Чтобы завоевать расположение иудеев, царь Ирод реконструировал Иерусалимский Храм, стремясь придать ему большее великолепие.
Ирод также построил крепость Антония, ставшую центром Римского присутствия в Иерусалиме. Там находилась резиденция римского прокуратора, размещался римский военный гарнизон.
Ирод Великий умер через год после рождения в мир Спасителя.
В Евангелии упоминается также Ирод Антипа — один из сыновей Ирода Великого, правитель Галилеи и Переи.
Воспитывался он в Риме, своим правлением всячески старался угодить римским императорам Августу и Тиверию, в честь которого назвал свою новую столицу, построенную им на берегу Галилейского озера.
Этот Ирод обезглавил Иоанна Крестителя. К Ироду Антипе посылал Пилат находившегося в узах Христа, пытаясь уйти от сложной для себя ситуации и переложить ответственность на Ирода.
Иерусалим был стерт с лица земли в 70 году нашей эры.
Подавляя иудейское восстание против их владычества, римляне не оставили от него камня на камне.
От Второго Храма сохранилась только западная стена внешней ограды, построенной Иродом.
В XVI веке, когда иудеи начали собираться здесь для молитвы, ее стали называть Стеной Плача.
Христианская община Иерусалима скрылась тогда в расположеннным за Иорданом городе Пеллу.
При римском императоре Адриане на месте Иерусалима был построен новый город, который получил название Элия Капитолина.
Он имел устройство наподобие римского военного лагеря и был четко разделен на четыре квадрата.
Тогда же были изменены границы города, и Голгофа оказалась внутри новых городских стен.
Конечно, в то время заселенный язычниками священный город, представлял собой мало отрады для христианского чувства.
Что же касается его памятников, то библейский Иерусалим в те смутные времена был скрыт языческой архитектурой.
На месте второго храма, где Господь так часто проповедовал, стоял храм Юпитера Капитолийского.
Обагренная Божественной кровью Голгофа, войдя в состав города, была осквернена и опозорена статуей Венеры.
Гроб же Господень, засыпанный землею и замощенный камнем, служил подножием для Юпитерова капища.
При втором разрушении и восстановлении города уцелела только небольшая церковь с небольшим числом домов на Сионской горе, — церковь, образовавшаяся из того дома трапезы, где Господь установил таинство Причащения, а Апостолы в день Пятидесятницы получили Святого Духа.
Лишь эта горняя во имя Апостолов церковь могла своей древней святыней утешить благочестивого пресвитера.
Но Николай не отчаивался, сама мысль о том, что где-то здесь рядом незримо присутствует Спаситель, наполняла его несказанной радостью и давала надежду на то, что он приехал сюда не зря.
Так оно и оказалось, и когда однажды ночью Николай захотел помолиться Господу в церкви, которая была заперта, совершенно неожиданно для него церковные двери открылись.
И, конечно, Николай увидел в этом чуде символ, поскольку не сомневался, что следивший за ним с небес Господь сам открыл двери церкви перед избранным Угодником Божьим.
Надо ли говорить с каким упоением и радостью молился в ту ночь Николай, уже окончательно понявший, что Бог приветил его и не оставит уже никогда.
А вот затем случилось неожиданное.
Ослепленный любовью к пострадавшему за грешников и даровавшему им благодатную надежду воскресения и блаженства Спасителю, Николай решил навсегда остаться в Палестине. И не только остаться, но и уйти от людей, посвятив всего себя только Господу.
Но слишком велика была ставка Господа на Чудотворца (а Николай уже стал таковым) и слишком нуждалась в нем Святая Церковь, чтобы оставить светильника веры в пустыне.
Да еще в такое сложное для христианства время.
Сложно сказать, было ли на то указание свыше, но через некоторое время Николай переменил свое решение и решил вернуться на родину.
Он договорился с корабельщиками и отправился в обратный путь.
Во время плавания ему снова пришлось не только пройти через ниспосланные ему свыше испытания, но и с честью выйти из них.
А началось все с того, что корабельщики, вместо того, чтобы плыть в Ликию, воспользовались попутным ветром и направились в совершенно другую от нее сторону.
Поняв, что его обманывают, Николай пал к их ногам и стал умолять их доставить его, как ему и было обещано, в родную Ликию.
Однако все его мольбы вызвали лишь только злой смех у корабельщиков.
Даже не подозревая, на кого они подняли руку, эти нечестные люди продолжали свои насмешки над продолжавшим стоять перед ними на коленях Николаем.
— А ты помолись своему богу, — усмехнулся один из корабельщиков, — может быть, он и поможет тебе, если, конечно, успеет!
Николай так и сделал и обратился к Господу с горячей молитвой о помиловании, которая скоро была услышана.
Внезапно поднялся сильный ветер.
От веселья корабельщиков не осталось и следа, и они в ужасе смотрели огромные волны, швырявшие их корабль как щепку.
