Его духовное возрастание достигает уровня «мужа совершенного», он приходит «в меру полного возраста Христова». Не познавший Бога мир не может судить о таком человеке, но он может судить обо всем, поскольку «имеет ум Христов».
«Божественные энергии нисходят до нас, — писал по этому поводу Святой Василий Великий, — тогда как божественная сущность остается неприступной».
«Бог, невидимый по природе, — вторил ему Святой Григорий Нисский, — делается видимым благодаря энергиям».
«Сделаемся богами через Господа, — говорил Максим Исповедник, — потому что именно для этого человек получил существование — Бог и Господин по природе».
Но если мы вспомним, что говорил Бог Иримии, то можно предположить, что будущие святые бывают обожены и пронизаны Божественными энергиями еще до того, как он «образовал их во чреве».
Что лишний раз подтверждает то, что святыми рождаются.
С самого первого своего дня появления на свет эти люди ощущают Божество в самих себе, как ощущали его люди, достигавшие высшего понимания Бога: Будда, Святые Павел, Франциск Ассизский и Августин.
Любые сомнения или физические и метафизические доказательства бытия Бога встретили бы с их стороны полнейшее равнодушие.
Они ощущали Бога в себе и не нуждались в доказательствах.
Само собой понятно, что высшее познание Бога, какое было у человечества, было у самого Иисуса Христа.
Бог жил в нем.
Иисус чувствовал его в себе и брал из своего сердца то, что оно ему говорило об его Отце.
Иисус не видел, но слышал Бога, не нуждаясь ни в громе, ни в пылающей купине, как Моисей, ни в знаменательной буре, как Иов, ни в оракуле, как древние греки, ни в домашнем гении, как Сократ, ни в ангеле Гаврииле, как Магомет. Не было у него фантазии и галлюцинации, какие преследовали Святую Терезу.
Иисус ни разу не выразил святотатственной мысли, будто он равен Богу, что было свойственно «суфиям». Но в то же самое время он считал, что непосредственно связан с Богом и верил в то, что он Сын Божий.
Вхождение верующих в вечность, в пакибытие, подготовленное их очищением, и образует их святость.
Святость, таким образом, есть принадлежность к вечной жизни, причастность Божеству, предвосхищение в этом бытии грядущего пакибытия.
Из того же понимания исходила древняя церковь и в почитании в качестве святых отдельных лиц.
К таким лицам относились первоначально апостолы, об избранности которых для вечной жизни говорил сам Христос. К ним причислялись ветхозаветные пророки и патриархи, о святости которых свидетельствовало Святое писание.
Почитали как святых и мучеников, поскольку, согласно представлениям древней церкви, совершенный мучениками подвиг сразу же открывал перед ними Царствие Небесное.
О причастности к Богу свидетельствовал и дар чудотворения.
Канонизация святых, развившаяся со временем во вполне формальную процедуру, и составляет по своей сути церковное удостоверение в причастности святого к Богу.
Таким образом, святой — это всякий раз явление спасения, милости Божией к людям, благодати, посылаемой Богом своему народу.
В Актах мученичества всех претерпевших мучения в Карфагене в 202 или 203 годах, рассказывается, как рабыня Перепетуи, о которой мы уже рассказывали, Фелицитата незадолго до казни, разрешилась в темнице от беремени.
Роды были настолько трудны, что один из солдат, охранявших ее, спросил:
— Если теперь ты так страдаешь, то, что же будет с тобой, когда тебя отдадут зверям?
— Сейчас, — отвечала Фелицитата, — я страдаю потому, что терплю за себя, но когда я буду страдать за Христа, он будет во мне и будет страдать за меня…
Таким образом, подвиг, совершаемый святыми, рассматривается не столько как достижение самого святого, сколько как действие благодати Божией, как явление Божественного промысла.
И именно поэтому святые являют собой наглядное обнаружение промысла Божьего о человеке.
Святой открывает путь к Богу и в этом качестве выступает как заступник за людей перед Богом, как своего рода посредник между Богом и людьми.
Святой в своей функции защитника и заступника исполняет ту же миссию, которая в языческом мировосприятии приписывалась демонам (или другим мифологическим существам), охраняющим человека или весь его род и играющим роль посредника между человеком и высшими силами.
Близость к Богу в соединении с человечностью и обеспечивает святым возможность быть посредниками между Богом и людьми.
В христианстве аналогом этих верований является представление об ангелах-хранителях.
Призывание святых в качестве посредников указывало на кардинальный пересмотр подобных представлений о строении мира.
Наряду с ангелами, посредниками становились люди, сделавшиеся благодаря своему подвигу причастниками Божества.
Святые, оказываясь «друзьями Божиими» и заступниками за людей перед Богом, соединяются в этом действии с ангелами, бесплотными существами.
