– А Вершок-то, не иначе поймал своего старшего брата…
Сотник Куч сидел возле атманского шатра у догорающего костра. Он натирал тряпицей наконечник копья и без того блестевший пуще водной глади. Сотник поджидал Вепря, чтобы предложить устроить учения. «Войско не должно бездействовать, это его расхолаживает», – повторил он сам себе, хотя по правде, бездействие было невыносимо самому Кучу.
Покуда Вася, его десятка, двое пленных и вся сопровождающая их ротная братия приближались, Куч заставлял себя удержаться на месте. Негоже сотнику бежать навстречу собственным бойцам. Усилием воли он остался сидеть с насупленным видом и рассматривал подходивших из-под переломленной брови.
– Согласно уложению устава о задержании подозрительных лиц до установления личности доставлен эльф, – доложился Аким не очень понятно, но зато по Уставу, а Вася выложил перед сотником изъятую у эльфа плевательную трубку с набором отравленных стрел.
Куч неотрывным строгим взглядом довольно долго смотрел на Васю и на всю десятку, потом перевел взгляд на эльфа, едва заметно покачал головой, и снова стал смотреть на Васю, будто видел его впервые. От этого разглядывания Вася чувствовал неуют и все больше жалел, что решился отвести пленных именно сюда. Можно было сдать их деревенскому старосте, или, наконец, оставить связанными прямо там в лесу. Княжне этого наверняка бы было достаточно, чтоб оторваться от погони. Он даже успел перебрать в уме все мыслимые проявления, в какие может вылиться гнев сотника на их самоуправство, когда Куч заговорил, заставив его вздрогнуть:
– Вепря разыскать срочно, живо, где бы он ни был. И Грача тоже, – добрая треть из собравшейся толпы брызнула во все стороны выполнять приказание. Васина десятка, поскольку была при деле, само собой с места не стронулась.
Искать Вепря не пришлось. Он не был бы вожаком и докой, если бы не обладал способностью оказываться вовремя там, где нужен. Вместе с Грачом они уже приближались к собранию скорым шагом. Завидев ротного атмана, сотник Куч поднялся с места, при этом правда почему-то поворачиваться спиной к пленному эльфу не стал.
– Что случилось? – весело полюбопытствовал Грач-ловкач.
– Да вот. Согласно «уложения подозрительных лиц доставлен эльф», – Куч исковеркано повторил Акимин доклад, а его лицо при этом перекосило кривой ухмылкой.
– Да, уж, – только и сказал на это Грач и замолк. Лишь его руки привычно из одной в другую перекладывали пятнадчики.
Теперь и Вепрь с Грачом стали разглядывать всю Васину десятку и их пленников с таким же нездоровым любопытством, с каким до этого их разглядывал Куч.
– Вообще-то, справедливости ради надо сказать, – наконец, подал голос мога нападения, – Дайкаров простой люд действительно часто называет темными эльфами.
Вепрь согласно кивнул, осматривая маленького пленника с головы до ног.
– Грач, подсветите-ка нам его, – попросил он.
Грач-ловкач выбрал одну из монет с оплеткой, держа за нить, вытянул перед собой и прошептал приказ. Монета засветилась, а вместе с ней засветилась, до этого скрытая под одеждой, послужная дорожка «липового» эльфа.
Дорожка его оказалась зеленой, и это прямо указывало, что он мога, а кроме того, начинаясь, как и у всех на левом запястье, она проходила по всей левой руке, захватывала плечи и спускалась до другого запястья на правой руке. Хотя точное значение образов, из которых она было прописана, Вася не знал, некоторые из них, например, много раз повторяющийся череп с костями, говорили сами за себя.
– Послужной списочек впечатляет, – сообщил Грач.
– Ты десятник отделения? – Вепрь обратился к Васе.
– Так точно.
– Видишь корневое изображение на левом запястье?
– Змея с отростками, вставшая на хвост, – доложился Вася.
– Слушай меня, десятник. Эти отростки называют капюшоном. Змея называется кобра. Это знак гильдии наемных убийц. Этот маленький дайкар, которого ты принял за эльфа, один из самых опасных убийц в средиземье.
Вепрь помолчал немного, оценивая насколько хорошо до Васи дошел смысл его слов. А Вася дураком не был, до него и так уже докатило, почему этот маленький и беззлобный с виду эльф, постоянно внушал ему такую подспудную тревогу.
– А теперь скажи мне, – и тут Вепрь неожиданно добавил силы в голос, – Как ты умудрился, я даже не говорю выследить и взять его силами одной единственной копейской десятки, а хотя бы вообще догадаться о его существовании?
– Его Макарка заметил, – Вася твердо решил Ольху не выдавать ни при каких условиях, – А мы его вообще поначалу не видели, только бугая вот этого.
– Макарка? – переспросил Вепрь и перевел взгляд на Куча.
– Он в пластунах у меня, – подтвердил сотник не без гордости, – Паренек прозорливый.
– Ну что ж, – сказал Вепрь, смягчаясь, – Либо сегодня этим парням боги удачу лопатой нагребали, либо этот дайкар спешил так сильно, что напрочь утратил бдительность.
– А скорее всего, – добавил Грач, – И то и другое вместе.
