– Теперь иди! Пока оно не началось!
– До свидания, Ма и Па, – вежливо сказала Линнеа и поклонилась.
И ушла.
Так Линнеа и оказалась на длинном заснеженном склоне, по которому нужно было подняться до самой вершины горы. Идти было тяжело, но она была хоть и маленькой, но упорной девочкой. Погода стояла суровая, но когда Линнеа начинала мерзнуть, она просто прибавляла обогрев шубки. На вершине ей попалась тропа, по которой еле-еле мог бы пройти один человек, и она пошла дальше по ней. Ей не пришло в голову, что это может быть одна из тех дорог, от которых предостерегал ее отец. Она даже не задумалась о том, что тропа была почти свободна от снега.
Впрочем, через некоторое время Линнеа начала уставать. Тогда она сняла рюкзак, бросила его в снег рядом с тропой и двинулась дальше.
– Погоди! – окликнул ее рюкзак. – Ты забыла меня.
Линнеа остановилась.
– Прости, – сказала она, – но ты слишком тяжелый и мне трудно тебя нести.
– Раз ты не можешь нести меня, – сказал рюкзак, – значит, мне придется идти самому.
Так он и поступил.
Линнеа шла дальше, и за нею следовал рюкзак, и вскоре она подошла к развилке. Одна дорога уходила вверх, а другая – вниз. Линнеа стояла и смотрела то в одну сторону, то в другую. Она никак не могла понять, куда же ей идти.
– Почему бы тебе не достать карту? – посоветовал рюкзак.
Так она и поступила.
Осторожно, чтобы не порваться, карта развернулась. По мере того как она определяла свое положение, по ней разбегались новые и новые контуры. Вниз по склону потянулись голубые линии ручьев. На свои места легли черные дороги и красные пунктиры тропинок.
– Мы здесь, – сказала карта и зажгла в центре крохотный огонек. – Куда ты хотела бы пойти?
– К Па-Ма, – ответила Линнеа. – Она живет в Годасторе.
– Это далеко. Ты умеешь читать карту?
– Нет.
– В таком случае иди по правой тропе. Как только наткнешься на какую-нибудь другую дорогу, достань меня, и я скажу тебе, куда идти дальше.
И Линнеа пошла дальше и шла, пока у нее оставались силы, а когда силы иссякли, она села в снег у дороги.
– Вставай, – сказал рюкзак. – Тебе надо идти дальше.
Сдавленный голос карты, которую Линнеа запихнула обратно в рюкзак, поддакнул:
– Иди прямо по тропе. Не останавливайся.
– Замолчите, оба, – потребовала Линнеа, и, конечно, они повиновались. Она сняла рукавички и принялась рыться в карманах – вдруг она все же захватила какие-нибудь игрушки, но забыла об этом. Конечно, ничего она не взяла, но во время поисков она наткнулась на предмет, который мать сунула ей в карман шубки.
Это была даларнская лошадка.
Даларнские лошадки бывают самых разных размеров; эта – маленькая. Их вырезают из дерева, ярко раскрашивают и рисуют упряжь из цветов. Лошадка Линнеи была красной; девочка часто видела ее на высокой полке в родительском доме. Даларнские лошадки очень старые. Они существуют с времен народа гробов, который жил очень давно, еще до эпохи чужаков. И народ гробов, и чужаки давно исчезли. Теперь здесь остались только шведы.
Линнеа принялась водить лошадку по воздуху, то вверх, то вниз, как будто та скакала.
– Привет, лошадка, – сказала она.
– Привет, – ответила лошадка. – Ты попала в беду?
Линнеа задумалась и призналась:
– Не знаю.
– Значит, скорее всего попала. Знаешь, тебе не следует сидеть на снегу. Ты разрядишь аккумуляторы своей шубки.
– Но мне скучно. Здесь нечего делать.
– Я научу тебя новой песенке. Но сначала тебе придется встать.
Линнеа насупилась, но встала. И пошла в сопровождении рюкзака дальше по тропе под темнеющим небом. По дороге они с лошадкой хором пели:
Нам не страшно ночью темной —
Мы веселый слышим голос.
Это Королева света
Радостно поет. Ура!
Тени становились все длиннее, а лес по сторонам тропы – все чернее и чернее. Стволы берез стояли во мраке, как тощие белые привидения. Линнеа уже начала спотыкаться от усталости и вдруг увидела впереди огонек. Сначала она решила, что это дом, но когда подошла поближе, оказалось, что это костер.
Около костра громоздился скрюченный темный силуэт. В первую секунду Линнеа испугалась, что это тролль. Потом разглядела человеческую одежду и поняла, что это норвежец, а может быть, датчанин. И побежала к нему.
Услышав шаги на тропе, человек вскинулся.
– Кто здесь? – крикнул он. – Не подходи – у меня дубина!
Линнеа остановилась.
– Это же я, – сказала она.
Человек слегка пригнулся, вглядываясь в темноту по другую сторону костра.
– Подойди ближе, – приказал он. И, когда она повиновалась, спросил: – Кто ты есть?
– Я просто маленькая девочка.
– Ближе, – велел незнакомец. Когда Линнеа вошла в освещенный круг, он спросил: – С тобой кто-нибудь есть?
– Нет, я одна.
И тут незнакомец неожиданно запрокинул голову и расхохотался.
– О, боже! – воскликнул он. – О, боже, боже, боже, как же я испугался! Я подумал было, что ты… впрочем, это не важно. – Он бросил свою дубинку в костер. – А что там у тебя за спиной?
