— И что же я такого сделал, кроме как не сдох?
— Ну давай загибать пальцы. Первое — разнес коридор на этаже, теперь его нужно будет ремонтировать. Гимназия понесла убытки. Второе — напал на своих товарищей и успел искалечить четверых прежде, чем тебя остановили подоспевшие воспитатели. Опять же, убытки: испорченная форма, частичная утрата здоровья, оплата работы целителей. Третье — из хулиганских побуждений выкрасил воспитателей краской, испортил их одежду и дежурное помещение. И снова убытки. Всего, по моим подсчетам, ты наказал гимназию на две тысячи рублей, если учесть, что мне придется выплатить воспитателям компенсацию. Кстати, куда ты спрятал нож, которым изуродовал одноклассников?
Директор вернулся на место, взял со стола штопор для бутылок с затейливой металлической ручкой и принялся вертеть его в руках.
Олег даже удивился: насколько далеко может зайти обыкновенная человеческая жадность.
— Скажите, Михаил Егорович, вы уверены в ваших обвинениях? Например, если полиция займется этим делом и оно дойдет до суда, вы не пожалеете?
— А что, у тебя другая точка зрения на вчерашние события? Ну что ж, излагай, послушаю.
Олег достал из кармана телефон, нашел нужную запись и включил воспроизведение. Голос Косули был слышен вполне отчетливо: «Ты, Песец, как я вижу, приподнялся…». Директор напрягся. Такой предусмотрительности от ученика он не ожидал.
«Сегодня набежали проценты, так что с тебя пятьсот. Можешь чемоданом отдать. Кстати, что внутри?»
На этом месте Олег нажал кнопку останова.
— Вот видите, у меня есть доказательства, что я не нападавший, а жертва. Жертва преступного сообщества, которое существует на территории гимназии. Кстати, я специально поинтересовался: до отбоя на каждом этаже должен дежурить воспитатель. Его не было, иначе и всего прочего не случилось бы. Как вы думаете, стоит что-то компенсировать человеку, который не выполняет служебные обязанности?
Директор нервно сглотнул.
— Идем дальше: в стенах гимназии ученикам строжайше, под угрозой исключения, запрещено применять магию вне учебных полигонов. Давайте возьмем любого мага и проверим, след чьей ауры остался на том месте, где поврежден коридор. Я специально консультировался: аурный след заклинания держится до трех суток, если его специально не развеивают. Кроме того, в больнице мне выдали вот этот документ, в котором зафиксировано, что я подвергся действию магического конструкта «Воздушный пресс». Магическое воздействие причинило мне настолько сильные повреждения, что без вмешательства нашего уважаемого доктора я бы скончался до приезда скорой. Кто из учеников старших классов владеет воздухом до такой степени? Думаю, ответ однозначен. И это уже квалифицируется как покушение на убийство.
Директор побледнел.
— И последнее: в момент, когда воспитатели прекращали драку, они были, как вы говорите, хулигански покрашены? Уверен, что нет. У меня перед началом драки был в руках небольшой чемодан с кодовыми замками. Замки были заперты. Конструкция чемодана предусматривает некий сюрприз при попытке взлома замков. Поскольку я находился в бессознательном состоянии и вообще отсутствовал на территории гимназии, можно сделать вывод, что воспитатели пытались взломать принадлежащее мне имущество. Вам подсказать, как это квалифицирует полиция? А как это всё будет оценивать комиссия из управления образованием?
Директор нащупал в кармане флакон с таблетками, откупорил дрожащими руками и закинул одну под язык.
— Может, мы обойдемся без полиции и комиссии?
— Разумные слова. Вот, что я предлагаю…
Две тысячи — неплохие деньги. Особенно, когда это компенсация за кучу неприятностей. Маловато, конечно, но Олег видел: из директора больше не выжать. А он, директор, эти две тысячи выжмет — что из воспитателей, что из родителей гоп-компании. Судя по фамилиям — Хорьков, Косулин, рода дворянские, и несколько сотен у них найдется.
— Ну что, Песцов, надеюсь, мы закончили с этим неприятным происшествием?
— Почти, Михаил Ефимович.
— А что еще?
— Да, собственно, пустячок. Верните мне штопор. Да, вот этот, что у вас в руках.
— А это разве твой?
— Могу предъявить чек из магазина.
— Вот же…
Договаривать Пряничкин не стал. С этим Песцовым нужно быть осторожным. Осторожнее, чем с комиссией управления образованием. Кто знает: не примет ли он пару крепких слов на свой счет и не потребует ли за это компенсации? Вместо этого директор поинтересовался:
— И зачем он тебе?
— Во-первых, нравится. А во-вторых, я же не дурак — ходить с ножом.
— Так ты вчера…
— Защищался всеми доступными средствами, но строго в рамках закона.
Директор вспомнил три распластанные морды гопников. Чудом ведь глаз не лишились, бандиты малолетние!
— Что ж, держи.
Пряничков с сожалением двинул по столу забавную вещицу.
— А зачем ты съехать из пансиона-то хочешь, да еще на съемную квартиру? Деньги у тебя сейчас, конечно, есть. Но ты ведь еще несовершеннолетний.
