Раз он всё равно им не воспользовался, Джо присела на стул.
— И чем ты здесь развлекаешься?
— Я тебя не понимаю.
— Развлекаться. Ну, чем тебе нравится заниматься?
Он нахмурился.
— Здесь нет развлечений, лишь выживание.
— Да, но когда ты заперт здесь, как сейчас. Чем ты занимаешься, чтобы скоротать время?
— Ах. Играю в тафл, крест и disiau[12].
Ей нравилось слушать его речь с сильным акцентом, но — блин! — попытка понять слова вызывала мигрень.
— Честно, нам нужен переводчик.
Он рассмеялся, прежде чем поднялся и подошёл к маленькому столику, где стояла старинная шкатулка. Из неё он достал шкатулку поменьше с потёртым кожаным мешочком. Джо заглянула ему через плечо, чтобы узнать, что ещё лежит в большой шкатулке. Там оказались вырезанные вручную фигурки, похожие на шахматные. И теперь присмотревшись внимательно, Джо поняла, что столешница с красивыми кельтскими орнаментами была расчерчена и выгравирована как доска для шахмат или шашек.
Не говоря ни слова, Кэдиган открыл шкатулку поменьше с деревянными пластинками, на которых были выбиты римские цифры. В мешочке же оказались деревянные кости, которые он протянул Джо.
Джо повертела их в руках, поражаясь качеству и возрасту.
— Давно они у тебя?
— Брат Эйриг[13] сделал их для меня, когда я был мальц… отроком.
— Брат Эйриг? Он был священником?
— Монахом.
Она сжала потертые кости в руке, пытаясь осознать реальность происходящего.
— Почти тысячу лет назад?
— Скорей тысячу триста. Я родился в семь сотен двадцатом году от Рождества Христова.
— В семьсот двадцатом?
Он кивнул.
— Сколько тебе было, когда он тебе их подарил?
— Восемь или около того.
Нереально, черт подери. Джо с трепетом смотрела на кости, пока её не осенил его реальный возраст.
— Погоди... это означает, что тебя сюда упекли, когда тебе было... Триста лет?
— Да. Где-то так.
Джо мгновенно протрезвела от этой новости. Ничего хорошего это не сулило. Люди так долго не живут.
Это не нормально.
Она нахмурилась.
— Ты вампир?
— Ты снова озадачила меня, госпожа.
— Кто ты такой?
Кэдиган отшатнулся от внезапного страха, промелькнувшего в тёмно-карих очах. Паника ранила посильней удара кувалды. Всегда одно и то же. Все его боялись. Всегда. Даже, когда он был ребёнком, монахи и священники знали о его нечеловеческой сущности и относились к нему соответственно. Словно он экскременты, которые нужно по-быстрому закопать, пока они не подпортили окружающим воздух. Однако Кэдиган так давно не находился в компании с кем-либо, что забыл насколько больно быть отвергнутым.
«Ты Богом забытый выродок. Проклятый ублюдок! Нежеланный даже среди своих».
Кэдиган вздрогнул, вспомнив слова командира. Он дал себе клятву, что больше никогда не будет столь глупым. Отчаявшимся. Ни при каких обстоятельствах больше не подпустит никого в свою жизнь или сердце.
Это просто не стоит неизменно следовавшей боли.
Хотя дело не дошло до драки или сражения, Кэдиган знал, что лучше избежать конфликта, прежде чем она нападёт на него. Ничего хорошего это не сулило. Кроме того, он привык к одиночеству. Незачем мечтать о чём-то другом.
— Госпожа, не выходи отсюда, здесь безопасно. Я вернусь к утру и покажу тебе дорогу домой.
Он призвал плащ и меч с помощью своих сил и покинул крохотное пристанище, задержавшись лишь для того, чтобы убедится, что она под защитой и внутрь никто не проберётся.
Он стоял в неприветливой темноте, прижав руку к камню, которым закрывал дверной проём, и со вздохом окунулся в старые воспоминания. Только тогда это была крошечная блондинка, глядящая с ужасом на него, когда враги, одолев её людей, обыскивали дом.
Они бы убили её вместе с семьёй. Но он как дурак рискнул своей жизнью, спасая их.
Потирая шрам на груди, Кэдиган постарался выкинуть из головы эти мысли. Этла, как и всё остальное, канула в Лету.
Тут ничего не поделаешь. Он сам устлал тёрном свою кровать. А теперь познал, что столь никчёмным как он не стоит ждать покоя. Такова его горькая участь.
Жестокая изоляция и суровое выживание. На века.
Быть по сему.
Но стоило ему повернуться к извилистому непроходимому лесу, где его поджидали враги, Кэдиган вспомнил сладость поцелуя и нежность прикосновения Джо.
«Ты можешь оставить её здесь».
Без его помощи она никогда не пройдёт через лес и не найдёт портал.
Кэдиган услышал пронзительные вопли баньши и ночных хищников, и понял, что не сможет так поступить.
Он не его брат.
И в отличие от него самого, Джо не сделала ничего плохого. Как она и сказала, она не заслужила гореть в аду.
Желая быть смертным в миллионный раз за этот день, Кэдиган обернулся в маленького чёрного дрозда и полетел гнездиться на ночь.
