Поэтому никто не обратил внимания, когда на следующий день Мстиша снова отправилась к святилищу Небесной Пряхи. Здесь было безопасно, а страдания молодой княжны не предназначались для посторонних глаз, и рында с Векшей послушно остались ждать при входе в рощу. Капище окружали огромные замшелые валуны, и Мстислава не удивилась, когда из-за одного из них появилась бесшумная тень.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и сердце Мстиши вопреки данному самой себе слову крепиться сжалось в сострадании. Не зря говорили люди, что после свадьбы прежний человек умирал — Сновид, её милый Сновид, с которыми они играли в горелки и тайком целовались под старой яблоней, умер. Нынче из-под складок глубокого куколя на Мстишу смотрели совсем иные глаза. Куда только девались озорные искры, которые она так любила? Куда пропала легкомысленная улыбка? Откуда взялись эти мелкие морщины, эти изжелта-синие круги под глазами? И всё же, осунувшийся и истерзанный потаённой мукой, это был Сновид, её Сновид, и Мстислава еле сдержала просящийся на уста вскрик. Она сцепила руки в замок, чтобы не поддаться искушению старых привычек, и напомнила себе: это он оставил её одну. Это он сначала подговорил Мстишу бежать, а потом не нашёл в себе смелости дойти до конца.
— Здравствуй, Мстишенька, — заискивающе начал боярин, и в его глазах блеснула болезненная надежда, заставившая княжну внутренне подобраться.
— Что ты здесь делаешь? — насколько могла холодно спросила она.
Едва ли Сновид ожидал радушного приёма, но она никогда не говорила с ним так, и Мстише пришлось сделать над собой усилие, чтобы не пожалеть боярина, когда он еле заметно вздрогнул.
— Я всё знаю. Все знают! — захлебнулся шёпотом Сновид. — Он обернулся волком и пропал в лесу. Я пришёл за тобой, Мстиша. Я пришёл спасти тебя от него!
Тусклые глаза Сновида разгорались лихорадочным огнём, и Мстиславе стало не по себе.
— Откуда…
— Я приехал в Зазимье на твою свадьбу, — перебил её боярин. — Я видел тебя, видел вас… — Он замолчал и стиснул пальцы в кулак, стараясь успокоиться. — Я не мог уехать и оставался в городе, точно предчувствовал. Я всегда говорил тебе, что моё сердце — вещун.
Мстиша поморщилась.
— Где было твоё сердце, когда я ждала тебя?
Помутившийся разумом Сновид вызывал смесь сострадания и презрения, но рана давно отболела, и нынче Мстиша лишь хотела утвердить своё положение. Ему не удастся ни разжалобить её, ни уж тем более заставить почувствовать себя виноватой.
Сновид вскинулся, и против воли сердце Мстиславы кольнуло. Глаза боярина говорили о том, что свою долю мучений он получил сполна. Но это не давало ему права разрушить Мстишино счастье.
Впрочем, она разрушила его собственными руками.
— Пустое, — отмахнулась княжна. — Значит, ты остался, чтобы следить за мной.
— Мстиша! — воскликнул Сновид, пытаясь взять её ладонь в свою, но она спокойно отвела руку в сторону.
Мстислава сама не понимала, откуда в ней было столько хладнокровия, но на человека, которого она некогда любила больше жизни, княжна нынче смотрела лишь как на средство достижения своей единственной цели. Должно быть, она становилась такой же, как Радонега.
— Где же твоя жена? Ты её тоже бросил?
Желваки Сновида побелели, и было видно, каких трудов ему стоило сдержать гнев и обиду.
— Мы с ней чужие, Мстиша, — сдавленно выговорил он.
Мстислава еле слышно хмыкнула.
— Чужие или нет, да только теперь вы муж и жена. Наши с тобой дороги разошлись, Сновид, и тебе некого в этом винить, кроме себя.
— Я виноват перед тобой, Мстишенька…
— Виноват, — кивнула княжна, не давая ему закончить, — и бежать с тобой я не стану.
Боярин, смотревший в землю, метнул на возлюбленную отчаянный взор.
— Но ты ведь пришла, — растерянно пробормотал он.
— Пришла. Только совсем за другим. — Княжна сузила глаза, испытующе глядя на Сновида. — Если хочешь прощения, помоги мне.
— Всё что угодно, — жарко проговорил тот, впиваясь взглядом в отчуждённое лицо Мстиславы.
Княжна на миг опустила длинные ресницы и, зябко передёрнув плечами, сильнее закуталась в песцовый воротник. Она чуть помолчала, точно в последний раз взвешивая слова, и, решившись, подняла на Сновида острый, вызывающий взор.
— Помоги мне найти мужа!
В глазах боярина произошла быстрая перемена: слабый уголёк надежды погас, и вместо него серые очи вспыхнули тёмным, лихим блеском. Некоторое время он смотрел на спрятавшую замёрзшие щёки в пушистый мех Мстиславу, тихо кивая своим мыслям, а затем ответил глухо и безжизненно:
— Хорошо, Мстиша. Я помогу тебе. Клянусь, я найду твоего оборотня.
2. Беглянка.
Мстиша вышла из святилища к ожидавшим её спутникам и словно впервые увидела Векшу. И как она раньше не замечала? Не было больше забитой чернавки в обносках — нынче на Мстиславу глядела пригожая боярышня. Княжна отпустила девушку со службы, наделив бархатом и соболями, сукном и утварью — щедрым приданым, с которым было не зазорно войти в знатную семью. Но Векша сама попросила остаться с княжной до свадьбы, и Мстиша понимала теперь, что просто пропала бы без верной наперсницы.
