Николай Второй сделал всё, чтобы избежать кровопролития. Он лично просил германского императора не начинать войну. Но тот уже предвкушал победу и над Россией, завоевание её земель. У Германии была сильная, до зубов вооружённая армия. И немцы объявили России войну. Постепенно в бойню втянулось множество стран, потому она и называется Мировой. Союзниками России были Франция и Англия.
В тот день, когда появился царский Манифест о начале войны, Россия взбурлила. Патриотическое воодушевление было так сильно, что на улицы городов выплеснулись толпы народа. В Петербурге происходило нечто необыкновенное! Море людей, флаги, портреты государя, пение гимна и церковных молитв. В Зимнем дворце, полном военных и моряков, был отслужен молебен. Император перед иконой Божией Матери дал торжественное обещание:
– Я клянусь, что не заключу мира до тех пор, пока последний неприятельский солдат не будет изгнан с нашей территории! С твёрдою верой в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины и не посрамим земли русской!
Громовое «Ура!» взвилось в ответ. Когда государь вышел на балкон дворца, людское море пришло в движение. Все как один преданно склонили колена перед Помазанником Божьим, верховным предводителем вооружённых сил империи.
Потекли военные будни. Прямое командование войсками государь возложил на своего дядю, великого князя Николая Николаевича. Однако никто не ожидал, что война затянется на годы. Первые месяцы Россия действовала на фронтах в основном успешно. Но вскоре начались трудности. Не хватало боеприпасов, их слишком мало запасли перед войной! Наши войска стали отступать. Дух в воюющих армиях и в тылу упал.
Государь объезжал фронты, вдохновлял полки, звал их на жертвенный подвиг во имя Родины, разговаривал с солдатами. Но и ему было тяжело. Он должен был управлять страной, а сердце его рвалось на войну:
– Если бы вы знали, как тягостно мне не принимать деятельного участия в помощи моей любимой армии!
Александра Фёдоровна с головой ушла в дело, к которому лежала её душа. Императрица обустраивала госпитали, оснащала поезда для перевозки раненых, создавала склады с медикаментами и вещами для фронта. Всего на её попечении находилось больше восьми десятков лазаретов и десять санитарных поездов!
В первые же дни войны государыня и две старшие царские дочери, Ольга и Татьяна, пошли на курсы сестёр милосердия. Одевшись в сестринскую форму, они сдали медицинские экзамены и стали работать в госпитале Царского Села наравне с другими сёстрами милосердия. Они обрабатывали раны, делали перевязки, готовили медикаменты, помогали хирургам на операциях.
Великие княжны и их мать стойко переносили все тяготы госпитальных будней. Когда прибывал санитарный поезд с ранеными, им приходилось по многу часов быть на ногах. Потом они обходили палаты и подолгу сидели у постелей самых тяжёлых раненых. Часто солдаты и офицеры просили государыню подольше задержаться у них.
– Без вас, Ваше Величество, никак не могу заснуть. А как чувствую вашу руку у себя на голове, так спокойней делается!
– Когда вы рядом, Ваше Величество, рана не так сильно болит.
– Помолитесь обо мне, Ваше Величество! Уж больно помирать неохота.
Александра Фёдоровна садилась у их кроватей часа на два или три, занимала беседой, гладила по голове, молилась вслух или молча, а когда они засыпали, что-нибудь тихонько шила или вязала.
Ольга и Татьяна часто весело болтали с ранеными, играли с ними в настольные игры, со многими заводили дружбу и переписку. Новички в госпитале думали, что это обычные сёстры милосердия, и не смущались в разговорах, иногда даже сердились на барышень. А когда узнавали, что это царские дочери, то смотрели на них обожающими взорами.
Главнокомандующий
Летом 1915 года положение на фронтах стало бедственным для страны. Под натиском немцев пала Варшава, столица Польши, которая тогда входила в состав Российской империи.
– Так больше не может продолжаться. Я не могу спокойно сидеть в тылу и смотреть, как громят мою армию! – воскликнул император, ударив кулаком по столу.
Он принял решение отстранить от командования своего дядю и лично возглавить войска. Что тут началось! Министры, депутаты Государственной думы, великие князья и прочие стали наперебой отговаривать царя от этой мысли. Ведь он был всего лишь полковник и не имел опыта командования армиями.
– История ещё не знала монарха, который встал бы во главе почти разбитого войска, наперёд зная, что его увенчают не победные лавры, а терновый венец поражения! – пытались они переубеждать императора.
– Подумайте хорошенько, государь, – умоляли его. – Не поведёте ли вы Россию на гибель? Вся вина за поражение падёт лично на вас. Русский трон зашатается!
Выслушав всех, Николай Александрович твёрдо сказал:
– Господа, всякий человек, способный носить оружие, обязан сейчас быть в армии. Когда на фронте почти катастрофа и отечество в опасности, мой долг быть среди войска и с ним либо победить, либо погибнуть. Место русского царя там, где решаются судьбы России!
