«Актовый зал, один из самых больших залов Петрограда, сам по себе был произведением искусства. Стены украшены барельефами и росписями на темы военно-морского торжества с неизменной военно-морской атрибутикой. Зал завершался огромной моделью парусного брига, занимавшей всю короткую сторону зала и поднимавшей клотики мачт к потолку. В середине длинной стороны зала бронзовая фигура основателя училища — Петра I. Точно такая же статуя стояла в Шлиссельбурге, а может быть и сейчас стоит, и в Архангельске. В один прекрасный день на пьедестал этой статуи поставили бюст Ленина. Славы Владимиру Ильичу это не увеличило, но зал терял часть своей прелести. Над залом возвышались хоры. В мое время на этих хорах два раза в неделю во время обеда играл отличный духовой оркестр училища. Играли отнюдь не одни марши и вальсы, но и классическую музыку. При этом на столах обедавших курсантов выкладывались листочки с краткими разъяснениями и подробностями, относящимися к исполняемому произведению и к его автору. Так нам прививали хороший вкус и кое-какую музыкальную грамотность. В этом зале ежедневно в течение трех лет мы пили горячий обжигающий чай с горячими, только что из печки, сайками. Чай был горячий, потому что ждал он нас в медных тяжелых чайниках, отлично аккумулирующих тепло. В тяжелых медных бачках подавались и обеденные блюда — первое и второе. И тоже никогда они не были холодными. На чайниках и бачках неизменно красовался адмиралтейский якорь и год вступления чайника или бачка на службу. Недаром была поговорка — „служить вам, как медному чайнику — без срока!..“ Наше ротное помещение — это очень большой зал, в котором вдоль стен расставлено 120 конторок. Настоящих конторок, какие в свое время были в мелких лавочках. Конторка с наклонной откидной крышкой. На внутренней стороне крышки расписание занятий и портреты близких людей. В конторке вполне умещаются все учебники данного курса и вообще все личное имущество, не относящееся к одежде. Конторка — это твой дом в казенном помещении. За конторкой делались уроки, готовились к экзаменам, писали письма. Здесь же была и личная библиотечка, если она была»[2].
Курсант военно-морского училища имени М. В. Фрунзе Н. Г. Кузнецов. Из архива А. А. Раздолгина
Своя библиотека у Кузнецова была, причем едва ли не самая большая среди однокурсников. В ней имелись книги и на немецком, который он изучал и совершенствовал на протяжении всей жизни.
Курсанты Военно-морского училища. Фото 20-х гг. Из архива А. А. Раздолгина
Слушатели обучались по единой программе. При этом, ввиду их низкой общеобразовательной подготовки, преподавание велось в форме не лекций и семинаров, а обычных школьных уроков. Первый год считался подготовительным, программам высшего учебного заведения уделялось три последующих.
Зимой занимались в классах, летом — практика на кораблях. Ее Кузнецов со товарищи начинали с азов: драили палубу да медяшку и стояли несложные вахты. После первого года курсантов на три месяца направили в бригаду линкоров, которые только восстанавливались и в море пока не ходили. Поэтому на последний месяц практики их перевели на «Аврору». Крейсер уже ввели в строй, и он совершил плавание в водах Балтики и Финского залива. Тогда, в 1923 году, на «Авроре» Кузнецову пришлось пережить первый шторм. К радости, оказалось, что качку он переносит хорошо, а значит, путь в море открыт.
…Низвергнута ночь. Поднимается солнце
Над морем рабочих голов.
Вперед, краснофлотцы, вперед, комсомольцы.
На вахту грядущих веков!
Вперед же по солнечным реям
На фабрики, шахты, суда!
По всем океанам и странам развеем
Мы алое знамя труда.
Сверхпопулярный тогда «Космофлотский марш» поэта А. Безыменского стал своеобразным гимном матросов-комсомольцев 20-х годов. Пели его тогда и на смотрах, и на вечерних прогулках по городу…
В январе 1924 года Николай Кузнецов, как один из лучших слушателей училища, был откомандирован в составе питерской делегации на похороны Ленина. Слушатели несли почетный караул у гроба вождя в последний день перед похоронами. После возвращения Кузнецов получил комсомольское поручение — выступить на фабриках и заводах со своими впечатлениями. Тогда же он подал заявление о вступлении в партию и был принят кандидатом в члены ВКП(б) в ходе «ленинского набора» — масштабной кампании по омоложению ее рядов.
Надо отметить, что политическую активность Кузнецов проявлял отнюдь не в ущерб профессиональному развитию. На втором курсе он вступил в военно-научное общество, что позволило ему существенно расширить кругозор. После второго курса — практика по специальностям: штурманская — на «Ленинградсовете», по минно-торпедному делу — в Кронштадте. В июне — сентябре того же года он отправился во второе практическое плавание на «Авроре». На этот раз шли вокруг Скандинавии с заходом в порты Швеции и Норвегии: Гётеборг, Берген, Тронхейм. В Бергене корабль посетила тогдашний советский полпред и торгпред в Норвегии А. М. Коллонтай, которая произвела на юношу огромное впечатление умом и аристократическими манерами. А долгие стоянки в Мурманске и в Архангельске навеяли воспоминания о прошлом.
