— До свидания, — угрюмо ответил антизверятник. За ним закрылась дверь.
— Он ушел, — сказала мама Ника. — Но он еще вернется.
Положив одну руку на плечо Ника, а вторую — на плечо жены, мистер Грэм сказал:
— Но нас здесь уже не будет. Все решено; сегодня я купил билеты для нас четверых на корабль, который отправляется из Солнечной системы на Планету Плаумена. Нам пора собираться. Надо поторапливаться.
— Под «четверыми» вы имеете в виду и меня? — спросил мистер Деверест. — Я спрашиваю, потому что сомневаюсь, что могу присоединиться. Например, у меня здесь…
— Я говорил о своей семье, — сказал отец Ника. — Обо мне, о моей жене, о своем сыне и о нашем коте. — Он обернулся к Нику. — Проследи, чтобы мы не забыли вещи Горация — его миску, ошейник и корм. Проследи, чтобы у него были туалет, кровать и игрушечная мышка, которую мы купили в прошлом месяце и с которой он так ни разу и не играл.
Планета Плаумена, сказал себе Ник. Интересно, как там будет? Что ж, скоро он узнает.
— Я соберу все вещи Горация, — пообещал он отцу.
— И свои тоже, — сказал отец. И посмотрел на часы, чтобы узнать, сколько у них времени до вылета.
Глава 4
Все вчетвером прибыли на ховеркаре в космопорт, где их уже ждал корабль. Ник поймал себя на том, что весь дрожит от возбуждения. Огромный корабль вздымался на фоне неба, как толстая бутылка. От его двигателей поднимался дымок. Тут и там трудились крошечные фигурки.
Нику показалось, что у Горация какая-то странная реакция на большой корабль. Хоть и окруженный своими вещами, кот хмуро погрузился в себя, словно на что-то обиделся. Гораций не обращал внимания на перенос сумок и коробок из ховеркара в корабль; вместо этого он выуживал кусочек карандаша, завалившийся в щель.
— Коты не любят путешествий, — сказал отец Ника. — Это относится почти ко всем котам, хоть время от времени и можно прочитать про тех, которые присоединяются к цирку или выплывают в море на льдине. С Горацием все будет хорошо.
Скоро весь багаж погрузили на корабль.
— Это наш последний день на Земле, — сказал отец, когда все пристегнулись на своих особых местах. — Больше мы никогда ее не увидим, — добавил он грустно.
Член экипажа, пристегивавший Горация, слишком туго затянул ремень. От возмущения Гораций его цапнул.
— Спокойно, Гораций, — сказал папа Ника.
— Ему не хочется лететь, — сказал Ник.
— Это правда, — признал отец. — Но когда мы туда доберемся, он сам одобрит переезд. У котов невысокое мнение о любых переменах. Они отличаются, как это называется, высокой инертностью — или, вернее, психической интроверсией.
— Что это значит? — спросил Ник. Отец объяснил:
— Совершенно ничего. Просто что-то в голову пришло. — Он спросил проходящего мимо члена экипажа: — Сколько нам до Планеты Плаумена?
— Мы еще не взлетели, — ответил космонавт и ушел.
— Я знаю, что мы еще не взлетели, — сказал Нику и матери отец. Казалось, что он волнуется больше, чем обычно.
— Спокойно, Пит, — сказала мама с улыбкой.
— Я отличаюсь, как это называется, высокой инертностью, — сказал папа, — или, как это иногда называется, интроверсией разума. Ничего не могу с этим поделать. Мне полегчает, когда мы там немного поживем. Но прямо сейчас…
— Спокуха, приятель, — окликнул его член экипажа, проходя мимо между сиденьями. — Кота пугаешь.
— Я не из тех, кто вселяет в котов страх, — пробурчал отец.
Из динамика на другом конце салона прогремел голос:
— Взлет через две минуты, дамы и господа. Проверьте, застегнуты ли ваши ремни. Если с вами есть животное — собака, кошка или попугай, — держите их обеими руками, потому что, как показывает наш многолетний опыт, собакам, кошкам или попугаям во время взлета свойственно выскальзывать из-под ремней. И вследствие этого нередки случаи, когда они шлепаются на пол носом.
Заревел огромный двигатель корабля. Все завибрировало.
— Поехали, — громко сказал папа, перекрикивая рев.
В этот важный момент на Горация напал какой-то кашель. Он все кашлял и кашлял, зажмурив глаза и опустив голову.
— Гораций, — неодобрительно сказал папа. — Тебе обязательно кашлять каждый раз, когда случается что-нибудь важное?
А Гораций все кашлял и кашлял, не оглядываясь. И не отвечая.
Словно раскатившийся гром, корабль взобрался в утреннее небо Земли.
Полет занял десять дней. Бо́льшую часть времени Ник провел в игровой комнате корабля — играл в пинг-понг с электронным противником, который никогда не промахивался. Мать и отец смотрели развлекательные фильмы и, когда надоедало, образовательные фильмы о месте их назначения.
Гораций, когда расстегнули его ремень, спрятался в прачечной. Ник выманил его шариком от пинг-понга, с которым кот и играл в течение долгих ничем не занятых часов.
«Надеюсь, на Планете Плаумена будет поинтереснее», — не раз говорил сам себе Ник.
— Мяу, — сказал Гораций, ожидая, когда к нему подкатят шарик от пинг-понга.
