- Молодой человек, можно вас на минуту? – обратился он к юноше в дорогом костюме.
Против ожидания, тот не сдвинулся с места. С подозрением оглядел штатского и произнес:
- Прежде я хотел бы услышать ваше имя.
Штатский про себя хмыкнул.
- Капитан Соловьёв, - представился он. – А вы?
- Новобранец Песцов, - назвался юноша. – Хорошо, давайте поговорим. Надеюсь, наш сопровождающий в курсе.
- Разумеется, - уверил капитан.
Фельдфебель подтверждающе кивнул.
Едва отойдя следом за Соловьевым на несколько шагов в сторону, Песцов спросил:
- Разведка? Спецназ?
- А вы шустрый, молодой человек, - удивился капитан. – Взвод специального назначения западного военного округа.
- Мимо, - не раздумывая заявил Песцов. – Я вам, может, и подхожу, но вы мне – нет.
- Почему же? – снова удивился капитан.
- Я не собираюсь тратить время на военную службу, так же, как и на любую другую службу. У меня иные планы в этой жизни. Кроме того, имеющиеся обязательства не позволят мне неделями и месяцами пропадать на полигонах и секретных заданиях.
- Это решаемый вопрос, - небрежно бросил Соловьев. – Империя может себе позволить взять на себя заботу о вас и вашей семье.
- И о трех молодых женах? Ну уж нет. Год обязаловки – все, что я могу отдать армии. И простите, господин капитан, моя группа начала двигаться. Надеюсь, вам встретится более подходящий кандидат. Желаю успеха.
С этими словами молодой человек шустро присоединился к своей группе и вместе с ней исчез за дверями, оставив капитана Соловьева в полном изумлении.
Несколько оправившись, он вернулся в кабинет начальника сборного пункта.
- Ну что, поговорил? Подходит он тебе?
- Поговорил, подходит. Но, кажется, я ему не подхожу. Честное слово, я давно уже так не удивлялся. Дай глянуть личное дело некоего Песцова.
- Вон четыре стопки, ищи, гляди. Только, ради предков, не перепутай.
Капитан Соловьев, движимый любопытством, потратил четверть часа на то, чтобы из кипы дел вытащить папку, на которой каллиграфическим почерком было выведено: Песцов Олег Иванович. Капитан открыл папку и принялся читать. И чем дальше он читал, тем больше становились его глаза. Закончив чтение, он закрыл папочку и не глядя бросил её на стол.
- Да, о таком кандидате можно только мечтать. Но, совершенно точно, никто нам его не отдаст. Хотя с ним такого можно было бы натворить…
Соловьев мечтательно поднял глаза к потолку.
- Неужели настолько редкий кадр? – заинтересовался начальник сборного пункта.
- Погляди сам.
Капитан передал папочку.
Начальник взял ее, прочел полстраницы и вернул папку Соловьёву.
- Да, такого тебе точно не отдадут. Я вообще не понимаю, что он здесь делает.
- Зато я понимаю.
Соловьев небрежно бросил личное дело Песцова поверх других, отошел к окну и вновь принялся высматривать среди новобранцев подходящих кандидатов.
- Парень решил поднять свой статус перед академией, чтобы ни одна высокородная сволочь не посмела против него даже слово вякнуть. Стратегически абсолютно верный ход. А если ему удастся побывать рядом с боевыми действиями, да какую-никакую медальку заиметь, у него, считай, полный иммунитет будет от подобных мерзавцев.
- Хочешь сказать, в ближайший год будет война? – встревожился начальник.
- Война-не война, но на юге идут нездоровые шевеления. Давно наши соседи люлей не получали. Забыли, гады, как их казаки по степи гоняли. По всем признакам, этим летом случится большой набег. Только имей в виду: будешь перед своими подчиненными умствовать, меня не упоминай. Я ничего не говорил, и вообще меня здесь не было.
Глава 2
В широком коридоре царили толчея, шум и гам. Фельдфебели окриками и подзатыльниками выстроили своих подопечных в подобие колонны, которая относительно бодро двигалась вперед. Где-то там был открыт прилавок вещевого склада, за которым маячила кругленькая тушка каптенармуса. Новобранец подходил к прилавку, называл размеры одежды и обуви, помощники каптенармуса тут же выкладывали на прилавок сверток с формой и берцами, вещмешок с полагающейся мелочевкой: фляга, котелок и прочее. Дальше парень наскоро черкал свою подпись в ведомости и, схватив в охапку имущество, шел дальше, а его место занимал следующий.
- Размер! – выкрикнул каптенармус, уже несколько оглохший и охрипший.
- Сорок восьмой, - ответил Олег. – Обувь – сорок второй.
Помощник бухнул на прилавок тюк с формой.
- Расписывайся!
- Сейчас, проверю и распишусь, - спокойно ответил Олег.
- Хватай свое добро и вали! – рявкнул фельдфебель.
- Только после проверки по списку. Вот, я же говорил! Шестьдесят четвертый размер, и тряпка уже разлезается. Эти кладовщики только и смотрят, как бы солдата надурить. Вор-рюги, млин!
Фельдфебель заткнулся. Против факта переть было невозможно.
- Жабин, кончай свои штучки, дай нормальный комплект. – сказал он кладовщику.
- Что есть, то и даю, - огрызнулся каптенармус. – Пусть иглу берет и ушивает. Чай, руки не отвалятся.