В октябре 1924 года Кузнецова временно допустили к исполнению обязанностей командира отделения. В характеристике отмечено: «Развитие выше среднего. Курс усваивает легко. Решителен, выдержан… Говорит коротко, толково, командирским языком. Связно, сжато и грамотно излагает мысль письменно… Был перегиб: изучал два языка в ущерб остальному, теперь поправился… Трайнин».
В военно-морских училищах большинству курсантов приклеивали клички, порою весьма меткие, подмечающие некую черту характера, привычку или увлечение. Кузнецов, как архангелогородец, обожал треску, за что и получил соответствующее прозвище — Коля-треска. Даже став наркомом, на встречах со старыми товарищами он обычно именно так себя и именовал, к немалому их смущению.
Учебный крейсер «Аврора» во время практического плавания из Кронштадта в Архангельск в 1924 г., в котором участвовал курсант Николай Кузнецов. Из архива журнала «Морской сборник»
Среди однокашников Кузнецова оказались известные в будущем советские адмиралы: В. Ф. Трибуц, В. А. Алафузов, Л. А. Владимирский, вице-адмиралы И. Д. Елисеев и В. Л. Богденко, контр-адмиралы Г. Г. Вдовиченко, С. С. Рамишвили. С. Г. Кучеров, известный подводник И. М. Зайдулин и другие.
Удивительно: привязанность к одним, как и неприязнь к другим, Кузнецов пронесет через всю жизнь. Ближайшим его другом стал Лев Владимирский, которого ему не раз приходилось выручать. А тот в свою очередь капитально «подставит» своего друга и покровителя перед Сталиным в 1943 году — совершенно того не желая. Весьма близкие отношения связывали нашего героя и с В. Ф. Трибуцем. В числе тех, с кем у Кузнецова отношения не сложились, были И. Г. Святов и П. С. Абанькин.
Послужной список Н. Г. Кузнецова на момент окончания Военно-морского училища в 1926 г. Из фондов ЦГА ВМФ. Публикуется впервые
Основные этапы учебы Н. Г. Кузнецова в ВМУ имени М. В. Фрунзе. Из личного дела Н. Г. Кузнецова. Из фондов ЦГА ВМФ. Публикуется впервые
В январе 1925 года по истечении кандидатского стажа Кузнецов стал членом ВКП(б). А в октябре по возвращении из отпуска его назначили командиром 1-го отделения 1-го взвода роты «А» первокурсников нового набора. Отметим это обстоятельство. Первая командная должность стала признанием как успехов Кузнецова в учебе, так и его авторитета.
В январе 1925 года председателем Реввоенсовета СССР и наркомом по военным и морским делам становится М. В. Фрунзе. Смена руководства немедленно сказалась и на флоте. Едва приняв должность, Фрунзе сразу же выделил необходимые средства на достройку двух легких крейсеров: в Николаеве — «Червоной Украины», в Ленинграде — «Профинтерна», а также нескольких более мелких кораблей.
В 1924 году по инициативе Фрунзе и с согласия Сталина сторожевой корабль «Воровский» совершил первый в советское время дальний переход из Архангельска до Владивостока южным путем. Через год состоялся учебный поход кораблей Морских сил Балтийского моря от Лужской губы до Кильской бухты. За семь дней корабли прошли 1730 миль. Начались дружественные визиты кораблей европейских государств в порты СССР и ответные советские.
Тогда же приказом Реввоенсовета был создан научно-технический комитет Управления Морских сил РККА. Один за другим в строй входили восстановленные и новые корабли.
Фрунзе сместил с должности начальника ВМС РККА Э. С. Панцержанского, который так и остался чужаком для «красных командиров», и поставил на его место В. И. Зофа (Шановича), прежде — комиссара при начальнике Морских сил. Новый глава являлся типичным «солдатом партии», не имевшим не только военно-морского, но и вообще какого-либо образования. До революции он работал слесарем, в 1917 году помогал Ленину бежать в Разлив. В годы Гражданской войны был комиссаром бригады и дивизии, занимаясь вопросами снабжения. В 1919 году недолгое время входил в Реввоенсовет Балтийского флота, участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа.
Фрунзе скончался во время операции всего через девять месяцев после назначения, в октябре 1925 года. Для участия в его похоронах Кузнецова вновь направили в Москву. Вскоре Военно-морскому училищу было присвоено имя второго наркома. Тогда же было введено звание «курсант».
Наконец закончен и последний четвертый курс. В мае 1926 года состоялись государственные экзамены. По их итогам определялось «старшинство» оканчивающих. Право выбора из имеющихся вакантных мест предоставлялось по успеваемости. Однако прежде чем попасть на свой корабль, выпускник направлялся на другой, как правило, однотипный. Это помогало ему освоить материальную часть и «не ударить в грязь лицом» перед старослужащими матросами и старшинами, которыми придется руководить.