– Я – ее рюкзак, – сообщил рюкзак.
– А я – ее карта, – добавил голосок помягче.
– Ну, так, не торчи там, в темноте. Держись рядом с хозяйкой. – Когда рюкзак послушно приблизился, мужчина схватил Линнею за плечи. Она никогда прежде не видела таких волосатых и бородатых людей, а его грубое лицо было совсем красным. – Меня звать Гюнтер, я опасный человек, так что, если я что прикажу, даже не вздумай ослушаться. Я пришел сюда из Финляндии, через Ботнический залив. Это очень, очень далекий путь по очень опасному мосту, и сейчас мало кто из оставшихся в живых способен на такое.
Линнеа кивала и думала про себя, что ничего не понимает.
– Ты шведка. Вы ничего не знаете. Вы даже не представляете себе, что творится в остальном мире. Вам этого просто не понять. Вы никогда не позволяли своим фантазиям заживо сожрать ваши мозги. – В том, что говорил Гюнтер, Линнеа не могла уловить ни крошки смысла. Она подумала, что он, наверно, забыл, что перед ним маленькая девочка. – Вы сидели здесь и жили себе обычной жизнью, когда все остальные… – Его глаза наполнились безумием. – Я видел жуткие вещи. Жуткие, жуткие. – Он зло встряхнул Линнею. – Я и сам творил жуткие вещи. Не забывай об этом!
– Я проголодалась, – сказала Линнеа. Это была чистая правда. Она так проголодалась, что у нее разболелся живот.
Гюнтер уставился на нее так, будто только что увидел ее. Потом будто бы увял немного, и весь его гнев куда-то сдуло.
– Ну… посмотрим, что у тебя в рюкзаке. Топай сюда, дружок.
Рюкзак подбежал к Гюнтеру. Тот запустил руки внутрь и извлек всю еду, которую положила туда мать Линнеи. И тут же начал есть.
– Эй! – сказала Линнеа. – Это мое!
Мужчина ухмыльнулся одним углом рта. Но все же протянул Линнее хлеб и сыр.
– Держи.
Гюнтер съел всю копченую селедку и не дал ей ни крошки. Потом он завернулся в одеяло, лег возле догорающего огня и уснул. Линнеа тоже достала из рюкзака свое одеяльце и легла по другую сторону костра.
Уснула она почти сразу же.
Но среди ночи Линнеа проснулась. Кто-то тихонько говорил ей прямо в ухо.
Это была даларнская лошадка.
– Будь очень осторожна с Гюнтером, – прошептала лошадка. – Он нехороший человек.
– Он тролль? – шепотом спросила Линнеа.
– Да.
– Я так и думала.
– Но я, как смогу, постараюсь защитить тебя.
– Спасибо.
Линнеа перевернулась на другой бок и снова заснула.
Утром тролль Гюнтер раскидал костер, вскинул свою котомку на плечо и зашагал по дороге. Он не предложил Линнее никакой еды, но в кармане у нее с вечера лежали остатки хлеба и сыра – их она и съела.
Гюнтер шел быстрее, чем Линнеа, но всякий раз, заметив, что девочка отстала, он останавливался и поджидал ее. Время от времени рюкзак вез Линнею на себе. Но, поскольку при таком передвижении его запаса энергии хватило бы самое большее до вечера, чаще все-таки Линнеа сама несла его.
Когда Линнее становилось совсем уж скучно, она пела ту песенку, которую выучила накануне.
Поначалу она удивлялась тому, что тролль дожидается ее, а не бросает одну на дороге. Но попозже, когда он в очередной раз оказался далеко впереди, она спросила лошадку, и та сказала:
– Ему страшно, и он суеверен. Он думает, что девочка, идущая в одиночку по диким пустынным местам, должна быть везучей.
– А почему ему страшно?
– За ним охотится кое-кто еще хуже, чем он сам.
В полдень они остановились перекусить. Поскольку все, что было у Линнеи, кончилось, Гюнтер достал свои собственные припасы. Его еда была хуже той, которую приготовила мать Линнеи. Но когда Линнеа сказала об этом, Гюнтер фыркнул:
– Радуйся, что я тебе вообще хоть что-то дал. – Потом он долго смотрел в безлюдную чащу леса и наконец сказал: – Знаешь, ты не первая девчонка, которую я встречаю на пути. Одну я повстречал там, где прежде был Гамбург. Когда я свалил оттуда, она увязалась со мною. И ведь знала о моих делах, и все же… – Он выудил откуда-то медальон и протянул его Линнее. – Смотри!
В медальоне был женский портрет. Самой обычной симпатичной женщины. Ничего особенного.
– И что с нею случилось? – спросила Линнеа.
Тролль скорчил рожу и показал зубы.
– Я ее съел. – Вид у него был такой дикий, что дальше некуда. – Если у нас продукты кончатся, я и тебя могу поджарить и съесть.
– Я знаю, – сказала Линнеа. Все тролли такие. Она много знала о них. Они едят все, что попадется. Они едят даже людей. Они едят даже других троллей. Так сказано в ее книгах. И, поскольку он сам не говорил, она спросила: – А куда ты идешь?
– Не знаю. Куда-нибудь, где безопасно.
– Я иду в Годастор. Моя карта знает дорогу.
Гюнтер очень долго обдумывал услышанное. И наконец спросил, чуть ли не выдавив из себя слова:
– Ты как думаешь: там безопасно?