Закончив читать послание, Павел Семенович добавил от себя, что представленный здесь способ хранения, кодировки и передачи данных в корне меняет взгляд на возможности нифрила и открывает пути для создания довольно мощного вычислительного прибора.
– Тут две страницы текста помещены всего в четырех ячейках, – вещал он разрастающимся голосом, тыча в потолок указующим перстом, – Вы понимаете, князь, средство хранения данных плюс средство передачи данных! Мы сможем создать интернет! Позвольте, я расскажу вам…
– Мне известно, что такое интернет, – охладил Верес пыл наукаря, – Можете себя не утруждать. О технологиях вашего мира имею представление. Скажите лучше, что даст нам этот ваш интернет здесь на Ниферии?
– Ну, средство общения… – сообщил Пал Семеныч не очень уверенно.
– В идею социальных сетей я тоже посвящен, – князь снова проявил осведомленность, – Но социальные сети на хлеб не намажешь.
– Так ведь они собирают огромные рекламные сборы!
– Увы, – князь покачал головой, – Ни реклама, ни сетевая торговля не дадут существенного дохода. Не забывайте, у нас не может быть никакого производства, кроме кустарного. Ни конвейер, ни стандартизация изделий на Ниферии не возможны.
Присутствующие наукари приуныли. Богатое воображение уже успело нарисовать в их умах картину великих открытий, ведущих к благоденствию мира…
– Впрочем, я не сказал, что открытие не может быть применимо, – вернул Верес наукарям надежду, – К тому же в некоторых крупных городах средиземья уже делают нечто подобное. Такую сеть используют для передачи новостей, даже я слышал, с картинками, – он задумчиво побарабанил пальцами по столу, – М-да, с картинками…
После этих слов Верес достал переговорную монету засветил, и на приветственное «слушаю, князь» сказал:
– Егорыч, срочно зайди в левое крыло НИИ… Нет, ты не ослышался, в левое!
Странный приказ князя Ивана Егоровича удивил, однако ослушаться его он даже в мыслях не мог себе позволить. Советник вежливо извинился перед своим посетителем, маленького роста человеком в островерхой шляпе, одетым во все зеленое. Шляпа тоже была зеленой. Это был представитель некой Объединенной зерновой компании, прибывший сюда по рекомендации самого Азум-хана с предложением по кредитованию. Иван Егорович только начал разговор и не успел даже спросить, почему предприятие, которое, судя по своему названию, должно заниматься торговлей зерном, собирается оказывать банковские услуги.
Он поспешил в здание НИИ, на ходу обдумывая возможную причину странного вызова. Левое крыло НИИ было для него как бельмо на глазу. Он был убежден, что заседают там лоботрясы, даром переводящие княжеский хлеб. Он лелеял мысль очистить крыло от сомнительных изобретателей и устроить в нем службу писарей. Разрастающаяся хозяйственная деятельность государства требовала все более обширного учета. У Ивана Егоровича даже мелькнула радостная мысль, что князь, наконец, убедился в бессмысленности их исследований и вызвал советника, чтобы сообщить ему об этом.
Зайдя в здание левого крыла у него появились основания думать, что догадка его верна. Из-за закрытых дверей зала заседаний доносился гул сразу от нескольких голосов, будто бы старающихся друг друга перекричать. Однако, когда он вошел в зал и увидел горящий взор князя, Иван Егорович понял, что ошибался.
С этого мгновения жизнь в замке забурлила, а советнику пришлось перекраивать все свои планы. Несколько раз за день, забегая в очередной раз в свой кабинет, он натыкался на человечка в зеленом, извинялся, просил еще обождать, и уже через минуту о нем забывал.
Во-первых, Верес сообщил, что должен незамедлительно отправляться в поход в средиземье, и потребовал готовить ладьи, а также собрать, как он выразился, «свою старую дружину». На вопрос сколько людей понадобится для похода, – «Извини за спешку, Егорыч, но хотя бы человек пятьсот», – ответил князь всплеснувшему руками советнику. И теперь Иван Егорович срочно вызывал в замок старых бойцов, многие из которых находились довольно далеко от столицы, заодно подыскивая им замену на прежних местах несения службы.
Несколько раз пришлось связываться с заячьими купцами. Советник уведомил их, что князь, как и было ранее оговорено, снимает часть войска с северного речного пути. С Зайцами, к счастью, обошлось без проволочек. Они были готовы к этому и заверили, что путь без охраны не останется. Теперь ему оставалось только согласовать с ними, куда и сколько привлеченных Зайцами бойцов потребуется поставить.
Во-вторых, князь Верес сообщил Ивану Егоровичу о запуске нового крупного исследования самой высокой срочности, для которого приказал перенаправить в подчинение левого крыла НИИ всех наукарей, чьи изыскания требовали для своего завершения более месяца. Какой-то Павел Семенович, с которым Иван Егорович и знаком-то не был, назначался руководителем проекта с самыми широкими полномочиями, в том числе предоставляющими доступ к казне. Княжескому писарю пришлось заниматься и этим. Отдельной головной болью стало требование обеспечить строжайшую тайну всего проекта, это при том, что в проект вовлекалось под сотню человек.
