Обзавелся ли он недоброжелателями из-за быстрого карьерного роста? Исключать такого нельзя, но отношение к себе заслужил самое что ни на есть доброе. В общении с людьми прост и даже бесхитростен, правдив, всегда готов в большом и малом помочь товарищам. Не угодничал перед начальством и не заискивал перед подчиненными. Бывший штурман крейсера Пантелеев отмечал, что Кузнецов «мог быть и груб в разговоре с товарищами, но я ясно видел и чувствовал, что это была какая-то искренняя, теплая грубость, и обижаться на нее никто не мог. Больше того, он не боялся и возражать начальству, если чувствовал себя правым». Он же вспоминал характерный эпизод. Штатные штурманы чувствовали себя хозяевами на мостике и сами нередко командовали рулевыми и сигнальщиками, хотя те состояли в подчинении вахтенного начальника. То же произошло и на вахте Кузнецова. После этого он отозвал штурмана «и не грубо, но очень четко и негромко сказал: „Послушай, Пантелеев, на вахте стою я и за движение корабля отвечаю по уставу… команды рулевому об изменении курса должен подавать я… иначе я здесь не нужен, да это требует и устав… если ты не согласен, придется доложить командиру“. Кузнецов был абсолютно прав… Отношения наши не испортились».
Подкупало сослуживцев и бесстрашие Кузнецова. Исполняя в последние месяцы службы на крейсере обязанности помощника командира, он ведал спуском на воду и подъемом гидросамолетов «Авро». Часто по собственной инициативе летал в качестве летчика-наблюдателя. Один из таких полетов едва не закончился трагедией: пилот Гурейкин, идя на посадку в бухте, чуть не зацепил мачты крейсера «Коминтерн». В другой раз Кузнецова спасла чистая случайность. Он вновь собрался вылететь с Гурейкиным и уже сидел в гидросамолете, когда его потребовал к себе командир корабля. Место Кузнецова занял штатный летчик-наблюдатель. Буквально через несколько минут гидросамолет упал в море, оба летчика погибли…
Несмотря на произошедшую на его глазах трагедию, Кузнецов еще несколько раз летал на корабельном гидросамолете, причем по собственной инициативе.
Между тем в РККА происходили серьезные изменения. После смерти Фрунзе новым наркомвоенмором стал его заместитель К. Е. Ворошилов. Разумеется, замена была неравноценная. Ворошилов не обладал ни интеллектом, ни опытом Фрунзе, не пользовался и особым авторитетом среди советской военной элиты. Единственным его достоинством была преданность Сталину. Впрочем, для 1925 года и это многого стоило. Если Фрунзе, состоявший в команде Сталина, пользовался определенной самостоятельностью, то Ворошилов был фигурой полностью управляемой. Так что все его последующие действия можно считать скрупулезным исполнением сталинских указаний.
На должность главного военно-морского начальника Ворошилов вместо откровенно слабого В. И. Зофа поставил Р. А. Муклевича. Увы, Муклевич, как и его предшественник, имел о флотских делах довольно слабое представление. На царском флоте Муклевич служил матросом. Однако настоящей корабельной службы не знал, так как после окончания школы мотористов остался там унтер-офицером, потом участвовал в штурме Зимнего, а в течение всей Гражданской войны состоял комиссаром в различных армиях. На должность начальника ВМС РККА он был назначен с сугубо сухопутной должности комиссара Военной академии РККА.
И. В. Сталин и начальник Военно-морских сил РККА Р. А. Муклевич
При этом несомненным достоинством Муклевича являлось то, что он состоял в партии большевиков с 1906 года и был в неплохих отношениях с большинством армейских военачальников, которых знал по Гражданской войне. Это позволяло отстаивать интересы флота, что он и делал весьма добросовестно и в коридорах власти, и в публичных выступлениях, и в прессе.
Именно при Муклевиче была принята вполне реалистичная программа строительства Военно-морских сил на 1926–1932 годы. К ее осуществлению привлекалось свыше 55 заводов и фабрик. Так что пока флот не набрал силу, Муклевич с задачами справлялся. Это позже отмечал и сам Кузнецов.
В июле 1926 года для более качественного руководства флотом и флотилиями было принято решение реформировать РККФ, создав Управление Военно-морских сил РККА с образованием Главного Морского штаба, подчинявшегося Наркомату по военным и морским делам и Реввоенсовету СССР. Это значительно повысило самостоятельность флота.
Кузнецов продолжал службу на «Червоной Украине». В сентябре 1927 года состоялся очередной поход в Сочи с командующим Морскими силами Черного моря В. М. Орловым и членом Военного совета Г. С. Окуневым. «Вышли мы в ночь на 12 сентября, — вспоминал об этом примечательном эпизоде Кузнецов. — Не успели скрыться маяки Южного берега Крыма и Ялта еще находилась в траверзе крейсера, как нас сильно тряхнуло, корабль будто выскочил на камни или ударился о какой-то тяжелый предмет. „Стоп машины!“ Что случилось? Ответа никто не мог дать. Вскоре пришло известие: в Крыму землетрясение. На следующий день корабль отдал якорь на открытом сочинском рейде. На корабль прибыл начальник Морских сил РККА Р. А. Муклевич, и „Червона Украина“ взяла курс на Крым».
