Кэдиган фыркнул от её тарабарщины.
— Госпожа, если мои слова для твоих ушей звучат столь же невразумительно, как твои для моих, то мои извинения столь же глубоки, как самые тёмные пещеры.
— Кажется, «да» — правильный ответ. С другой стороны, ничего страшного. В коме редко есть смысл? Верно?
Он усмехнулся от вопроса.
— Мне неприятно быть посланником дурных вестей, но сие не сон.
Джо напряглась.
«Неправда. Пожалуйста, пусть он мне солгал».
— Что-что?
Он обвёл рукой землянку.
— Это так же реально, как шиповидные рога Брана[9].
— Нет, это неправда.
Происходящее столь же реально, как сказанная им бессмыслица.
Кивнув, он поставил кубок на стол.
— Я тебе не верю. Докажи.
Кэдиган не знал, как это сделать, не причинив ей вреда, а этого по непонятным ему причинам он делать ни в коем случае не хотел. Он наслаждался чепухой, которую она лепетала, и тем, что совсем не боялась его.
— Ну? — поддразнила она.
Дьявольская улыбка заиграла на его губах, когда у него появилась идея доказать это, не обидев её. Не дав себе времени передумать, он припал губами к её устам и глубоко поцеловал. Только не был готов к неповторимому вкусу. И тому, как её сладостный рот воспламенит его кровь.
Дыхание перехватило, когда Кэдиган провёл рукой по шелковистым волосам, наслаждаясь ртом Джо с забытой тоской и голодом, вспыхнувшими с мучительной ясностью. Тело обхватило неистовое желание, и ему потребовалась вся воля, чтобы сдержать себя.
«Duw, дай мне сил».
Удар, наверное, потряс бы Джозетту меньше, чем поцелуй. Но, когда он прижал её к своему большому, мускулистому телу, смело изучая рот, Джо поняла, насколько он накаченный. Невероятно мужественный и притягательный. До ужаса возбуждённая она обняла и притянула Кэйда к себе, изнывая почувствовать на себе тяжесть этого потрясающего тела. Без сомнения, ощущения будут непередаваемые.
Если это сон, она не желала просыпаться. Нет, если его не будет рядом.
Когда он прервал поцелуй, то посмотрел на неё с такой щемящей болью, что у Джо сжалось сердце.
— Теперь ты мне веришь, госпожа?
Приподнявшись, она провела пальцами по его губам, всё ещё наслаждаясь послевкусием. Ей понравилось, как его щетина щекочет кожу.
— Если это не сон, то куда я попала?
Он вздрогнул, а потом отпустил её и отступил.
— В ад.
— Нет. — Она оглядела почти пустую, жалкую пещеру, в которую твари снаружи всё ещё пытались пробиться. — Нет, — повторила она, на этот раз менее уверенно. — Нет. Быть такого не может.
— Отчего же?
— Просто... я не заслужила гореть в аду. — В неожиданном приступе ярости она поглядела на потолок. — За что? За жульничество в проверка на зрение в десятом классе из-за нежелания носить очки и выглядеть заучкой можно угодить в ад? Да неужто?
Она оглянулась на Кэдигана.
— Да, твоя правда. Это моё паршивое везение. Так и знала, что нужно было мухлевать с налогами. Хоть раз! Но нет. Я играла по правилам и крутилась как белка в колесе. Всегда. Народ, проверьте часики. — Она кивнула, вышагивая по комнатушке. — Я тебе верю! Я в аду. Разве это не прекрасно?
Он фыркнул от её гневной тирады.
— Тебе здесь не место. Тут ты права. В любом случае, как ты сюда попала?
— Я споткнулась о коврик, вероятно, раскроила себе череп о столик и умерла. Насколько это феерично? — Она снова подняла глаза к потолку. — Спасибо, Селена! Ну, ты и стерва! Я даже не смогла оторваться от души и подавиться банановым сплитом[10]. Зато умудрилась глупо погибнуть, сидя на диете. Нечестно! Мне следовало позавтракать французскими тостами, тортом и мороженным, а не обезжиренным йогуртом. Где книга жалоб?
Он расхохотался.
Пока Джо не стукнула его по животу.
— Не смешно! Вся моя жизнь — поучительная история для других. Просто зашибись.
Потирая живот, он с недоверием взирал на неё. Никто и никогда не вёл себя с ним столь легкомысленно.
— Ты не умерла, а угодила в Гластонбери.
— Типа аббатства?
— Если кратко, да. Это Земля за завесой — царство, куда оправляют в забвение.
— Да, но меня сюда не посылали. Я свалилась сюда.
Обдумывая её слова, Кэдиган почесал щеку.
— Тогда, вероятно, ты наткнулась на скрытый портал. Обычно такого не происходит, но мне доводилось видеть гораздо более странные вещи.
— Значит, я могу вернуться домой? — с надеждой спросила Джо.
По неизвестным причинам, сама мысль об её уходе глубоко ранила душу.
— Всё верно, госпожа. Если мы найдём портал, через который ты сюда попала.
— Да запросто. Идёшь налево во тьме и продолжаешь брести, пока не ослепнешь. — Джо подняла руку, не дав ему сказать и слова. — Это был сарказм, если что. — Она нахмурилась. — Ты сюда тоже случайно свалился?
Как бы Кэдигану этого хотелось.
— Нет, госпожа. Меня преднамеренно сюда сослали.
