— Освободи существо, разящее рыбой, — сказал первый вердж своему напарнику.
Раскрыв длинную челюсть, второй вердж послушно выронил кота на землю.
Гораций засеменил прочь от верджа, но, как обычно, не в том направлении.
— Гораций! — отчаянно крикнул Ник. — Сюда!
Но Гораций продолжал бежать все дальше и дальше от тележки. Он увидел дерево — и инстинкт велел спрятаться на нем.
— Мне за ним сбегать? — спросил Ник отца. Он уже начал вылезать из тележки, но отец схватил его сильной рукой.
— Подожди, пока улетят верджи, — сказал он. — Тогда ему можно будет слезть с дерева, что он сам и сделает, когда увидит, что вокруг безопасно.
Ник обратился к первому верджу:
— Что живет внутри вас? Что это за страшная штука у вас за глазами? — Он не заметил этого во втором вердже — только в первом.
— Он видит Глиммунга, — произнес второй вердж.
— Никто не видит Глиммунга, — резко ответил первый вердж. — Он невидимый.
— И тем не менее, — сказал второй вердж, — он разглядел странника внутри тебя, — а Нику ответил: — Это из-за Глиммунга мы постарели. Если дать ему срок, из-за него постареет и весь мир. Глиммунг — это… — Второй вердж замолчал, раздумывая над объяснением. — Он плетет паутину судьбы. Он принес с собой на планету ее судьбу, и теперь никому из нас ее не избежать.
— Включая нас? — спросил Ник.
— Включая всех, — сказал первый вердж — или это Глиммунг говорил через его клюв? Ник не знал. — Всех, кто сюда прибывает, — продолжил первый вердж, и его глаза сверкнули, как изломанные озаренные скалы.
— Я вложу тебе в душу память о том, как здесь оказался Глиммунг в стародавние времена, — сказал вердж Нику. — В те дни мы жили все вместе — тробы и принтеры, уабы, нанки; здесь в мире процветала всякая жизнь, включая траву на полях; да, даже траву и деревья. Блаженный мир, край для игр, для наблюдений за зрелищами и движениями, за мерцанием ветра, что дует в полях на закате. Тогда мы жили в гармонии.
— А потом пришел Глиммунг, — сказал второй вердж.
— Откуда он взялся? — спросил Ник.
— Звезда, — ответил второй вердж. — Выгоревшая мертвая звезда, которая потухла и больше не горела. Немного найдется столь же холодных звезд. Холод постепенно поедал Глиммунга, и наконец он ушел и принес холод с собой сюда.
Уаб, опять покопавшись в нашейном мешочке, поднял очередную карточку с текстом.
КАК ВАШИ ДЕЛА? У МЕНЯ ХОРОШО. ЗА ПЯТЬ ЦЕНТОВ Я ОТВЕЗУ ВАС ТУДА, КУДА ХОТИТЕ.
— Что это значит? — спросил Ник у папы. — Это же первая бумажка, которую он нам показывал.
— По-моему, он хочет, чтобы мы уехали отсюда и перестали разговаривать с верджами, — ответил папа.
— Наверно, это очень раздражает, — сказала мама, — когда ты в любой ситуации ограничен всего несколькими карточками.
— Наверняка у него есть карточки, которыми он не пользовался ни разу, — сказал папа. — А некоторыми он пользуется снова и снова… даже если они не подходят.
Ник обратился к уабу:
— Мы не можем уйти, пока Гораций не слезет с дерева. А он не слезет, пока не улетят верджи.
Уаб достал очередную бумажку.
ДО СВИДАНИЯ. БЫЛ РАД ВАМ ПОМОЧЬ.
— Он хочет, чтобы мы вылезли из тележки и он ушел один, — сказал отец Ника. Вздохнул. — Ну ладно. Давай, Ник; помогай разгрузить багаж. Незачем его задерживать, если ему страшно. — Он соскочил с повозки и тут же начал ее разгружать. Ник последовал его примеру. Вскоре они достали из тележки все.
— Не сильно он нам помог, — сказал мама, слезая с повозки.
— Но он пытался, — заметил Ник. — Сделал все, что мог. — Он не винил уаба за то, что тот боялся верджей. И в конце концов Гораций ему никем не приходился. Уаб наверняка даже не знал, что такое кот, не говоря уже о том, каким он может быть ценным и интересным.
Уаб убрел как можно быстрее, пока тележка лязгала и скакала вслед за ним. Очень скоро уаб с тележкой скрылся в роще высоких оранжевых деревьев. Его тяжелый хрип затих, и тогда наконец осталась только тишина.
— Ну, — сказал отец Ника, — видимо, придется пройтись пешком. Нужно найти каких-нибудь других людей-поселенцев. Они должны быть где-то неподалеку.
Стая верджей над головой закаркала собратьям на земле.
— Идем! Идем! У нас еще есть дела!
— Погодите, — сказал первый вердж. — И не указывайте мне, что делать, — добавил он. А Нику сказал: — Теперь я открою тебе, какую роль сыграли в войне уабы. Когда Глиммунг прибыл и поселился на Высоких Холмах, нанки, жившие поблизости, хотели уйти… Но нанки, как вы скоро увидите сами, без чужой помощи не могут перебраться далеко. Они попросили о помощи своих друзей уабов. И уабы увезли их на своих тележках — по крайней мере тех, кто мог заплатить пять центов.
