, я выбрал плоский камушек и на нём осторожно раскрыл коробку. Внутри, судя по всему, когда-то и оставалась таблетка, но теперь она покрывала ровным обгоревшим слоем всю деформированную внутренность.
Кое-как я отскрёб пожелтевший порошок, сделав небольшую кучку, расчертил коробком на две мизерные кучки. Это наши последние запасы. Подумав, я разорвал и сам коробок, половинку отдав Ключевцу.
— Твоя доля, — сказал я, потом слизнул остатки прямо с камня.
Морщась, я сожрал и оставшийся кусок коробки. Ну, во всяком случае, это лучше, чем армейская мазь-«высряжка». Там я бы лучше сдох на этих скалах, чем съел её.
Диверсант не стал из себя корчить невинную девицу и сделал то же самое.
— М-м-м, — он сунул останки коробка в рот, стал жевать, и даже улыбнулся, — Завтрак из бумаги на берегу моря…
Я усмехнулся и снова улёгся на камни, сложив пальцы на груди. Осталось подождать, когда жалкие остатки «вытяжки» подействуют, а потом будем спасать мир.
— Может, всё-таки расскажешь, кто ты? — спросил я, — А то мы расстались слегка… кхм… эмоционально.
Глава 5Взрослеющий
Вячеслав тоже был внебрачным сыном Рюревского, государя Красногории, и прекрасно знал об этом. Его мать, Полина Ключевец, была Избранницей.
— Избранницей? — услышав это, я привстал на локте.
— Почему тебя это удивляет?
— Моя мать… кхм… то есть, моего… — я поджал губы, — Анжелика Ветрова тоже была Избранницей. Именно она вроде как наложила Чёрную Хворь на Царя и его сына… Ну, после уничтожения Борзовых.
— Вроде как, — усмехнулся Вячеслав, — Поверь, с Избранницами всё несколько сложнее. Я видел тебя с одной из них, но много ли ты о них знаешь?
Я прищурился и покачал головой. Эвелина, насколько я понял, несколько выбивалась из стройных рядов будущих жён Последнего Привратника.
Со слов Эвелины я думал, что Избранницы только и занимаются, что путешествуют по миру в поисках того самого мужа. Но всё оказалось немного менее романтичным.
Ключевец оказался хорошим рассказчиком, и мне почти не понадобилось задавать вопросы. Он точно знал, что мне многое может быть неизвестно, и сразу прояснял некоторые вещи.
Монастырь Избранниц, оказывается, принимал в свои стены только пустых представительниц Лунных Родов.
— Как это не жестоко звучит, обычные безлуни даже чернолунникам не нужны, — усмехнулся Вячеслав, сказав с лёгкой ненавистью, — Красногория, как она есть.
Я улыбнулся, чувствуя, как искренне этот оракул переживает за обычных Безлунных.
Как это Царь тогда назвал? Великолунская ложь? В этой лжи я узнавал революционные мысли из глубокой истории нашей Свободной Федерации…
— Вообще, магов можно понять… — продолжил Ключевец.
Появление Пустого в магической семье никогда не было счастьем. Лишь очередным звоночком, что «все мы смертны». Ведь если Пустые часто рождаются, значит, Род вскоре может потерять лунную кровь. С ней и благородный статус Лунных, а вместе с этим и множество привилегий.