– Ладно, ребята. Можете выдохнуть и расслабиться. За пойманного дайкара объявляю благодарность. И раз уж вы умудрились его взять, считаю своим долгом пояснить вам еще кое-что.
Вепрь снова обвел взглядом Васину десятку.
– Полагаю, воспоминания о том, как мы брали заговоренную крепость еще свежи? Вижу, что да. Так вот. Мога, который творил заклятие того замка так и не был пойман. Очень уж ловок да быстр оказался, – ротный атман с прищуром посмотрел на дайкара, – А напомните-ка мне Грач, что означает вот этот значок в послужном списке «маленького эльфа». Да-да. Вон та змея, обернутая вокруг чаши?
– Мастер ядовитых проклятий, – тут же ответил Грач, – И я с вами полностью согласен, Вепрь, возможно перед нами сейчас стоит именно тот самый мога.
Уже ночью, когда они сидели после ужина у костра, глядя на пламя, Вася вспоминал весь прошедший день, неожиданно оказавшийся таким богатым на события. Он еще ощущал остаточное покалывание на левом предплечье, там, где Грач поставил нифрилом ему, как и всей остальной десятке новый рисунок: «рука, хватающая летящую стрелу».
Был ли этот знак общепринятым в вооруженных силах или дока нападения выдумывал эти знаки сам, Вася не знал, а Аким сказал, что в уставном реестре такого знака не видел. Он прикинул, что если еще столько же знаков, сколько уже есть сейчас, поставить на предплечье, то послужная дорожка достигнет локтя, и тогда он сможет рассчитывать на прибавку в довольствии. Потому что таких бойцов уже считают опытными, прошедшими через бои и оставшимися в живых. Таких прямо так и называют: «локтями».
Глава 29. В гостях у королевы
Ефим опирался о борт ладьи и глядел на серую водную гладь северного озера. Услышав за спиной приближающиеся шаги, он оборачиваться не стал, и без того зная, кто мог к нему подойти.
– И чего не сошел со всеми? – спросил он, не отводя взгляда от воды.
– А, успеется, – Прохор усмехнулся, – Достоишь вахту, вместе сойдем.
– Может я и вовсе не пойду. Чего я в их горностаевом городе не видел?
– Вот же тебя, Ефим… а зачем еще в походы ходить, кроме как на мир посмотреть? – Прохор встал рядом и тоже облокотился о борт, – И возвращался бы с мужиками в деревню. А то можно подумать, я тебя сюда силком тащил.
Прохор лукавил. Силком он, конечно, не тащил, но что уговаривал Ефима, это было. Когда они, уже расторговавшись с чухами, стали собираться на возврат, то увидали парус головной ладьи княжеского каравана. Думали, что всего лишь помашут рукой проходящему мимо флоту, но случилось так, что князь захотел причалить, и пришлось задержаться. Ефим князя раньше не видел, а вот Прохор в прежние времена ходил на восток под его началом, и Верес его припомнил.
– Так ты что же, Прохор, – спросил Верес, пожимая ему руку, – Из этих мест что ли?
– Так точно, атман. Вот с мужиками на Белрогу ходили. Только-только с мена.
Завязался разговор. Прохору пришлось рассказывать про торговлю с чухами. Все-то князю знать надо было: и какой монетой чухи чаще рассчитываются, и в какую цену какие товары берут. Ефим в разговоре не участвовал, но просто взять и отойти в сторону не решался, опасаясь, что могут счесть за неуважение. Так и стоял рядом болванчиком, пока князь разговаривал с Прохором.
– А что, Прохор, – вдруг обратился к нему Верес, – Не скучаешь по нашим походам?
– Скучаю, есть такое. С тобою, князь, чего греха таить, скучно никогда не бывало.
Верес рассмеялся и хлопнул Прохора по плечу:
– Так пошли со мной. В средиземье. Молодежь брать мне, сам понимаешь, не по стати, а вас матерых мало у меня.
Тут уже стали подходить и другие прежние боевые товарищи. Прохор расчувствовался. Ефима тоже в долгу не оставили. Среди дружинников нашлись и его бывшие однополчане. И так получилось, что и его уже стали зазывать. Мол посмотришь на средиземные диковины, да князь монетой не обидит, да на тамошних базарах для жены присмотришь такое, чего здесь и во сне не приснится, а с весенней водой мол вернемся, так что пахоту не пропустишь. А Прохор, старый лис, хоть уже и решил для себя все сразу, делал вид, будто без Ефима не пойдет, и вроде как сам того не заметив, тоже стал его уговаривать. Так Ефим оглянуться не успел, как опять вступил в дружину.
За старшего вместо себя Прохор оставил Герася, ему же передал наменянный у чухов нифрил. Особых наказов мужикам оставлять нужды не было, Ефим лишь потрепал по холке вола Баньку и взошел на ладью с легким сердцем. Он понял, вдруг, что возвращаться в деревню совсем не хочет и походу с князем только рад.
Быстро полетели деньки, на княжей службе дружиннику всегда занятие находится. Ефим и не заметил, как добрались по воде до соседнего королевства и вот уже бросали якоря у причала в оживленном озерном порту.
– А что думаешь, долго наш князь у горностаевой королевы прогостит? – спросил он Прохора.
– Это вряд ли. Леха сказал, сбирались в спешке. Что-то срочное у него в средних землях. Не сегодня так завтра стронемся.