— Ну, тоже верно, — сказал отец.
Гораций тем временем куда-то ушел. Ник видел, как он убрел в кусты, ненадолго появился и снова скрылся.
Вдруг Гораций, невидимый в зарослях, издал громкий вой.
Ник со стучащим сердцем бросился к нему. Что там нашел кот? Обитателя Планеты Плаумена? Он выскочил на Горация — у него распушилась шерсть и как будто еще больше вырос хвост. Он шипел, прижав уши и обнажив клыки; увидев Ника, издал жалобное «мяу», словно извиняясь.
В вечернюю темень семенило маленькое многоногое существо — зверек с несколькими хвостами, как веревками. Оно торопилось, как могло, а потом пропало — видимо, в норку.
Гораций потерся о ноги Ника, не выказывая желания следовать за существом.
— Что там, Ник? — позвал с крыльца их нового дома отец.
— Местный житель, — сказал Ник.
— Лучше иди в дом, — сказал отец. — Мы еще не знаем, какая фауна здесь безобидна, а какая — нет. Не стоит рисковать. И Горация с собой прихвати.
Многохвостое существо выглянуло из своей норки — опасливое и энергичное, оно теперь залопотало, словно извещая других из своего вида. Ник услышал шуршание в ближайших кустах; почувствовал, как они — кем бы они ни были — возбужденно отвечают, напуганные Горацием и его клыками и воплями.
— Все хорошо, — сказал Ник. — Гораций так только от неожиданности. — Он прислушался. Тут и там существа продолжали лопотать. — Мой кот вам ничего не сделает, — сказал им Ник.
— Поспорим? — раздался из кустов тонкий голосок.
— Он всего лишь кот, — сказал Ник. — Коты никому ничего не делают.
— Ой, брось, — ответил голосок. — Не надо ля-ля. Ты глянь, какие у него зубищи. Смерть во все края. Мы сообщим о нем Великой Четверке — он же угроза! — трещал возмущенный голосок.
— А вы кто? — спросил Ник.
— Спиддлы, — ответили невидимые существа — сразу несколько хором. — А вы люди, которые тут будут жить? — спросил один из них. — И вы привезли с собой этого плотоядного злодея? Мы переезжаем; только вы нас и видели.
— Да, мы переезжаем! — поддакивали остальные. А первый добавил:
— Этот ваш так называемый кот напрашивается на неприятности. Либо он, либо мы.
— Он член нашей семьи, — сказал Ник.
— Ну надо же, — пожаловался спиддл. — Возмущение во все края. Послушай-ка, мистер. Мы сражаемся на войне. Что-нибудь слышал о войне? Слышал же, да? А о верджах слышал? А о Глиммунге слышал?
— Да, — сказал Ник. Его впервые кто-то — или что-то — назвал «мистером». Он обнаружил, что ему это нравится. — Я встречал Глиммунга. И он по ошибке отдал мне книгу. В смысле, он хотел отдать мне книгу, но не ту.
— Глиммунг всем новоприбывшим раздает копию «Последней и окончательной войны», — сказал спиддл. — Там рассказывается, какие они молодцы и какая Великая Четверка плохая. По Планете Плаумена, наверно, тысяча таких книг ходит. Вранье, все вранье.
— Но Глиммунг дал мне другую книгу, — сказал Ник. — Или вердж — уж не знаю, кто ее дал. Эта называлась «Однажды летним днем».
— И она у тебя с собой? — спросил спиддл.
— Нет, — ответил Ник.
— Ты ее потерял. Ты ее отдал уабу, и уаб ее слопал. Ты ее пустил на растопку. Или ты…
— Мы отдали ее землянину-колонисту, — сказал Ник. — Мистеру Фрэнкису. За то, что он привез нас сюда.
— Старый добрый Фрэнкис, — сказал спиддл, и его товарищи затрещали в темноте с презрением. — Редж Фрэнкис — вор, — сказал спиддл. — Кто знает, что у него в голове? Он, как мы это здесь называем, водовоз; доставляет воду и продает по завышенной цене, которую никто не может себе позволить. Тебе надо забрать эту книгу назад.
— Почему? — спросил Ник.
— Потому что она нужна нам. Точнее, Великой Четверке. Чтобы победить в вой— не. Редж Фрэнкис задерет такую цену, что мы не сможем заплатить. И Глиммунг ее выкупит. У них-то денег полно. А мы бедные. Нищета во все края; вот тебе и все. Почему мы, по-твоему, живем в норах? Потому что очень нравится? Я тебе скажу почему; потому что не можем себе позволить ничего получше. — Голос спиддла дрожал от негодования.
— Вам-то повезло, — сказал другой спиддл из темноты. — У вас дом есть. Всем колонистам с Земли повезло. А за нами кто присмотрит? Равнодушие во все края; вот тебе и все.
Первый спиддл спросил у Ника:
— Как думаешь, сможешь вернуть книгу обратно?
— Мы с ним договорились. Теперь это его собственность, — поколебавшись, ответил Ник.
— А можешь украсть? — спросили хором несколько других спиддлов.
— Я… вряд ли, — сказал Ник. Это казалось неправильным. Обмен был честный.
— Ты бы очень нам помог закончить войну и добиться великой победы, — сказал спиддл. — В книге «Однажды летним днем» перечисляются слабости всех существ на этой планете, в том числе тробов и верджей. Даже клаков; страницы никого не упускают. Да, правда, чтение скучноватое, то и дело отходит от темы… У Глиммунга очень неорганизованный разум. Но все же в этой книге найдется все. Все — и прошлое, и будущее.