С самого отлета с Земли с Горацием произошла странная перемена. Если он не играл с шариком от пинг-понга, то сидел, уставившись в стену корабля, словно ждал, что из нее что-то выйдет. Может, он что-нибудь слышит, как-то раз подумал Ник. Что-нибудь снаружи корабля — и Гораций думает, что оно пытается влезть. А после сна Ник иногда находил Горация на верхней полке в трюме с припасами. В такие моменты Гораций как будто целиком уходил в свои мысли. Сидел, подвернув под себя передние лапки, а его глаза… они были такими круглыми и большими. Не как кошачьи, но скорее как человечьи — не считая, конечно, того, что они были темно-зеленые. И в эти моменты Гораций сидел с опущенными уголками рта, словно какая-то старушка.
— Гораций, — сказал однажды Ник, заглянув на полку, куда забрался кот, — тебе нужно адаптироваться к новым условиям. Жизнь не может всегда оставаться прежней. Мы все должны адаптироваться, включая папу.
С большущими глазами и опущенными уголками рта Гораций молча уставился на Ника, не двигая ни единой частью тела, даже хвостом.
— Мы первопроходцы, — сказал Ник коту. — Папа говорит, мы расчистим землю и посадим семена. Ты будешь кататься на плуге, Гораций; будешь говорить папе, куда идти. — Он подождал, но кот не отвечал. — Будешь гоняться за уабами, — с надеждой добавил Ник.
Гораций бросил на него взгляд. Молча.
— Принтеры, — сказал Ник. — Будешь гоняться за принтерами, — Гораций ничего не ответил. И не шелохнулся.
— Тробы, — сказал Ник.
Гораций медленно закрыл глаза.
— Отцы-двойники, — сказал Ник.
Гораций приготовился ко сну.
— И нанки, — сказал Ник громко, чтобы разбудить кота. — И спиддлы, Гораций, — что скажешь насчет спиддлов? Вот хороший вопрос — что насчет спиддлов? Ты задумайся.
Гораций открыл свои зеленые глаза, широкие и круглые. И уголки рта опустились еще ниже. Казалось, он очень встревожился, потерял всякое самообладание. Спиддлы его явно беспокоили.
— Тебе понадобится наша помощь, — сказал ему Ник. — В борьбе со спиддлами. Так что не откалывайся от нас. Не полагайся только на свои когти и хитроумные кошачьи повадки. — Он слышал, как похожим образом с Горацием разговаривал отец, и это как будто всегда приводило кота в нужное расположение духа — хотя бы на время.
Из-за спины Ника раздался голос матери:
— Какой толк урезонивать кота? Любого кота. Он все узнает сам.
— Сам примчишься к нам за помощью, — сказал Ник коту, — как только тебя захочет утащить первый же попавшийся спиддл.
И снова зеленые глаза Горация начали закрываться. Но не до конца. Все-таки Гораций продолжал за ним с тревогой наблюдать и слушать.
Вдруг из динамиков, расставленных на корабле тут и там, прогремел голос капитана корабля.
— Дамы и господа, скоро мы ненадолго приземлимся на Планете Плаумена, где высадим трех пассажиров и кота, загрузим почту и еду и произведем небольшую починку. Прошу, вернитесь на свои места и пристегните ремни покрепче.
— Мы на месте, — выдохнул Ник, не в силах в это поверить. — Пошли, Гораций. Пора на свои места.
Глава 5
Под ними в дымке — словно в пару от ближайшего солнца — висел оранжевый мир.
— Планета кажется живой, — сказала мама Ника и взбудораженно передернулась. — Оранжевые леса; как странно. Об этом в образовательных фильмах ничего не говорили. Наверно, забыли сказать.
— Оранжевый цвет, — объяснил папа Ника, — происходит от того, что метаболизм большей части растительной жизни планеты проистекает на кремниевой основе, а не на углеродной.
Ник понял, что это значит, — ну, или думал, что понял.
— Но ведь и углеродная растительная жизнь здесь тоже есть, — сказал он папе.
— Да, — согласился папа. — Мы везем с собой семена пшеницы и разных овощей — мы их посадим, и они вырастут намного больше, чем на Земле, из-за некоторых особенностей атмосферы.
— Спокуха, приятель, — сказал член экипажа, проходя мимо их мест. — Морочишь голову мальчику и пугаешь кота.
— Не морочу я голову никаким мальчикам, — строго ответил папа Ника.
С низким рокотом обратных сопел корабль приступил к мягкой посадке на поверхность планеты. Выглянув в окно, Ник увидел далекие деревья и спутанные желтые кустарники. А на самом краю плоского посадочного поля их поджидал огромный зверь.
— Уаб, — сказал вслух Ник, и у него забилось сердце.
У уаба была большая равнодушная морда с намеком на какую-то мягкую доброту. Он не казался особенно умным, но хотя бы не выглядел угрожающе. Когда люк корабля открылся, уаб вразвалку притопал на своих коротких лапах. Позади него по земле мел нелепый крошечный хвостик, и Ник рассмеялся. Пока что все неплохо, решил он. Конкретно эта форма жизни не казалась очень уж опасной.
— Он везет тележку, — с удивлением сказала мать Ника.
Все вчетвером — Ник крепко прижимал Горация к груди — спустились по трапу на пыльную землю. Позади вынесли багаж члены экипажа; они поставили чемоданы и коробки и пересчитали. Затем забрали на борт посылки, стоявшие поблизости.