Но еще больше они испугались, когда шторм закончился, а корабль против их желания оказался в одной из бухт ликийского побережья.
И теперь они очень боялись того, что их пассажир, в могуществе которого они убедились, накажет их за злой умысел.
Но обманутый ими Николай и не думал мстить им.
Более того, не упрекнув обманщиков ни единым словом, он благословил их и отпустил с миром домой.
Так, религиозная идея воплощалась в жизнь в деянии великого Святого.
И так будет всегда со святыми на Руси. Ни один из них не только не прольет ни капли чужой крови, но и будет молиться за предававших и убивавших их.
Весьма показателен в этом отношении подвиг митрополита Киевского Владимира.
25 января 1919 года пять вооружённых солдат во главе с матросом ворвались в кабинет и отвезли к месту расстрела на автомобиле.
Когда убийцы вывели митрополита из автомобиля и остановились на площадке, то архипастырь-мученик обратился к своим убийцам:
— Вы здесь меня хотите расстрелять?
Один из них ответил:
— А что же, церемониться с тобою?
Тогда митрополит попросил у них времени помолиться Богу. Получив разрешение, митрополит воздел руки кверху и сказал:
— Господи, прости мои согрешения, вольные и невольные, и прими дух мой с миром!
Потом он благословил крестообразно обеими руками своих убийц и сказал:
— Господь вас благословляет и прощает…
Митрополит не успел опустить рук, как послышались три выстрела, и митрополит упал.
Убийцы подошли к своей жертве и, сделав еще несколько выстрелов, ударили ее штыком.
Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея Руси, так сказал о мученической смерти митрополита Владимира:
— Конечно, судя по человечески, ужасною кажется эта кончина, но нет ничего напрасного в путях Промысла Божия, и мы глубоко верим, что эта мученическая кончина Владыки Владимира была не только очищением вольных и невольных грехов его, которые неизбежны у каждого, плоть носящего, но и жертвою благовонною во очищение грехов великой матушки-России…
Так великие Святые Земли Русской блюли заповеди Христа…
Вернувшись на родину, Николай снова стал подумывать об уходе от мира. И после недолго размышления отправился не в родную Патару, а в Сионскую обитель, основанную его дядей-епископом.
Надо ли говорить с какой радостью встретило его братство, видевшего в нем Ангела Божьего, посланного поучать их своими беседами и руководить своими добродетелями к благочестивой жизни.
Здесь, в тихом уединении монашеской кельи, Николай проводил время в молитвах, работал на благо монастыря и вел долгие благочестивые беседы с внимавшей каждому его слову с великим благоговением монастырской братией.
И был по-своему счастлив. Что же касается мирской жизни, то после всего увиденного им в миру его к ней не тянуло.
Конечно, слава о Чудотворце вышла за монастырские стены, и к Николаю приходило множество людей, для каждого из которых у него находилось приветливое слово.
А если было надо, он не только беседовал и утешал души приходивших к нему людей, но и успешно лечил их.
Но даже став Чудотворцем и по сути дела святым, Николай оставался все-таки человеком, а потому мог только предполагать.
Располагал же, как и всегда в таких случаях, сам Бог, который, конечно же, не мог допустить того, чтобы столь яркая личность заживо похоронила себя в тесной монашеской келье.
Да, он и в монастырских стенах служил вере и людям, но слишком уж много дал Господь этому человеку, чтобы оставаться безучастным к его судьбе.
И случилось то, что рано или поздно и должно было случиться.
Однажды, когда святой Николай стоял в монастырском уединении на молитве, он услышал голос, которой сказал ему:
— Николай! Ты должен выступить на служение народу, если желаешь получить венец от Меня!
Священный ужас объял его, когда он услышал эти слова.
Другое дело, что он не совсем понимал, чего же от него хотят.
Разве он не вел благочестивую жизнь и не помог уже многим людям увидеть Христа и приобщиться к христианской вере?
Но уже в следующее мгновенье он понял все.
— Николай! — продолжал тот же голос, словно услышав его, — Эта обитель — не та нива, на которой можешь ты принести ожидаемый Мною от тебя плод. Иди в мир к людям и славь в тебе имя Мое…
Голос умолк, какой-то несказанный свет озарил келью, и Николай понял, что это был голос самого Господа, который повелел ему оставить обитель и идти в мир для прославления имени Божия верою и добрыми делами.
Получив знамение свыше, Николай оставил все свои сомнения и желания и уже на следующий день покинул приютившую его обитель.
Понятно, что провожавшим его монахам был грустно расставаться со Святым Угодником.
Но, конечно, вся братия уже начинала понимать, что Николай уходит не сам, а по воле Божьей, и к их светлой печали примешивалась и великая радость того, что им выпало счастье видеть и слышать великого подвижника Святой церкви, которому, судя по всему, предстояло не менее великое будущее.