— В зависимости… — Томас судорожно сглотнул и уперся задом в багажник «бьюика». Бежать мешала все та же парочка, которая не отходила от него ни на шаг. Да и куда тут бежать, кругом пустошь! — В зависимости от того, что вам нужно узнать. Я пообещал больше не баловаться кокаином, я свое обещание сдержал. В тех коробках…
— Что в тех коробках, нас не волнует, — прервал его Ксавьер. — Торгуй чем хочешь, ты достаточно умный, чтобы не переходить мне дорогу. — Он в упор смотрел на Томаса, поигрывая зажигалкой. — Ведь так?
— Т-так. — Томас глянул на Амадео, который бесстрастно наблюдал за ним, и решил больше не юлить. — Вы ведь из-за мальчика, да?
Амадео снова надел очки, но Томас успел заметить злобный огонек, зажегшийся в глазах.
— Вот видишь, ты и правда умный. — Солитарио шагнул к нему, и у Томаса противно засосало под ложечкой. Черт побери, не думал он, что красавчик может быть таким пугающим! — Не сомневаюсь, твоего ума хватит, чтобы ответить до того, как тебя спросят.
— Я не знаю, где Генри! — выпалил Томас.
Амадео вздохнул.
— Уточню: ответить правильно.
— Я правда не знаю. — Томас выпрямился и захлопнул багажник, едва не прищемив пальцы. — Врать не буду, он приезжал с твоим пацаном, но пробыл недолго. А куда потом умчался, без понятия.
Лицо Амадео закаменело.
— Он был у тебя?
— Ну да. Говорю ж, приехал, пацана мне всучил на пару часов… — Он осекся, поняв, что Амадео спрашивает не о Генри.
Голос принца стал гораздо тише, лицо смягчилось. Губы чуть дрогнули, и Томас готов был поклясться, что за темными очками блеснули слезы.
— Как он?
— Нормально. — Томас обнадеживающе кивнул. — Жив, здоров, Генри его даже не бил. По крайней мере, при мне. Потом брат его забрал, а куда повез, я не в курсе.
Он и правда не знал. Генри забрал мальчишку сегодня утром, а не через пару часов, как он сообщил Солитарио, но большого значения это не имело. Брат все же внял совету найти другое убежище и не впутывать «Экспресс «Чух-чух»» в это дерьмо, но сейчас Томас не особо этому радовался. Как было бы просто всучить им пацана, обвязав его ленточкой! Но попробуй тогда отбрехаться от соучастия…
— Принц, — снова вступил в разговор Санторо. — Может быть, все же склад?
Томас уже мысленно приготовился снова нырнуть в багажник и запереться изнутри — плевать на сломанный механизм, он будет держать крышку руками! — но Амадео внезапно отступил и зашагал к джипу.
— Нет. Томас и в самом деле ничего не знает. А Генри вряд ли подставится под удар, чтобы спасти брата. Такие, как он, неспособны жертвовать собой даже ради родной крови. — Взявшись за ручку дверцы, он окинул Томаса долгим взглядом. — Генри даже труп из городского морга не приедет забрать, чтобы не попасться.
Ксавьер не согласился с решением Амадео уехать, он считал, что стоит чуть надавить, и Томас выдаст нужную информацию, но промолчал и сел рядом с другом на заднее сиденье. Тонкий паренек вручил Томасу ключи от «бьюика» и сел за руль джипа, второй телохранитель устроился рядом. Через минуту Томас остался на загородной дороге один.
Только сейчас ноги у него подкосились, и он схватился за машину, чтобы не упасть. Только сейчас он осознал, что вполне мог закончить свою жизнь здесь, на безлюдной дороге, с дырой от пули в затылке, и никто не стал бы его искать. Генри наверняка свалил из города, а те ребята, что на него работали, не захотят связываться с копами и растворятся на городских улицах быстрее сахара в чае.
— Вот тебе и наркокороль. — Он провел дрожащей рукой по вспотевшему лбу. — Вот тебе и нарковойна.
В машине Ксавьер спросил:
— Почему ты его отпустил? Уверен, какую-то информацию он смог бы нам дать.
Амадео смотрел в окно. Сердце сжималось от тоски, какая-то часть горячо хотела последовать совету Ксавьера: вернуться назад, схватить Томаса и пытать, пока не выдаст все. Но он понимал, что этим мало чего добьется. Да, оставался шанс, что Томас покрывает брата, и ему известно, где скрывается Генри, но если нет, они зря потратят время. И потеряют возможного союзника.
Но объяснить это другу, который предпочитал действовать напрямую и силой, он не мог. Как не мог объяснить, почему два года назад отпустил Киана, который шпионил в «Азар». Почему оставил в живых Бернардо, предводителя банды, похитившей его, чтобы отомстить за Флавио. Но он знал, что, даже не понимая мотивов, Ксавьер все равно доверится ему и примет его решение.
— Продолжаются поиски похищенного два дня назад Матео Солитарио. — говорила хорошенькая телеведущая. На кукольном личике застыло выражение крайней озабоченности, хотя ей, скорее всего, было до фонаря, хоть сколько детишек пропади пропадом. — Мальчик исчез с территории школы, против директора которой заведено уголовное дело о халатности. Требований о выкупе все еще не поступило. Подозреваемый: Генри Хендрикс…
Генри переключил канал, до упора вдавив кнопку в пульт. Задрали, одно и то же! Он конечно планировал прославиться, но немного в другом качестве, а скрываться в клоповнике, боясь высунуть нос наружу, в его планы никак не входило. Преступник! Похититель детей! Пха!