— Формально — да. Но вы опять забываете, что я дворянин, причем единственный оставшийся в живых член рода. И потому получаю, во-первых, всю полноту власти в роду, а во-вторых, частичную дееспособность, в том числе и право выбирать место проживания. Квартиру я уже снял, и пришел только лишь забрать вещи. И заметьте, я не требую вернуть деньги за проживание, хотя право такое имею.
Директор вздохнул. Так жестко его не прессовала даже пресловутая комиссия городского управления образования. А если этот Песцов потребует возврата денег, комиссия неизбежна. Начнут выяснять, начнут проверять, вынут все скелеты изо всех шкафов… Его обложили со всех сторон и оставили единственный разумный выход. Да, гордость страдает. Зато все остальное, включая личный кошелек, остается нетронутым.
Олег направился на выход, но у самой двери был остановлен:
— Песцов, а вчерашний разговор у тебя тоже записан?
— Разумеется. Вы же не думали, что я собирался подать заявление в суд без достаточных доказательств?
— Нет-нет. Знаешь, я как следует подумал и решил принести необходимые извинения за свои вчерашние чересчур эмоциональные слова.
— Я рад, что вы осознали свою ошибку. Но документы были отправлены еще вчера, сразу после нашей беседы.
Директор обмяк в своем кресле.
Гимназист вышел из кабинета, бережно прикрыв за собой дверь. Когда он покинул приемную, к директору зашла секретарша.
— Михаил Егорович, может…
Она наклонилась над столом, демонстрируя шефу декольте с прекрасным обзором роскошного тела вплоть до самых трусиков.
— Не… — отмахнулся тот, проигнорировав клубничку, — не сегодня. Потом, потом. И… мне нехорошо, я беру бюллетень на два… нет, на три дня. А, к черту все! До конца недели.
Как это здорово, когда есть отдельная квартира. Пусть съемная, пусть небольшая. Но зато никто не будет шариться в твоих вещах, не будет орать над ухом во время занятий, включать рок или техно при медитации. И нормальная постель, а не скрипучая койка с продавленным матрасом. И собственный холодильник, из которого никто не стырит ни пиво, ни пирожные. И телевизор, на котором никто не включит мексиканские сериалы или слезливые ток-шоу. И душ с туалетом в единоличном распоряжении. И даже если ходить по квартире в одних трусах, а то и без них, никто не сделает замечание. Это ли не счастье?
Олег бросил сумки в угол и растянулся на кровати. Кайф! А жизнь-то налаживается! Вот только долго кайфовать времени нет. За две недели надо хотя бы прочитать учебники за весь курс гимназии, определить узкие места и начинать целенаправленно учить материал. Год последний, год выпускной. Как ни крутись, а через девять месяцев экзамены. Если он к совершеннолетию не получит достойный аттестат, то что будет делать дальше? Пусть он сто раз дворянин, и у него в банке имеется счет, но деньги имеют свойство заканчиваться. И нужно хорошенько подумать, чем заниматься, чтобы соотношение усилия/результат было оптимальным.
— Ну что, коллеги, как там наш ниочёма? — поинтересовался Первый. — Кто-нибудь смотрел?
— Дел других нет! — фыркнул Третий.
— Разумеется! — радостно заявил Второй.
— Ну, докладывай.
Второй принялся перечислять:
— Первоначальная адаптация прошла не без трудностей, но завершилась успешно. Из странного: произошла встреча с некоей астральной сущностью, которая называет себя первопредком объекта и пытается оказывать на него влияние с целью ускорить развитие всех аспектов личности.
— Чем нам это грозит?
— Собственно, ничем. Но этот фактор был совершенно не учтен при выборе варианта отправки. Возможно, имеются и другие просчеты.
— Все возможно, — буркнул Первый. — Наблюдайте дальше.
Глава 6
Хочешь — не хочешь, а если ты гимназист, то поутру нужно вставать и топать учиться. Олег, конечно, постарался снять квартиру поближе к гимназии, но все равно это лишние десять минут пешком. Как тут не вспомнить жизнь в гимназическом пансионе! Но вместе с этими ленивыми грезами вспоминается и недавняя схватка, и пурпурные морды воспитателей, и восемь человек в одной спальне, и общий сортир. И сразу приходит понимание: десять минут ходьбы в один конец совсем невеликая плата за спокойствие и бытовой комфорт.
Охранник у ворот, охранник на входе в учебный корпус, гардероб, доска с расписанием, лестница — и вот он, наконец, учебный класс. Почти все парты заняты, свободно лишь одно место на первой парте в третьем ряду. Народ уже был наслышан о позавчерашних событиях, так что когда Олег вошел в класс, все разом замолчали и принялись разглядывать его, будто бы он был новеньким. В каком-то смысле они были правы, но знать это им не полагалось.
Первым уроком была алгебра. Олег уселся на место, достал из сумки учебники, тетради, пенал с ручками. Всё забытое настолько, что даже ностальгию не вызывает, только глухое раздражение. А тут еще сосед по парте отвернулся от окна, где с интересом что-то высматривал, и повернулся, соответственно, к Олегу.