И, наконец, в-третьих, Верес ни с того ни с сего заявил о сворачивании предприятия по скупке ветряных мельниц и пчелиных пасек в средиземье. В свое время князю составило немалого труда убедить советника в целесообразности этого предприятия, тем более, что средства на него брались из резервного фонда черного дня. И вот теперь, когда цены на мельницы и пасеки уверенно и непреклонно поползли вверх, и Иван Егорович в очередной раз убедившись в невероятном чутье князя на прибыльные дела, начал готовить долговременную спекулятивную игру по перепродаже активов неожиданно возросшего спроса, как получил указание все распродать не позднее, чем через три месяца.
– Сделаю как ты скажешь, князь, – сказал советник со вздохом, – Вот только вопрос, как мы переправим вырученные деньги обратно в Урсу? Или…
– Или, Егорыч, или!
– Слушаю внимательно.
– Деньги останутся в средиземье. Я хочу, чтобы ты незамедлительно ускорил расширение нашей речной сети. Начинай скупку пристаней и мелких портов. Да, и Зайцев подключай, полагаю они кровно в этом заинтересованы. Думаю, им не нужно объяснять, что для них сулит обретение доступа к новым рынкам сбыта.
Иван Егорович замолчал, пытаясь осмыслить внезапно изменившееся положение дел. Верес его понимал и не торопил. Советник, много лет проработавший с князем рука об руку, вполне отдавал себе отчет в том, что Верес о чем-то ему не договаривает. Самого Ивана Егоровича это не смущало, он и так носил в себе немало государственных тайн, а кроме того знал, что в свое время получит от князя исчерпывающие сведения.
Его беспокоило иное. Князь явно задумал что-то очень большое, возможно даже коренной поворот в развитии страны. И хотя Иван Егорович крепко усвоил правило, если не понимаешь, что задумал князь, просто точно следуй его указаниям, все же он ощущал огромный неуют оттого, что ему опять придется действовать без малейшего понимания, к чему эти действия ведут. Знал Иван Егорович и то, что выспрашивать князя бесполезно. Если уж он считает важным о чем-либо умолчать, то и не расскажет.
– Только один вопрос, князь, – сказал он после мучительного колебания.
– Спрашивай, советник.
– Ваше внезапное решение о расширении речного пути как-то связано с новым способом передачи посыла через воду?
– Егорыч, – сказал Верес мягко, – Поверь, у меня нет ни малейшего желания от тебя что-то скрывать. Я лишь вынужден держать данное мною слово о неразглашении.
– Но, князь…
– Обожди, – перебил Верес советника, – На твой вопрос я тем не менее отвечу. Однако, повторюсь, прямого ответа я тебе не дам, так что додумывать тебе придется самому.
Иван Егорович подобрался, приготовившись внимать.
– Во-первых, – начал князь, – Решение по развитию речной сети не такое уж и внезапное. Ранее ты сам неоднократно предлагал это.
– Все верно, князь, – подтвердил советник, – По моим расчетам водный путь выгоднее сухопутного, и при должном уровне его развития, сможет приносить хорошую отдачу.
– Да я этого и не отрицал, – согласился Верес, – И придерживал проект только потому, что вынужден был направлять средства на запуск другого, более важного.
– О, князь, – советника озарила догадка, – Так скупка мельниц и пасек…
– Именно, Егорыч. Ты думал, почему именно мельницы и пасеки?
– Я полагал, что у вас есть какие-то свои источники о скором повышении спроса.
– Ты попал пальцем в небо, Егорыч. На самом деле, ветряные мельницы и пчелиные пасеки важны для меня только тем, что они всегда располагаются на холмах!
– Ни слова больше, князь, – Для советника все встало на свои места. И как он только раньше не сообразил, хотя знал, что на холмах дальность передачи образов увеличивается. Обретя понимание, Иван Егорович испытал огромное облегчение, – Я понял!
– Вот и отлично. Ступай советник, у тебя много срочных дел.
Проводив взглядом удаляющуюся согбенную спину своего писаря, Верес отметил, что советник его сильно постарел. Время его ухода на перерождение приближалось. Иван Егорович, конечно, тоже понимал это, и потому ценил каждое мгновение, проведенное рядом с князем, а ощущение близкого ухода лишь придавало его чувствам особую остроту. Вероятно поэтому Верес так и не стал рассказывать Ивану Егоровичу, что тот служит у князя далеко не первую свою жизнь.
Над замком повисла ночь, но ложиться спать никто не собирался. Выпавший было снежок уже давно был втоптан в черную землю двора, и чтобы хоть как-то разогнать сгустившуюся тьму, Иван Егорович приказал зажечь и расставить вдоль дорожек факелы. Все пребывали в приподнятом настроении, даже те, кто только появлялся в замке, тут же заражались этим радостным возбуждением и сразу включались в общую суету.
Во всех зданиях замка в окнах горел свет. Особенно полно было освещено левое крыло НИИ, там обосновался Верес, принимая нескончаемую череду посетителей в зале заседаний. Иван Егорович понимал, что спать ночью ему не придется, но и следующая ночь тоже оказалась для него бессонной. И лишь когда по прошествии второй ночи забрезжил рассвет, он смог выдохнуть и спокойно присесть. Все люди разведены по местам, указания розданы, дела уверенно потекли по новым руслам.