[69]. Во время службы «миро шло от главы Ее». Возможно, свидетелем таких чудесных посещений случалось быть и отроку Нилу.
Храмы, иконы и фрески, дошедшие до нас с тех далеких времен, свидетельствуют о высоте духовной культуры, формировавшей русских святых. Однако в каком обществе им доводилось жить? «Нужно сказать, что расцвет русской святости и искусства контрастировал с тягостной действительностью не только в плане государственном, но подчас и в плане церковном», — точно заметил Л. А. Успенский[70].
Год 1425-й, в который закончилось правление великого князя Василия Дмитриевича, был своеобразным рубежом, отделившим одну эпоху от другой. К концу 1420-х годов друг за другом завершили свое земное поприще ученики преподобного Сергия Радонежского, создавшие множество монастырей в городах и в лесной глуши. Они были создателями Святой Руси. Монастыри, основанные в начале XV столетия, к середине века еще не утратили того духа подвижничества и горячей веры, который вдохнули в них святые основатели. В это время в любой обители можно было встретить преподобных среди монастырской братии. Однако Святая Русь — это понятие исключительно духовное. Само человеческое общество продолжало жить по законам греха, мало меняясь к лучшему. И этот полярный контраст двух миров простым, незатейливым образом, и даже ненамеренно, показан в Житии малоизвестного северного святого — Иродиона Илоезерского. Там есть один примечательный эпизод. Подвижник построил себе келью на берегу озера Ило для уединенной молитвы. Но этот же берег облюбовали для своих развлечений жители села, находившегося за озером. В праздничные дни они приплывали сюда на лодках целыми семьями, пели, плясали, прыгали через костры, пили и сквернословили. Святой Иродион, хорошо слышавший через стены своего жилища происходившее на берегу, продолжал возносить свои молитвы, а мир вокруг был поразительно глух и равнодушен к обитателю кельи.
Святые были людьми непонятными, чужими — «не от мира сего», поэтому мир ненавидел их. Многие подвижники погибли в своих лесных пустынях от рук разбойников и жителей соседних деревень. Иову Ущельскому после долгих пыток отрубили голову, Агапита Маркушевского убили и бросили в реку. В возрасте пятидесяти лет погиб вологодский святой Симон Воломский: крестьяне кололи его ножами, прижигали огнем, а потом отрубили голову. Адриана Монзенского задушили, привязав к полозьям саней. Преподобные Григорий и Кассиан Авнежский были убиты в своем монастыре. И этот скорбный список можно продолжить. Убийцы наверняка были крещены в церкви и носили нательные кресты под рубахами, однако Евангелие так и осталось для них закрытой книгой. Историки говорят, что воцерковление русского общества началось только в середине XIV века. Вопиющим выглядит поведение воинов и князей на землях соседних княжеств. Они жгли храмы и монастыри, убивали священников и монахов, продавали в рабство своих же соотечественников. Игумен Кирилло-Белозерского монастыря Христофор потратил немало средств из монастырской казны на выкуп русских людей, попавших в плен во время княжеской междоусобицы. Правда, однажды звенигородский князь Юрий Дмитриевич из уважения к кирилловскому игумену отпустил пленных даром.
Преподобный Кирилл Белозерский в своем послании к белозерскому князю Андрею Дмитриевичу перечислил основные язвы русского общества. Увы! С тех пор мало что изменилось. На первое место святой поставил неправедный суд — суд с использованием взяток, ложных свидетельств, подметных писем. Проблема стояла, видимо, настолько остро, что святой Кирилл обещал Царство Небесное всем «судящим праведно, без мзды», невзирая даже на их личные грехи. Другое зло, на которое обратил внимание князя Кирилл Белозерский, — это пьянство православных христиан. «Следи внимательно, — писал он, — чтобы корчмы не было, потому что, господин, великая от нее пагуба душам: христиане… пропиваются, и души гибнут»[71]. Несправедливые поборы и разбои довершали картину русской жизни, нарисованную святым. «И если не уймутся преступники делать свое злое дело, то ты вели их наказывать своим наказанием — чего будут достойны» — так строго и бескомпромиссно завершил свои наставления преподобный.
Неустройство общественное усугублялось княжескими распрями и междоусобицами.
О княжении Василия Темного
Не надейтеся на князи, на сыны человеческие, в них же несть спасения.