Джо замерла, обдумывая его слова. Это казалось бессмыслицей. Почему его здесь бросили?
— За что?
— Неважно, это было давно.
Джо посмотрела на его монашеское одеяние, подобное которому носили как в древности, так и сейчас. По воскресеньям брат Энтони наряжался в похожую рясу.
— Насколько давно?
Он замешкал, прежде чем ответил.
— Со времён, когда Эдуард Исповедник правил Англией.
Если бы здесь была Селена, то она застонала бы от её непроходимой дремучести, но история никогда не привлекала Джо.
— И когда это было? Пятнадцатый век или около того?
— Мне это ничего не говорит, госпожа. Но когда меня бросили в этот ад, на дворе стоял тысяча сорок пятый год от Рождества Христова.
От его слов у Джо голова пошла кругом. Неужели это не шутка?
— Правда?
— Да.
— Ого... это очень давно.
Приподняв вопросительно бровь, он прошептал:
— Насколько?
— На тысячелетие.
Кэдиган побледнел и не смог дышать от открывшейся истины. Он знал из проблесков в зеркале, что прошли годы, и всё довольно резко изменилось. Но...
Тысяча лет.
Целое тысячелетие.
Сердце окутало горькой мукой, не давая вздохнуть, когда он понял, что Люшес действительно отрёкся от него. Как ни глупо теперь это кажется, но в его душе теплилась крохотная надежда, что брат простит и вернётся освободить его.
Он этого не сделал.
Как и все остальные Люшес отвернулся от него и выбросил из головы, как какой-то возмутительный cythral[11], чьё призвание жить в муках.
«Меня от тебя выворачивает наизнанку! Навозник, как кто-то сможет полюбить такого монстра?»
Кэдиган заскрежетал зубами, пытаясь унять слепую ненависть, веками преследовавшую его. Ярость, подтолкнувшую уничтожить всё, что он когда-то защищал.
Либо знал.
— С тобой всё хорошо?
Ни на йоту. Однако он кивнул, не желая, чтобы Джо знала правду, а потом отвернулся, пытаясь справиться с полным отчаянием, опалившим остатки разбитой на осколки души.
«Как Люшес мог оказаться таким хладнокровным и бессердечным после всего, что я пережил ради него?»
В конце концов, после всего совершенного добра его прокляли за единственный проступок, вызванный вспышкой ярости.
Осуждён рукой родного брата.
Как же ему хотелось, чтобы Люшес оказался здесь. Лишь на мгновение, чтоб задушить предателя.
Джо видела, как самая горькая на свете печаль омрачила прекрасные черты лица. Она себе представить не могла, через что он прошёл.
«Это бред, Джо. Он не настоящий. Это — сон.
А если нет?
Да, кажется, я сдурела, как и вся моя семейка. Тем не менее... происходящее казалось таким реальным. Звучало и на ощупь было реальней некуда».
Она никогда раньше таких сновидений не видела. Твёрдых и сложных. Она могла даже ощутить запах пепла в очаге.
Подойдя к мужчине, Джо провела рукой по монастырской рясе. Грубая ткань защекотала кожу, и она почувствовала текстуру кольчуги, которую он носил под ней.
«Всё это реально.
Так или иначе».
Но один нюанс всё же внушал сомнения.
— Если ты пробыл здесь тысячелетие, то как меня понимаешь?
Он фыркнул, в глазах вновь вспыхнули весёлые искорки.
— В большинстве случаев я не понимаю. Львиная доля, сказанного тобой, малопонятна. Однако я знаю эту версию английского, поскольку слышу твой мир, когда шумлю у границ. Не говоря уже о том, что я родился с врождённой способностью быстро усваивать языки.
— Правда?
Он кивнул, когда его вновь окутала безнадёжная печаль.
— Нам нужно вернуть тебя домой, госпожа. Немедля, хотя погодя минуту. Сия идея всё же слегка безумна. Лучше обождать до утра.
— Ого. Это всё равно, что пытаться понять Шекспира или Чосера.
Кэдиган нахмурился, склонив голову набок.
— Прости, кого?
— Не знаешь? Великих поэтов?
— Ты имеешь в виду писцов?
Он поднял левую руку и стал водить ею, будто что-то писал.
— Да. Прости. Ты же родился задолго до них? Что я несу за бред. Господи, а чему ты вообще не предшествуешь? — Джо задумалась. В отличие от своих кузин она не увлекалась историей. Даже не разбиралась в исторических периодах. — Так ты был рыцарем-крестоносцем или типа того?
— Я не знаю, о чём ты, госпожа.
— Твоя одежда и доспехи. Ты был монахом? Рыцарем? Оруженосцем?
— Рыцарем.
— У Эдуарда... нет, погоди, ты ненавидишь англичан. Уэльского короля? Я ни одного не знаю, но ты сражался за Уэльс?
Он кивнул, подвинув к ней стул и подушку. Оглянувшись по сторонам, Джо поняла, что это единственный стул в помещении.
— Не желаешь присесть?
— А где сядешь ты?
— Для такого как я сгодится и пол.
— Твоя... хоббитская нора. Мне неудобно занимать единственный стул.
Кэдиган пожал плечами, снял меч и повесил его рядом с плащом.
— Тогда, как тебе будет угодно.
Он пошёл и уселся на пол, прислонившись спиной к стене, вытянул безумно длинную ногу, а вторую согнул.