С тяжёлым вздохом Джо вернула кости в мешочек и, завязав его, положила в маленькую шкатулку, а потом спрятала в большую, где Кэдиган хранил игру. Сердце ёкнуло в груди от столь скудного веселья.
Какие там игровые приставки. Кэдиган, наверное, убил бы ради такой.
Закрыв крышку, она нахмурилась, увидев на дереве ярко-красное пятно. Свежая кровь. Оглядевшись, Джо увидела брызги капель, мазки и поняла, что Кэдигана ранили, когда он защищал её.
«Почему он умолчал об этом?»
И пока Джо стояла, в голове мелькнул образ, как Кэдиган в одиночестве сидит за столом и бесконечными часами играет против собственной тени, уставившись на голую земляную стену.
Ночь за ночью.
«Как ему удалось это пережить? Полное одиночество — сплошное мучение. Без музыки. Телевизора.
Разговоров».
Ей получаса хватило, чтобы всё здесь обследовать. Дом крошечный.
В шкафу она нашла сухое мясо и фрукты. Пару луковиц, маленькие мисочки с сушёным луком-пореем и ячменём. Графин вина и медовухи. Старинные горшки были такие же обшарпанные и жалкие, как и обстановка. На полу несколько шкур.
«Проклятие».
Поднявшись по узкой лесенке, Джо оказалась на маленьком чердаке и уставилась на узкую кровать, явно не предназначенную для двоих. Так что постель ему точно никто никогда не грел. На самом деле Джо даже удивилась, как он вмещается здесь один.
Тонкий соломенный матрас был застелен чистой изношенной простыней и мехами. Рядом стоял небольшой старомодный сундук с ещё одной чёрный рясой и кожаным комплектом для починки кольчуги. Игла и нить. Две белые льняные рубахи, трое шерстяных бридж. Три пары колючих шерстяных носков.
«Блин, его жизнь отстой».
Никогда больше она не будет жаловаться на свою. Хотя у Джо были горестные моменты, но её всегда окружала семья, которая могла заставить смеяться, несмотря на всё плохое.
Сев на кровать, Джо услышала тихий треск. Взглянув на столбик, как ни странно, она увидела старые деревянные чётки.
— Походу, ты не вампир, раз спишь с ними.
Когда она откинулась на спинку кровати, то поняла, что это какой-то древний щит. Кельтского дизайна, только она думала, что они использовали маленькие круглые щиты, как те, что висели на стенах жилища Кэдигана. Этот же имел древнеримскую удлинённую форму. И, похоже, был сделан из чистого золота.
— Умереть не встать, — выдохнула Джозетта, проведя рукой по богато украшенной гравировке. Помимо традиционных кельтских узоров его покрывали арфы и котлы. В центре круга дуб и, кажется, с его ветвей свисали рубиновые яблоки.
Это была единственная шикарная вещь, которой он обладал, и она казалась странно неуместной. В отличие от другого оружия на этой не было ни царапинки, ни выбоинки. Идеальный и при этом очень древний.
«Да, в этой чудной хоббитской норе эта штукенция верх странностей».
И всё это ни малейшим образом не говорило об истинной сущности Кэдигана. При условии, что это не кома и не сон. Какое существо может прожить сотни лет и не состариться? При этом держит чётки, ест еду и не имеет клыков...
«Бессмыслица какая-то».
Впервые за всю жизнь Джо пожалела, что не уделяла должного внимания интересам своей чокнутой семейки. Эти шизики, вероятно, смогли бы не только прочесть руны, но и точно поняли, кто он такой. Наверняка кто-то из её семейки даже написал книгу о его виде.
Она взяла чётки и перевернула. На обратной стороне крестика были выгравированы латинские слова. Pax Vobiscum… Мир с тобой.
Да, это очень подходило тихому мужчине, который с ужасающим мастерством и лёгкостью отразил атаку нападающих. Присутствовало в нём спокойствие, противоречащее насилию, на которое он был способен.
В эту секунду Джо горько пожалела, что в попытке разузнать о нём, выкурила из дома. С другой стороны, для неё это в порядке вещей. Все мужчины, с которыми она общалась, в итоге уходили. Некоторые даже с криком уносили ноги.
Особенно Барри.
В его защиту можно сказать, что она швыряла в него горящими предметами, когда выгоняла из дома. Но это совсем другая история.
А самое грустное то, что ей не хватало бывшего мужа. Как можно не страдать о разводе с мужчиной, с которым ты встречалась пять лет, а потом прожила в браке ещё два года? Она долго страдала. Даже позволила Селене и Табите сделать на него куклу вуду. А Карме навести порчу на его хозяйство.
Но никаких слёз. Ни единой слезинки.
Больше всего её огорчал пустой дом. Свободные полки, где раньше лежали его вещи. Ей не хватало теплоты объятий, особенно по ночам.
«Я — разбита».
Поэтому она обожала своих собак. Они не осуждали и не считали её недостойной, никогда не критиковали. Скорее, любили даже тогда, когда она этого не заслуживала.
«Конечно, им нужен кто-то с ручками, способными открыть и рассыпать корм по мискам».
Да. Не желая задумываться об этом, Джо пошла к крошечному умывальнику высотой до груди и смыла макияж. Не зная, чем ещё заняться, она улеглась в кровать с надеждой проснуться поутру в своём мире.