В это время велись бои возле литовского города Вильно. Германские войска шли на прорыв, наша армия с трудом их сдерживала. В Главном штабе царили уныние и отчаяние. Начальника Штаба генерала Алексеева спросили, в каком положении наши армии. Тот схватился за голову:
– Какие наши армии?! Лучшие войска погибли на полях Галиции и Польши. Опытные офицеры перебиты, в полках недобор! Нет патронов и снарядов. Я не знаю, что нам делать, как сдержать напор немцев и где остановиться. Наше положение никогда не было так плохо!
Генерал отправился на доклад к царю в глубокой тревоге, почти в ужасе. Но после доклада он стал совершенно другим. Был спокоен, даже повеселел, деловито принялся за работу. Его спросили:
– Что, с фронта пришли хорошие вести?
– Нет. Однако я получил от Его Величества твёрдые указания. Он повелел дать телеграмму по всему фронту, чтобы теперь ни шагу назад. Надо задержаться и укрепиться. Государь определил, какие части следует направить на ликвидацию немецкого прорыва. Сейчас я привожу в исполнение приказы императора. Бог даст, справимся!
Уже вскоре русские дивизии остановили противника, а кое-где стали наносить встречные удары. Государь своими чёткими, уверенными распоряжениями внушил войскам и командирам победный дух. Сама фигура царя во главе армий вселяла в них веру в собственные силы. Появилась твёрдая убеждённость, что дальше вглубь России враг не пройдёт. Катастрофа была предотвращена!
После этого на фронтах надолго установилось затишье. Наши армии стали готовиться к новым битвам, формировать свежие полки и дивизии, наращивать мощь. А уже в следующем году русские войска пошли в наступление и совершили знаменитый Брусиловский прорыв…
Однажды ещё в начале войны у Николая Александровича произошёл разговор с солдатом, запавший императору глубоко в душу. Дело было в прифронтовом госпитале. Государь обходил кровати с ранеными, как обычно, что-то говорил им, расспрашивал о семьях, награждал героев. Вот он приблизился к постели, на которой лежал солдат с совсем белым лицом и забинтованной головой. Царю сообщили: «Рядовой Степан Кузнецов, тяжёлое ранение в голову».
Солдат силился приподняться, всматривался в государя. Вдруг в его глазах вспыхнула радость. Он упал на подушку и слабым голосом произнёс:
– Теперь легче стало. А прежде ни отца, ни мать позвать не мог… А теперь сподобился государя увидеть, легче стало.
Раненый замолчал, перекрестился. Потом сказал царю, словно ободряя:
– Главное, ты не робей. Побьём германца. Народ весь с тобою.
Император вложил ему в руку награду – Георгиевский крест.
– Спаси Бог, – поблагодарил Степан Кузнецов. – Вот поправлюсь, опять пойдём сражаться.
Такая преданность солдата взволновала государя. Он сел на край постели, положил ладонь ему на плечо и с чувством произнёс:
– Выздоравливай скорее. Такие люди, как ты, нужны мне и России.
Раненый взял руку царя и поцеловал. Повторил:
– Ты не робей. Побьём немца.
Все годы войны император вспоминал этот краткий разговор и то глубокое утешение, которое он получил от простого солдата, обычного русского героя.
Но словам Степана Кузнецова не суждено было исполниться.
К 1917-му году русские армии с помощью европейских союзников были готовы сокрушить врага. Планировалось решающее наступление на фронтах. России уже улыбалась победа над слабеющей Германией, почти разгромленной Австрией и побитой Турцией, их союзницей. Но увы! Победу вырвали у неё из рук. Это сделал враг намного более коварный – предатели, заговорщики и революционеры.
России чёрный год
Великий русский поэт Михаил Лермонтов написал в 1830 году страшное, пророческое стихотворение:
Настанет год, России чёрный год,
Когда царей корона упадёт.
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь…
Когда-то император Николай Второй уже сражался с революцией в России. Её пожар заполыхал в 1905 году и длился больше двух лет. Враги самодержавия бросили клич «Долой царя!». На улицы городов обычному человеку порой опасно было выйти. Можно было запросто погибнуть от взрыва бомбы, брошенной революционером, или угодить в перестрелку, или в гущу настоящих уличных боёв. Государь повелел тогда создать военно-полевые суды, которые не миндальничали с пойманными террористами: их без промедления приговаривали к казни. Войска вынуждены были применять оружие при подавлении беспорядков и мятежей в городах. В отместку революционеры прозвали Николая Второго «Кровавым», хотя сами пролили людской крови намного больше.
Спустя десять лет настал чёрный год, предсказанный Лермонтовым.
В феврале 1917 года в России произошла новая революция. Одни русские люди в странном умопомрачении начали убивать других русских людей. Царская власть была свергнута. Императора предали почти все. Собственная родня – великие князья из царской династии, многие государственные и церковные мужи отвернулись от государя, стали изменниками, клятвопреступниками, нарушившими присягу. Даже боевые генералы, командующие фронтами, в чьей верности царь не сомневался, потребовали его отречения от трона.