— Очень жадные, — вставил второй вердж. — Это слабое место уабов — их жадность. Они жадные до еды и до денег, до сна, до покупок и до как можно большего количества карточек. В нашем мире это общеизвестно. И потому на уабов смотрят сверху вниз. Все до одного.
— Я пойду за Горацием, — сказал Ник отцу. Ему стало ясно, что стая верджей не улетит никогда. Они слишком любили поговорить и никак не отставали; теперь он это понял. А спасать Горация надо было сейчас, не потом.
— Мы подготовили небольшую книгу, — сказал первый вердж. В его длинных челюстях появилась тоненькая книжица, которой он помахал Нику. — Краткая официальная история войны, составленная нами самими. Это истинный пересказ всего, что случилось, — а самое главное, она защитит вас от лжи Великой Четверки, которая сражается на другой стороне.
— Великая Четверка, — повторил Ник. — Кто это такие?
— Прежде всего принтеры, — сказал вердж. — Это последний заклятый враг Глиммунга. Нанков теперь почти не осталось, так что они не считаются; впрочем, они — вторые в Великой Четверке. Третьи — люди-колонисты с Земли, которые здесь поселились. Их обманули принтеры — как, мы надеемся, не смогут обмануть вас.
— И спиддлы, — сказал второй вердж. — Это последние в Великой Четверке.
— А тробы? — спросил Ник. — Что насчет тробов?
— Они на стороне Глиммунга, — сказал первый вердж. — Как и отцы-двойники. Мы, тробы и отцы-двойники — мы сражаемся за Глиммунга и однажды победим. Мы уже почти победили. И тогда на планете настанет мир, и Глиммунг будет процветать; и вырастет настолько, насколько пожелает, — стоило верджу это сказать, как в его глазах что-то полыхнуло. Тусклый черный огонь — как факел под водой. Искра самого Глиммунга, осознал Ник. Глиммунга, обитающего внутри верджа, тлеющего там взаперти в ожидании, когда он победит в войне. Долго ждать он не станет; Ник чувствовал его нетерпение, его ужасающую нужду.
— Вы и так рассказали им слишком много! — кричали своими пронзительными скрипучими голосами верджи над головой. — Улетим! Отпустите их, и летим! — Они забили крыльями и направились обратно к зданиям с перекрученными трубами на горизонте.
Первый вердж уронил маленькую книжку с кожаной обложкой к ногам Ника, потом побежал на своих плоских лапах; неровно воспарил в воздух. Они со вторым верджем воссоединились со стаей; миг все вместе парили кругами в небе, а потом направились прочь — так же быстро, как прилетели. И снова стали точками. И вот пропали.
Ник наклонился за маленькой сушеной книжицей; на ощупь в его руках она казалась шершавой и неприятной. Он прочитал название: «Однажды летним днем». Пролистал ее, останавливаясь на случайных страницах.
— Это же не про войну, — сказал он матери и отцу. — Это… — Он никак не мог понять; казалась, что книга ни о чем. Словно книги в снах, подумал он. — Не хочу ее читать, — сказал он вслух.
— Дай мне, — сказал отец. Он протянул руку, и Ник с благодарностью отдал странный темный томик. — А теперь можешь идти за Горацием, — сказал отец.
Ник тут же сорвался к оранжевому дереву, на котором предусмотрительно прятался Гораций в безопасности от своих врагов — верджей.
Глава 7
Убедив Горация слезть и собрав разбросанный багаж, все четверо уселись на горе из коробок и чемоданов.
— Пора поговорить, — сказал отец. — Может, если мы обсудим ситуацию, то вместе найдем из нее выход. Как нам найти свою ферму, раз у нас съели карту.
Ник взял Горация на руки и оглядел со всех сторон. После своего приключения Гораций помрачнел; он поглядывал на всех и вся с подозрением. На коленях Ника он свернулся, стараясь занимать как можно меньше места. Очевидно, он дулся на верджей; они схватили его с земли, а потом из-за них он потерял достоинство, побежав не в ту сторону. Гораций надолго запомнит верджей; в будущем он будет иметь их в виду, что бы ни делал.
— Гораций недоволен, — сказал Ник. Он погладил кота, но тот увернулся от руки. — Может, если его покормить…
— Эта книга, — сказал отец, не обращая внимания; он раскрыл темный томик на середине и неотрывно читал. — Вердж, кажется, дал тебе совсем не то. Эта книга не имеет к нам никакого отношения. Это не история войны.
— Может, вердж соврал, — сказала мама. — Может, никакой войны вовсе нет. Может, он хотел нас напугать. Сразу видно, верджам это по нраву. — Она передернулась.
— Уаб подтвердил слова верджа, — сказал отец. — Значит, это правда. — Он перевернул страницу. — Хм-м, — сказал он вслух. Протянул книгу матери. — Прочитай тут, на левой странице. Второй абзац.
— Читай вслух, — сказал Ник, которому тоже стало интересно. Мать начала:
— «Когда принтер делает миску, он теряет частичку себя. Миска пудингуется. Принтер усердствует все больше. Но уже не может продолжать. Теперь он не может печатать то, что ему приносят; принтер немеет. В конце концов он не может напечатать даже самого себя».
Наступило молчание, пока все вчетвером это обдумывали.
— Знаете, что это, по-моему, за книжка? — сказал отец Ника. — Это исследование врагов Глиммунга. Какие они и как их можно уничтожить.
— Посмотри содержание, — сказал Ник. — В конце. — У него было странное предчувствие, будто он знал, что там найдет мама. —