Таким образом, преодолевается противоречие между материальным, телесным и духовным, и тварность перестает быть препятствием для соединения с Божеством.
Вместе с тем святые являются теми тварными существами, которые приобщены к Богу, нетварному началу, и тем самым соединяют тварное человечество с нетварным Божеством.
Святость понимается как нравственная цель общего характера. Человек стремится подражать нравственному совершенству Бога согласно Евангельскому «… будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный».
В расширительном смысле Святое означает высшую степень благородства и нравственной чистоты в человеческих действиях или мыслях.
Святого всегда отличали аскетическая скромность, простота и любовь несмотря ни на что.
Не сложно понять, что и путь будущего Чудотворца был определен Богом еще до его рождения, и первые же его шаги на земле подтверждали это.
Тем не менее, благочестивые родители ненавязчиво внушали сыну истины христианства.
А время, надо заметить, было смутное, поскольку к власти в империи пришел Аврелиан.
Он известен историкам как правитель, не позволивший варварам перейти реку Рейн и снова присоединивший Британию, Галлию, Испанию, Сирию и Египет к Римской империи.
За свои успехи Аврелиан получил почётный титул «Реставратор империи и Востока».
Для окончательного укрепления Римской империи государь провёл денежную реформу и ввёл культ Непобедимого Солнца, которое в 274 году было объявлено верховным богом империи.
Правление Аврелиана послужило базой для начавшейся с Диоклетиана эпохи домината, когда установилась неограниченная власть императора.
Аврелиан первым начал официально именоваться господином и богом и носить диадему.
Христиане же знали его, как еще одного варвара и гонителя Церкви Иисуса Христа.
Он не щадил ни знатных священников, ни простых прихожан. И далеко не случайно первым мучеником во время правления Аврелиана стал пресвитер Римской церкви Феликс.
Его долго пытали, а потом обезглавили.
В Прайнесте, городе, расположенном в 30 милях от Рима, богатый молодой человек по имени Агапетус продал свое имение и деньги раздал нищим.
За это его арестовали как христианина, пытали и обезглавили.
К счастью христиан, на этот раз гонения не получили широкого размаха, так как Аврелиан в результате заговора был убит и его сменил Тацит.
Тацит прекратил преследования христиан.
Не возобновляли гонений на них и правившие после него Пропий, Карий и его сыновья Карний и Нумериан.
К великому облегчению христиан Ликии, гроза прошла стороной, и они безбоязненно могли отправлять службы.
Старания родителей увенчались полным успехом. Добрые семена, которые они сеяли в душе своего сына, пали на плодородную почву и принесли обильные плоды.
И с первых же дней своего младенчества Николай вел строгую подвижническую жизнь, которой остался верен до самой своей смерти.
Родители Николая не знали, кого выбрать в учителя своему сыну, и часто беседовали между собой на эту тему.
Во время одной такой беседы Николай в очередной раз поразил их, назвав имя того учителя, который должен был обучать его грамоте.
Обрадованные родители усмотрели в этом проявление действия Святого Духа, который, по всей видимости, проявлял, таким образом, свое участие в их сыне.
Названный Николаем учитель был приглашен и сразу же заговорил о прекрасных способностях мальчика.
Без всякого труда, весело и играючи, Николай быстро времени настолько постиг книжную мудрость, насколько необходима она была, по словам святителя Димитрия Ростовского, «доброму кормчему Христова корабля и искусному пастырю словесных овец».
Успевая в книжном обучении, отрок Николай столько же успевал и в благочестивой жизни.
Его не занимали пустые, ни к чему доброму не ведущие беседы его сверстников. Столь заразительный пример товарищества, ведущий к чему-либо худому, для него был чужд.
Избегая судных и греховных развлечений, отрок и юноша Николай отличался примерным целомудрием и не только избегал всяких нечистых помыслов по отношению к женщинам.
Как строгий подвижник, избегал самого общества женщин, не говорил с ними и старался не глядеть им в лицо, боясь соблазна и твердо памятуя слова Спасителя, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.
Почти все время юный Николай проводил в чтении Священного Писания, подвигах поста и молитвы, уже в юности приготовляя из себя храм Божий, в котором беспрепятственно мог бы обитать Дух Святой.
К дому Божию святой Николай питал особую сильную любовь, проводил там иногда целые дни и ночи в чтении божественных книг и молитвах.
В своей юности святой Николай достиг такого успеха в добродетельной жизни, что его не беспокоили никакие свойственные этом возрасту греховные страсти: казалось, это был не юноша, а старец, отрешившийся от всего земного и всецело посвятивший себя на служение Богу.
Очень скоро благочестивая жизнь юного Николая стала известной всем жителям Патары.