Крейсер «Червона Украина» в 1930 г. Из архива журнала «Морской сборник»
В 1927 году крейсер посетил Ворошилов. Нарком обороны остался недоволен расхлябанностью команды: отдельные матросы вели себя с ним запанибрата. Оскорбленный нарком приказал командиру «Червоной Украины» немедленно навести уставной порядок. Кузнецову это происшествие крепко запомнилось.
В 1928 году «Червона Украина» совершила поход в Стамбул. «Нам предстояло встретить и эскортировать яхту „Измир“, на которой из Стамбула возвращался падишах Афганистана Аманулла-хан, посетивший нашу страну и Турцию… 3 июня готовились выйти из Стамбула… Возник пожар у котла… Долгое время пожар у действующего котла служил темой для тренировок и внезапных учений, которые устраивали на корабле», — вспоминал об этом походе Кузнецов. Причем, по скромности, упустил в рассказе о пожаре свое участие в его ликвидации. Об этом мы узнаем только из мемуаров Пантелеева: «…Поднялись на палубу. Кругом развернутые пожарные шланги. Краснофлотцы бегают с огнетушителями. Оказалось, это не учебная тревога, а настоящий пожар в одном из котельных отделений. Сейчас он уже побежден. Сказались распорядительность и энергия старшего вахтенного начальника Н. Г. Кузнецова, оставшегося за старпома, и котельного инженер-механика Н. Л. Лобановского. Ни на берегу, ни на стоявших на рейде турецких кораблях ничего не заметили. С рассветом мы подкрасили обгоревшую дымовую трубу, и последние следы ночного происшествия навсегда исчезли».
Служба на «Червоной Украине» много дала Кузнецову помимо военно-морской практики. Вольно или невольно ему приходилось часто находиться на ходовом мостике рядом с тогдашними руководителями РККФ и известными политическими деятелями.
Как-то в ходе учений на крейсере держал свой флаг черноморский командующий Орлов. Крейсер должен был развить полный ход. Стрелка указателя скорости ползла вверх и остановилась на цифре 30. Орлов не без ехидства обратился к командиру дивизиона:
— Товарищ Шельтинга, это что — предел скорости?
Не подумав или забыв, тот сразу ответил:
— Так точно.
Тогда Орлов обратился к вахтенному начальнику:
— Товарищ Кузнецов, а вы, помнится, на партсобрании говорили, что дали 31 узел, ведь один узел в бою может сыграть решающую роль. Комдив забыл или я не понял его?
Поставленный в достаточно неловкую ситуацию, Кузнецов поступил честно:
— Так точно, командир дивизиона, видимо, ошибся, крейсер может 31 узел.
Орлов снисходительно посмотрел на Шельтингу, ничего не сказав. Через несколько минут стрелка прибора полезла на 31-й узел…
В июле 1929 года крейсер совершил переход из Севастополя в Сочи. На борту в сопровождении Орлова и Окунева находились Сталин и Орджоникидзе. Во время перехода оба наблюдали за маневрами разнородных сил флота и имели продолжительную беседу с командующим и его заместителем о перспективах строительства ВМС. К этому моменту восстановление Черноморского флота в основном завершилось. Он уже представлял собой определенную силу, имея в составе 2 крейсера, 4 эсминца, 4 сторожевых корабля, 5 подводных лодок, 4 канонерские лодки, 6 торпедных катеров, ряд других мелких кораблей и вспомогательных судов. Однако он все еще серьезно уступал турецкому, не говоря уже о флотах европейских держав.
И. В. Сталин на крейсере «Червона Украина» с моряками в 1929 г. Из архива журнала «Морской сборник»
У вождя хорошее настроение. На крейсере «Червона Украина» в 1929 г. Из архива журнала «Морской сборник»
И. В. Сталин выступает перед военными моряками на крейсере «Червона Украина». 1929 г. Неизвестный художник. Из архива журнала «Морской сборник»
Плавание «Червоной Украины» прошло успешно, Сталин остался доволен увиденным и услышанным. Причем некоторое время он стоял на ходовом мостике во время вахты Кузнецова, интересовался устройством корабля и другими вопросами. И, похоже, обратил внимание на толкового флотского командира.
Главным же итогом перехода стало назначение Орлова членом Реввоенсовета СССР и начальником Морских сил РККА. Его помощником стал Окунев. Таким образом, в деле создания флота Сталин решил сделать ставку на черноморцев, которые произвели на вождя впечатление уровнем руководства флотом и видением перспектив ВМФ. Насколько в этом выборе Сталин оказался прав, показало время.
…Минуло три года службы нашего героя на крейсере, и он решился написать рапорт с просьбой отправить его на учебу в Военно-морскую академию. Выслуга совершенно недостаточная для поступления, но Несвицкий его поддержал.
В те годы в Военно-морскую академию принимали без экзаменов. Кандидатуры будущих слушателей утверждали на заседаниях флотских Реввоенсоветов. Как выяснилось, служба на «Червоной Украине», единственном на тот момент черноморском крейсере, имела неоспоримые преимущества. Флотское руководство прекрасно знало не т