Дорогие наряды и любовь воеводы изменили стать девушки. Её поступь сделалась спокойной и величавой, на губах блуждала задумчивая, ласковая улыбка, а лицо осеняла загадочная дума. Неизменной осталась лишь преданность в глазах Векши, с которой она смотрела на княжну. И нынче в пристальном взгляде девушки вдобавок к ней плескались тревога и подозрение.
Мстиша недовольно свела брови, но тут же одёрнула себя, напоминая, что у Векши были все основания не доверять ей.
— Принёс орехов, когда зубов не стало, — презрительно хмыкнула княжна, позволяя девушке усадить себя в возок.
Чернавка недоумённо моргнула.
— Не бойся, Векша. Я не для того за княжича вышла, чтобы теперь со Сновидом в бега подаваться.
Девушка робко улыбнулась, а Мстислава откинулась на спинку и закрыла глаза. Первым её порывом было посвятить во всё Векшу и попросить помощи, но поразмыслив как следует, княжна передумала.
Как бы рассудил Ратмир?
Мстиша горько усмехнулась про себя. Прежде всего, он никогда не одобрил бы её замысла. Но он точно ни за что не позволил бы снова впутывать в безумные Мстишины затеи Векшу. И уж тем более не теперь, накануне свадьбы.
Нет, Мстислава не имела права делать из Векши сообщницу. Она должна остаться в неведении.
Княжна вздохнула и открыла веки, глядя на проносившиеся мимо заметённые снегом коньки домов и деревья. Установилась настоящая зима, и воробьи-застрешники сбивались под крышами пушистыми стайками. Мстиша знала, что совершает безрассудство. Что правильнее было бы повиниться во всём князю и княгине и вместе с ними держать совет. Но переступить через собственную гордость и признаться в содеянном оказалось для Мстиславы куда сложнее, чем очертя голову броситься в сомнительное путешествие с бывшим возлюбленным. Мстиша знала Сновида с детства и доверяла ему, а он чувствовал вину и был готов на многое, чтобы её искупить. Лучшего спутника и придумать было нельзя. Что же до свёкров… Они простят Мстиславу, когда она вернётся с Ратмиром.
О том, где искать мужа, Мстиша тоже уже успела подумать, и все мысли так или иначе приводили её к Шуляку. Найти Ратмира было лишь полдела. Нужно как-то исправить всё, что Мстислава натворила, и раз уж Шуляк знал, как превратить человека в волка, то кто, как не он мог вернуть зверю человеческий облик. Поэтому, условившись со Сновидом о побеге, княжна поручила боярину заготовить лошадей и припасы, а главное — выведать дорогу к колдуну.
На сборы отвели три дня. Благо, у Векши хватало забот с предстоящей свадьбой, и за время её отлучек Мстиша успела приготовить вещи — тёплую, но неброскую одежду, калиту серебра, запас рукоделия и даже мешочек со сладкой вяленицей.
Когда увесистая дорожная торба была собрана, Мстислава подошла к сундуку Ратмира, стоявшему у окна. В другое время она бы уже давно заглянула внутрь, без зазрения совести изучив всё содержимое, но нашедшее на княжну безразличие затронуло даже её безмерное любопытство. Теперь же, уходя из терема, Мстиша вновь вступала в неизвестность. Вернётся ли она сюда? Встретится ли с мужем? Ей хотелось обнять его. Хотелось положить голову на колени Ратмира и снова чувствовать, как его пахнущие липовой стружкой и лесом пальцы лениво перебирают её волосы. Мстислава откинула тяжёлую крышку и едва устояла на ногах, когда её резко обдало волной родного запаха. Княжна сгребла ворох одежды, лежавший сверху, и уткнулась в неё лицом.
Великая Пряха, что же она наделала?
Только сейчас Мстиша осознала всю полноту совершённого святотатства. Всю глубину своего предательства. Она вспомнила потемневшее лицо Ратмира, его взгляд, отравленный горечью и разочарованием. Мстислава, точно змея, пригретая на груди, укусила больно и подло. Ратмир открылся Мстише, доверился, дал возможность уйти, и что же она?
Рука нащупала что-то знакомое, и княжна выудила из складок ткани шёлковую ширинку. Она развязала её и увидела свои волосы, схваченные зелёной лентой. Ратмир сохранил их. Сберёг и привёз домой.
Мстислава собрала одежду и осторожно положила обратно в сундук вместе с платком, оставив себе только плащ Ратмира. Он будет её оберегом и напоминанием об объятиях мужа в далёком и — сомнений не было — трудном пути.
Хотя сердце и билось тревожно, Мстиша снова почувствовала вкус жизни. Она была готова на всё, чтобы добраться до Шуляка, а если Всеславна чего-то по-настоящему хотела, то непременно добивалась своего. Теперь, когда Мстислава ясно представляла цель, к ней вернулись рассудительность и привычная уверенность в собственных силах. Она испытывала лёгкое волнение, но не от страха, а от предвкушения. Мстише не терпелось начать действовать, и оставшиеся дни до условленного срока она провела в непоседливом ожидании, без конца обдумывая и повторяя про себя каждый шаг соткавшегося замысла.