— И теперь она у этого оппортуниста Фрэнкиса, — с презрением сказал другой спиддл. — Неудача во все края; вот тебе и все.
— Но неудача и для Глиммунга, — сказал другой спиддл. — Раз он вообще упустил книгу. Теперь наверняка переживает. Он уже должен был обнаружить потерю. Слушай-ка сюда, землянин; Глиммунг будет искать тебя, чтобы вернуть книгу. Уж лучше заройся. Осада во все края; вот тебе и все.
— Сразу признавайся Глиммунгу, — предложил один спиддл. — Скажи: «Твоя книга у Реджа Фрэнкиса, водовоза». Для своего же блага. Иначе — месть во все края, землянин.
— Разборки, — вступил еще один спиддл. — Разборки во все края.
— Что это значит? — спросил Ник. Ему было трудно понимать необычную речь спиддлов.
— Это значит, — ответил спиддл, — что Глиммунг разберет тебя на запчасти. Чтобы найти пропавшую книгу. Ты на нее хоть взглянул? Успел что-нибудь прочитать?
— Только пару абзацев, — признался Ник. Только сейчас он понял, какую возможность они упустили. А теперь уже слишком поздно.
— Когда-то это был счастливый мир, — тоскливо сказал спиддл. — Пока не пришел Глиммунг. Он приходил мало-помалу, мелкими скрытными шажками, один за другим. Конкретного момента, когда он вошел в наш мир, не было. Мы узнавали о нем постепенно.
— Сперва до нас дошли слухи, — добавил другой спиддл. — Расплывчатые рассказы, ничего определенного; слухи о чем-то дурном, о чем-то скверном… но не здесь. Затем однажды показалось, будто он почти здесь, будто он подобрался ближе. И тут слышим от нанков, что он уже здесь. Так оно и шло, день за днем. Верджи были довольны; оказывается, они к нему слетелись сами. И конечно, тробы; эти-то возрадовались — возопили в ночи от удовольствия.
— А потом мы уже поняли, что Глиммунг повсюду, — сказал третий спиддл. — И объединились с последними принтерами. Потому что больше всего Глиммунг хочет уничтожить принтеров. Мы слышали, что зло Глиммунга пришло на планету из-за принтеров, что их борьба началась еще до существования этой планеты. Что она стара, как само время. Принтеры нам ничего не говорят; выживают, как могут, и все. Они почти выдохлись, наши принтеры; все, что они сейчас делают, — пудингованное, очень нечеткое и почти бесполезное. Мы, конечно, притворяемся, что все наоборот.
— Но на самом деле не наоборот, — дополнил дополнительный спиддл, — а очень даже оборот. И мы в него попали.
Из дома позвала мама:
— Ник! Пора возвращаться домой. Погуляешь утром.
— До свидания, — сказал Ник спиддлам. — Еще увидимся завтра, — попрощавшись, он вернулся по темноте в ярко освещенный дом.
Сбоку от дома торчал куст чего-то вроде бамбука. Ник уже почти прошел мимо, когда остановился.
В бамбуке что-то росло. Силуэт, немой и неподвижный, который торчал из почвы, как какой-то ночной гриб. Белый столб, рыхлая масса, влажно поблескивающая в тусклом свете. Его заплесневелым коконом покрывала паутина. У него были руки и ноги неопределенных контуров. Расплывчатая несформированная голова. Черты лица еще не проявились. Но Ник уже знал, что это.
Отец-двойник.
Глава 9
Отец-двойник был почти готов. Еще несколько дней — и он созреет. Пока это еще личинка — белая, мягкая и рыхлая. Но дневное солнце ее высушит и согреет. Панцирь затвердеет. Потемнеет и окрепнет. И тогда оно выберется из своего кокона, и однажды, когда отец пройдет рядом с этим местом…
За отцом-двойником росли и другие рыхлые белые личинки, отложенные недавно. Маленькие. Только-только появившиеся на свет.
Ник быстро попятился. Слабо поискал рукой в темноте, на что бы опереться; его вдруг ужасно замутило. Отвернувшись, он сделал пару шагов прочь от отца-двойника и других, новых, личинок — но тут увидел кое-что еще. То, чего до сих пор не мог себе и представить.
Еще одна. Еще одна личинка. Не белая. Уже потемневшая. Паутина, рыхлая мягкость, влажность — все это пропало. Она была готова. Слегка пошевелилась, хлипко двигая руками.
Ник-двойник.
— Ужин готов, — позвала из дома мать. — Позови отца, Ник, и скажи, чтобы он помыл руки. То же касается и вас, молодой человек. — Ник чувствовал запах еды — их первого ужина на Планете Плаумена.
Он добрался до дома и нашел кухню. Мама несла дымящуюся кастрюлю на опрятно накрытый стол.
— Что случилось? — спросила она, увидев его.
— Мне нужно кое-что рассказать папе, — пролепетал Ник, все еще охваченный парализующим ужасом.
— Пит! — встревоженно позвала мама. — Ник чего-то очень испугался; иди скорее. Добреешься после ужина.
На кухню вошел отец — сильный, красивый и решительный.
— Что такое, Ник? — спросил он, увидев лицо сына.
— На улице, — сказал мальчик. — Я покажу; пошли. — Он повел отца из их нового дома в ночную тьму — туда, где росло растение, напоминающее бамбук; росло с внутренней колонией личинок в разных стадиях.
Отец очень долго смотрел на личинок, потом сказал:
— Эти растения чертовски опасны.
— Знаю, — сказал Ник.