в укрепление обороны и научного величия державы. Данной темы в нашей истории касались вскользь, и, как правило, подчёркивали случайный характер такой службы. Между тем вклад поляков, которые до 1917 года были вторым по численности народом империи, после русских, в дело российской государственности, военного строительства, науки и культуры довольно значителен.
И в Варшаве поляки оказали существенное влияние на становление Пржевальского, как военного и учёного-исследователя. Варшавский период службы, по его воспоминаниям, был для него счастливейшим. Из скучного и безотрадного застоя, из закостеневшего общества, он очутился в городе, располагающем научными средствами, среди товарищей по академии и людей образованных, чем он непременно решил воспользоваться.
Предыдущая служба и стремление не затеряться в толпе, выработали в нем самостоятельность и твёрдость характера. Недостаток средств в юные годы службы ограничил его потребности и заставил довольствоваться тем малым, не допускать в себе никаких привычек, – транжирить и существовать тем, что есть. Его живой, впечатлительный и пытливый ум привык сравнивать и обобщать все окружающее. Всегда весёлый и шутливый он привлекал к себе внимание и был одинаково любим, как товарищами, так и юнкерами. Последние его уважали за то, что он всегда внимательно и заботливо относился к ним и их трудам.
В течение короткого пребывания в училище, Николай Михайлович успел сформировать прекрасную библиотеку и ко времени отъезда из Варшавы, Пржевальский собрал около 1000 книг. Он с интересом руководил чтением юнкеров и смотрел на них как на своих детей, приспосабливался в общении к их возрасту, подготовке и стремился их развивать. Исполняя должность делопроизводителя, заведуя библиотекой[91] и читая лекции по двум предметам, Пржевальский почти постоянно находился в стенах училища.
Велика была заслуга такого лектора, который умел вести дело так, что на его лекции собирались юнкера из соседних отделений училища. Это обстоятельство возбуждало зависть и неудовольствие других преподавателей, жаловавшихся начальнику училища, в самых комических формах, что он отбивает у них слушателей. Пржевальский по этому поводу писал:
«Здесь в течение двух лет и нескольких месяцев я в уверенности, что рано или поздно, но осуществлю заветную мечту о путешествии, усиленно изучал ботанику, зоологию, физическую географию и пр., а в летнее время ездил к себе в деревню где, продолжая те же занятия, составлял гербарий. В то же время читал я публичные лекции в училище, и написал учебник географии для юнкеров… Вставал я очень рано и почти все время, свободное от лекций, сидел за книгами»[92].
Для адаптации к юнкерскому восприятию, Пржевальский составил краткий учебник географии, который вначале литографировался, а потом уже был напечатан под заглавием: «Записки всеобщей географии по программе юнкерских училищ».
Впоследствии, когда Пржевальский стал знаменитым, по его «Учебнику всеобщей географии», написанному именно в Варшавском юнкерском училище, и изданном для юнкеров, применялось как учебное пособие для студентов Пекинского университета.
Содержание курса делилось на 2 раздела: география физическая и география политическая. Физическая география излагалась в 6 главах, которым предшествовала короткая глава «математической географии». В целом язык, которым преподносился материал, был ясный, точный и сжатый[93].
Почти каждую свободную копейку он вкладывал на приобретение научных книги даже, когда у него не было денег, он брал книги в долг в магазине Д. Е. Кожанчиковакуда заходил почти ежедневно.
Не останавливаясь на достигнутом, он с большим усердием принялся за восполнение пробелов в познании естественных наук. Ведь теперь к его услугам были и книги, и пособия, и главное – общество учёных естествоиспытателей, имеющих профессиональные навыки и солидную научную базу.
Там же в Варшаве Пржевальский много занимался историей, а также тщательно изучал географию Азии по Гумбольдту и Ритгеру. Лучшим историком он считал Иоганна Шерра. Только в субботние вечера Николай Михайлович позволял себе отдых от занятий. Дома у него обычно собирались преподаватели юнкерского училища, студенты естественного факультета «Главной школы», профессора. Обладая огромной эрудицией он, как правило, захватывал инициативу в разговорах и всегда был в центре жарких споров и дискуссии.
Излагая какой-нибудь материал, он умел пробудить в своих учениках тягу к знаниям, так что многие из них поступали впоследствии в университет, земледельческую академию и т. п., результат красноречивый, если мы примем во внимание, что в юнкерское училище поступали молодые люди, скорее бежавшие от науки, чем стремившиеся к ней.