Он допил банку пива и громко рыгнул. Ничего, скоро шумиха уляжется, и он преспокойно продаст пацана. Учитывая громкое имя, покупателей на него найдется предостаточно. Это сейчас все прижали задницы, боятся, что их обвинят в соучастии, а потом отбою от желающих не будет, у этого длинноволосого говнюка полно врагов.
Правда, Генри предпочел бы впарить его побыстрее. Только тогда его месть можно считать завершенной. О том, чтобы прихлопнуть мелкоту, как мошку, он даже не думал. В чем удовольствие? Лучше он продаст его в рабство, это куда мучительней быстрой смерти. Или на органы! Еще круче, и бабла можно поднять хренову гору. Да Солитарио с ума сойдет, когда узнает, что стало с его драгоценностью!
Драгоценность зашевелилась в углу. Проснулась. Генри не подумал даже повернуть голову. Время кормежки еще не настало, пусть терпит. Жаль, что приходится тратиться на содержание паразита, но раз дело обернулось так, деваться некуда, помрет от голода — никакого проку.
Тео сел, прижавшись спиной к стене, и сонно осмотрелся. Уже два дня не мытые волосы висели сосульками, рубашка стала серой. Бок болел от твердой поверхности пола, Генри, в отличие от Томаса, о его комфорте не думал. Во рту пересохло, но Тео не стал просить воды — знал, что от этого зверя ничего не добьется, а унижаться перед ним не собирался.
Поэтому просто сидел и таращился в стену. Он мог только ждать, когда папа его спасет, потому что вчерашняя попытка бегства не удалась, а пробовать снова Тео не хотел.
Когда Генри вывел его из машины у ночлежки, Тео сделал попытку улизнуть, но потерпел сокрушительное поражение. Генри, несмотря на свои габариты, оказался достаточно проворен и схватил мальчика за волосы огромной ручищей. Тео вскрикнул от боли и получил мощную оплеуху. Левая часть лица мгновенно онемела, но вскоре заявила о себе такой дикой болью, что Тео не сдержал слез. Они катились и катились по лицу, причиняя еще большую боль, и Тео не мог их остановить. Но не издал ни звука. Он уже решил, что кричать перед этим монстром не будет, что бы тот ни делал.
И просить о чем-либо — тоже. Поэтому Тео сидел, страдал от жажды и голода, но не шевелился. Левый глаз открывался плохо, нижняя губа раздулась, как подушка. Наверняка щека превратилась в сплошной синяк. Ну ничего, вот папа устроит этому гаду…
В голове роились смутные воспоминания. Прошло всего три года с тех пор, как папа забрал его у этого психа, но Тео уже практически ничего не помнил о своем детстве. Грязные улицы, мусорные баки, в которых иногда находилось что-то съедобное… Здоровенные крысы, от которых он в страхе убегал — кто-то сказал ему, что от них можно заразиться и умереть. Люди в хорошей, теплой одежде, которые презрительно отворачивались, когда он подходил ближе, словно боялись, что он тоже заразный, как те крысы. И этот страшный человек-гора, который однажды просто схватил его и засунул под мышку, как куклу. Больше Тео улиц не видел.
Он видел только темную пустую комнату, где чудовище заперло его. Видел только свертки с не первой свежести едой и помятые бутылки с мутной водой. И однажды, когда большой и страшный монстр зачем-то вытащил его на свет, увидел красивого человека, который не отвернулся от него, как это делали хорошо одетые люди на грязных улицах. Этот человек впервые дотронулся до него, спросил, все ли у него в порядке. Впервые в жизни мальчик, не знающий своего имени, стал кому-то небезразличен.
Впервые в его жизни появился свет и чистота, которых у него никогда не было. Впервые его звали по имени, новому имени. Он забыл о прошлом, забыл о грязи, нищете и голоде. Впервые его кто-то полюбил просто за то, что он есть.
Конечно, поначалу он настороженно относился к подобной доброте, каждый день ожидая, что его выбросят обратно, как щенка, с которым наигрались. Но шли дни и недели, и вскоре человек, спасший его из грязного плена, показал ему документы об усыновлении. Тео тогда не знал, что это такое, и Амадео объяснил. И вот тогда Тео окончательно поверил в то, что он теперь не один. В то, что у него теперь есть семья, настоящая семья.
Тогда он впервые назвал Амадео папой.
Тео сердито вытер слезы, выступившие на глазах. Не время раскисать. Он обязательно увидится с папой, обязательно. Папа его не бросит, по телевизору только и твердят, что о его похищении, значит, папа ищет его любыми способами и обязательно найдет. Не такому остолопу, как Генри, тягаться с ним.
Через час Генри отвел его в туалет. Даже в этой тесной комнатушке, в которой не было окна, похититель не оставлял его одного. Своей попыткой побега Тео сделал только хуже. Но он должен был попытаться, пусть и неудачно.
Когда Тео начал думать, что вот-вот упадет в обморок от голода и жажды, Генри соизволил принести ему поесть. Тео жадно ополовинил большой стакан кока-колы, с большим трудом заставив себя оторваться — нужно было оставить немного на потом, когда поест. Он не заметил, как проглотил гамбургер, обжегся картошкой фри и запихнул сладкий пирожок в рот целиком. Генри равнодушно смотрел на него, потом собрал оставшиеся обертки в бумажный пакет и, ни слова не говоря,