Нил рос в смутные годы «феодальной войны». После смерти Василия I Дмитриевича его брат, князь Звенигородский и Галицкий Юрий Дмитриевич, основываясь на древнем праве наследования «от брата к брату», немедленно заявил свои права на великокняжеский стол. Его поддержали сыновья: Василий Косой, Дмитрий Красный и Дмитрий Шемяка. Тлеющие угли вражды разгорелись в костер по случайному поводу на свадьбе семнадцатилетнего князя Василия Васильевича и великой княжны Марии Ярославны в феврале 1433 года. Вспомним, что это был год рождения преподобного Нила. В разгар свадьбы княгиня Софья Витовтовна, мать Василия, сорвала с князя Василия Косого золотой пояс, украшенный драгоценными камнями. Оказалось, что этот пояс некогда подарил своему зятю Дмитрию Донскому его тесть Дмитрий Константинович Суздальский. Но в 1367 году, на свадьбе Дмитрия, пояс тайно подменил тысяцкий Василий Вельяминов и дал своему сыну Микуле, женатому на старшей дочери Дмитрия Константиновича, Марии. Переходя из рук в руки, пояс достался Василию Юрьевичу Косому. Ничего не подозревая, тот надел его на свадебный пир. Здесь пояс опознал наместник ростовский, князь Петр Константинович Добрынский, и сказал о том великой княгине. Софья Витовтовна, не любившая Юрьевичей, не смогла или не захотела сдержаться. Оскорбленные таким обращением, братья, «роззлобившися», покинули княжеский дворец и помчались в Галич к отцу. По дороге они разграбили Ярославль и дворы ярославских князей, союзников Москвы. Сюда же в Галич прибыл обиженный московским двором боярин Иван Дмитриевич Всеволож.
Заступаясь за опозоренных сыновей, Юрий Галицкий двинулся на Москву. Известие о выступлении Юрия вызвало панику в столице. Навстречу мятежнику выслали послов. Однако боярин Всеволож расстроил переговоры. Князь Юрий «миру не восхоте, но таки поиде; а Иван Дмитреевич не дал о миру ни слова молвити. И бысть межи обоих бояр брань велика и слова неподобные, и тако возвратившеся послы великого князя безделни»[72]. 25 апреля 1433 года войско великого князя, которое не готовилось к серьезному сражению, было разбито в 20 верстах от Москвы, на берегу реки Клязьмы. О причине поражения русский летописец записал так: «С князем же Юрьем множество вои, а у великого князя добре мало, но единако сразишася с ними, а от москвич не бысть никоея помощи, мнози бо от них пьни бяху и с собою мед везяху, что пити еще»[73].
Василий II вместе с женой и матерью бежал сначала в Тверь, а потом в Кострому. Здесь его и пленил Юрий Дмит-риевич. Проявив великодушие, звенигородский князь дал Василию в удел Коломну, а сам сел в Москве. «Юрий, пришед в Москву, начат многи грабити и казнити, что ему преж не помогали»[74]. Поэтому московская знать и служилые люди стали перебираться в Коломну. Сыновья Юрия, недовольные тем, что на службе у отца не осталось никого из москвичей, бросили его и бежали в Кострому. Оставшись один, Юрий послал гонца к Василию II с такими словами: «Поиди на Москву на великое княжение, а яз иду в Звенигород»[75]. Иван Дмитриевич Всеволож после отъезда Юрия оказался перед тяжелым выбором: ехать в чужой Галич или на поклон к Василию. Он понимал, что Юрий Дмитриевич упустил свой единственный шанс стать великим князем, да и Галич был ему чужим, вся жизнь Всеволожа прошла в Мос-кве, под стягами московского князя на Куликовом поле воевали его отец и тесть. И старый боярин поехал с повинной в Коломну. Но приговор Василия II был жесток: старого боярина ослепили. Он недолго прожил после страшной казни и вскоре умер. После расправы над Всеволожем междо-усобная война приобрела вероломный, зловещий характер, поскольку ее участники окончательно отказались от соблюдения каких-либо христианских законов.
Между 25 апреля и 28 сентября 1433 года Василий заключил мирный договор с Юрием и вернул себе великое княжение. Москва успокоилась, но ненадолго. 20 марта 1434 года Юрий, разбив у села Никола-на-горе в Ростовской земле войско Василия II, вновь начал осаду Москвы. На этот раз москвичи добровольно открыли ворота. Князь Юрий приказал отправить великих княгинь Софью Витовтовну и Марию Ярославну, по одним сведениям, в Рузу, по другим, — в Звенигород, и захватил казну великого князя. А сам Василий II после поражения на поле битвы бежал в Новгород Великий, потом в Тверь и, наконец, в Нижний Новгород, чтобы оттуда последовать в Орду.
Однако 5 июня 1434 года Юрий Звенигородский неожиданно умер. На память о его княжении москвичам остались монеты с изображением святого Георгия, убивающего дракона. После смерти Юрия Дмитриевича ситуация изменилась с точностью до наоборот. Согласно родовому принципу престолонаследия, который раньше отстаивали галицкие князья, все права теперь переходили к Василию II — старшему среди князей следующего поколения. А по семейному праву от отца — к сыну, которого держались московские князья, власть должен был наследовать старший сын Юрия — Василий Косой. Тот немедленно объявил себя великим князем, но его братья Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный отказались его признавать и встали на сторону Василия II. 6 января 1435 года Василий Косой потерпел поражение в битве на реке Которосль. Но еще два года он своими партизанскими набегами не давал покоя московскому князю. В один из таких тревожных дней зимы 1435/36 года, когда Василий Косой совершал свой очередной рейд по Заволжью, в Москву приехал Дмитрий Шемяка, чтобы пригласить Василия II в Углич на свадьбу с до