Для получения практических навыков в изучаемых науках нужны были опытные знатоки – профессионалы своего дела, и в этом ему необыкновенно повезло. Судьба свела Н. М. Пржевальского с выдающимися личностями того времени: польским ботаником, кандидатом естественных наук Ежи Александрович (Jerzy Aleksandrowicz) и зоологом Владислав Тачановский (Wladislaw Taczanowski).
Александрович в начале своей научной деятельности преподавал ботанику, зоологию и сравнительную анатомию, позже минералогию в школах Варшавы, а также других школах Польши. Он был профессором ботаники в бывшей Варшавской медико-хирургической академии, затем в «Главной школе» и, наконец, читал эти же самые предметы в позднее открывшемся Варшавском университете.
Пребывая на посту директора Варшавского ботанического сада в 1864–1878 годах, Александрович с большим усердием привёл его в надлежащий порядок. Он основал образцовый помологический сад на территории Агрономического института в Маримонте, в окрестностях Варшавы, в 1864 году, где проводил фенологические[94] и цветочные исследования.
Здесь Н. М. Пржевальский с ним и познакомился, постоянно посещая учёного, закрепляя у него приобретённые из книг сведения о растениях. Польский учёный-практик обучил его сбору, этикетированию и сушке растений, а также монтированию гербарных листов и хранению гербарных коллекций. Данные навыки в дальнейшем помогли будущему путешественнику в его работе по исследованию флоры Центральной Азии и Уссурийского края.
Среднерусскую флору Николай Михайлович изучал очень основательно, составляя гербарии из растений Смоленской, Радомской и Варшавской губерний.
Но для приобретения знаний по изучения фауны Пржевальский нуждался в подготовленном специалисте, имеющем опыт изготовления чучел животных и птиц. И он основательно принялся за изучение орнитологической и маммологической фауны Царства Польского и других стран. В этом помог В. Тачановский, преподавший ему полезные сведения по данной науке, а главное зоолог обучил его на практике профессионально набивать чучела и препарировать птиц. Драгоценным приобретением оказалось впоследствии это искусство для путешественника, собравшего замечательные коллекции, обогатившие мировую науку. Тем более, что к тому времени графы Браницкие[95], совершившие путешествия в 1863 году, доставили Тачановскому богатый научный материал, который он обобщил и получил возможность написать обширные сочинения о птицах Сибири[96] что очень заинтересовало Пржевальского и помогло ему в изучении животного мира этого края.
Годы спустя, Пржевальский часто посылал ему из глубин Азии, различные образцы для зоологического музея (университета Варшавы), куратором которого в последнее время был польский профессор. С ним он поддерживал постоянные отношения, как в начале своей учёной карьеры, так и до конца своей жизни часто обращался к нему за советами[97]. В своей автобиографии, он вспоминал:
«В 1875 году я встретился со старым другом Taczanowski в Варшаве, где в тихом уголке музея проводил с ним часы в беседах, вспоминая старые времена и восхищаясь его коллекцией птиц[98]. Многие редкие виды, из них были так же присланы мною»[99].
Владислав Тачановский, стал хорошим приятелем Николая Михайловича, много сделавшим для расширения его кругозора. Он убедил его трезво посмотреть на вещи и оставить мечты об экспедиции в Африку. Ведь эта далёкая мечта требовала слишком значительных средств, которых у Пржевальского не было. Он же и посоветовал обратить внимание Пржевальского к Азии: здесь тоже открывалось богатое поле для исследований, и путешествие казалось более реально осуществимым.
Общаясь с Пржевальским в Варшаве, учёный теоретически и на практике подготовил его к первому научному путешествию по Уссурийскому краю. Именно в данной экспедиции в дальнейшем раскрылся талант Н. М. Пржевальского как географа, путешественника, ставшего гордостью русской науки[100].
«После достойного участия в трудах редакционных комиссий по крестьянскому делу в России, военный министр Д. Милютин, в 1863 году, призван был к составлению законов, которые должны были переродить Польшу, вызвать из ничтожества массы ее сельского населения и связать как их, так, по мере возможности, и другие не прямо революционные сословия поляков с Россией.
Задача была трудная. Первым делом его было нейтрализовать революцию политическую, но не жестокими реакционными мерами, не казнями и ссылками, а коренными экономическими и социальными преобразованиями. Этому соответствовали указы 19 февраля 1861 года о наделении крестьян землями на счёт шляхты и об устройстве самоуправления в сельских общинах, причём паны-революционеры, вчера ещё распоряжавшиеся поселянами как „быдлом“, очутились в прямой зависимости от этого быдла, успевшего притом скоро доказать, что оно способно вести общественные дела.