- Дядя, а у тебя харя не треснет? – вмешался Песцов. - Ты, поди, уже сговорился партию формы налево толкнуть, а солдатикам решил гнилье да неликвид сбагрить. Хочешь, скажу, кому и за сколько?
Жабин подскочил и, вытаращив круглые от природы глаза, заверещал не хуже базарной торговки:
- Ты чего себе позволяешь? Ты как со старшим по званию разговариваешь?
- Ты лучше не ори, дядя, а то я слово волшебное знаю: внезапная ревизия.
Слыша эти разборки, уже получившие обмундирование парни принялись разглядывать свои свертки. И тут началось:
- А у меня размер сорок четвертый, - возмутился здоровый детина. - Мне на какое место это натягивать?
- И у меня форма гнилая!
- А у меня берцы разваливаются!
Подскочил какой-то подпоручик:
- Почему задержка?
Песцов вытянулся по стойке «Смирно» и отрапортовал:
- Господин подпоручик, разрешите доложить! Каптенармус Жабин выдает новобранцам негодное обмундирование. Вот, можете посмотреть сами.
Подпоручик брезгливо пощупал ткань и, перегнувшись через прилавок, ухватил ворюгу за ворот мундира.
- Ну все, Жабин, ты допрыгался. Выдавай годное, а я постою, посмотрю. И рапорт майору подготовлю.
Жабин свирепо взглянул на Песцова, но в открытую против начальства переть не решился. Кивнул помощникам, и те принялись таскать свертки из другой части склада. Олег по-быстрому проверил: вещи нормальные, нужного размера и, вроде, всё на месте. Под шумок, поменяли своё гнильё и другие, кто был рядом и успел проверить выданное. Каптенармус скрипел зубами, глядел зверем, но положенное выдавал.
Расписавшись в ведомости, Олег вместе с другими отправился дальше, в баню. То есть, это так говорилось – баня. А на самом деле – душевая на сорок леек. Загоняют в нее четыре десятка солдат и включают воду. Хочешь, не хочешь, а мойся. Олег за судьбу своего барахла всерьез опасался и, надо признать, имел к этому все основания. Было очевидно, что Жабин попытается отомстить за упущенную прибыль, а душевая для этого самое удобное место.
Аккуратно свернув парадный костюм, Олег спрятал его в вещмешок, вещмешок положил в шкафчик, шкафчик запер на хлипкий замок и, оставшись в перстне и ладанке, почти бегом отправился в душевую. Но едва он успел намылиться, как Милка заверещала:
- Хозяин! Воры! Скорее!
Наскоро сполоснувшись, с клочьями мыльной пены на отдельных местах, Олег, выскочил в раздевалку и кинулся к оставленным вещам. Так и есть: вместо недавно полученного нормального комплекта в шкафчике лежал тот самый, шестьдесят четвертого размера. Костюм из вещмешка тоже исчез.
Фельдфебель, к которому Олег сунулся было с претензиями, равнодушно пожал плечами, и Песцов отступился: сейчас никому ничего не доказать. Все ото всего отопрутся. Ведь какое армейское правило? Не у тебя стащили, а ты пролюбил. Раз допустил, что тебя крайним сделали, значит, сам виноват. Старательно пряча злость, Олег вытерся, натянул форму, смахивающую на танковый чехол, отпросился у фельдфебеля и сбегал в ларёк военторга. К счастью, ума хватило: бывшие при нем деньги он благоразумно спрятал в ладанку, к оберегу, в котором сидела Милка. Вернулся с рулоном туалетной бумаги – напихать в берцы, чтобы не сваливались с ног, пачкой швейных игл, ножницами, сапожным шилом и двумя бобинами крепких ниток. Придется-таки форму ушивать.
После «бани» полагались ужин и спокойный сон в казарме. В ожидании своей очереди в столовую команда новобранцев стояла у стены главного здания сборного пункта. Олег стоял вместе со всеми, но разговоров с другими не вел, по сторонам не глядел, а глядел как раз-таки на кирпичную стену здания. Лицо его было напряженным и сосредоточенным.
- Песцов! – раздался окрик посыльного.
- Песцов! – продублировал фельдфебель.
Олег нехотя оторвался от созерцания стены.
- Ты включен в команду номер… - посыльный неразборчиво назвал этот самый номер. – Отправление через полчаса.
Через полчаса Олег вместо того, чтобы, плотно покушав, завалиться на кровать в казарме, вместе с группой восемнадцатилетних оболтусов полууголовного вида погрузился в обшарпанный вагон. Только что решеток не было. Одно грело душу: в казённом рюкзаке кроме обязательного набора барахла уютно устроился сухпай на трое суток. Не слишком вкусно, но вполне питательно. Он отвоевал себе место на нижней полке, закинул рюкзак с барахлом и продуктами в рундук под сиденьем и улегся сверху. Тепловоз дал гудок, лязгнули сцепки, состав дернулся и покатил, постепенно набирая скорость. Очередная партия новобранцев отправилась к южной границе.
Поезд уже давно ушел, о Песцове и думать забыли. Мало ли таких, поперву резких и скандальных, попадает в армию. Но тут случилось событие, которое надолго запомнилось всем на сборном пункте. На фасаде главного здания что-то мигнуло, послышался треск, и вниз посыпались обломки кирпичей. Началась паника, поднялась тревога. Наружу высыпали все, кто был внутри. И тут на фасаде что-то мигнуло еще раз и глазам всех присутствующих предстала надпись, аккуратно, на глубину в полкирпича, прорезанная в стене между окнами второго и третьего этажа. Надпись гласила: