— Все легально. Прошу — разрешение на оружие.
Строкач просмотрел — нет, не «липа», все чин чином.
— Я и не сомневался. Но у нас другая тема.
— Тогда давайте на кухню. Не возражаете?
— Отчего же. Вы хозяин.
— Бросьте.
Кухня сверкала отделкой и чудесами импортной техники. Усевшись, Строкач откинулся, ощущая затылком холодок черной керамической плитки, огляделся.
— Красиво живете, Николай Васильевич.
— Вы за этим пришли?
— А вам даже не любопытно узнать, кого убили?
— Я это и так узнаю. Не горит. Да я и вообще не любопытный. Чужие дела — потемки, а сплетни мимо меня не пройдут. Тут по этой части профессионалы. Номера квартир знаете или подсказать?
— Чем вы занимались сегодня утром? Кого-нибудь видели?
— Спал. Никого не видел. Вы меня и разбудили.
— Девушка от вас ушла в восемь?
— А что, в такое время это запрещено?
— Нет, пожалуйста.
— Спасибо.
— Но, может, из окна что-нибудь?..
— Да поймите же — спал! Жену с дочкой отдыхать отправил, расслабился. Ладно, идемте в комнату!
Прошли в спальню. Пустые бутылки, остатки обильной закуски, окурки тонких черных сигарет в пепельнице, запах сладкой парфюмерии…
— Удивительно, как я еще услышал ваши звонки. Вы, наверное, весь дом подняли. Хотите посмотреть квартиру?
После беглого осмотра Строкач спросил:
— Хорошо зарабатываете?
— В устах следствия это звучит угрожающе. Живу, как видите. Возглавляю общество с ограниченной ответственностью. Ответственность — в пределах уставного капитала, это всего пятьдесят тысяч. Так что если меня и прихлопнут, с вашей, например, подачи — невелика беда. Шмоткой меньше, бутылкой больше.
— Смело.
— Говорю же — бояться мне нечего. Все в соответствии с законом, а в честно-нечестно я уже больше не играю. Надоело комедию ломать.
Отметив про себя, что необходимо сегодня же забежать к обэхээсникам, Строкач попробовал с другого конца.
— Ладно, оставим в покое вашу хозяйственную деятельность. Убита ваша соседка с четвертого этажа…
— Лера? — лицо Теличко окаменело, напряглось, под опухшими веками прорезались острые, серо-стальные зрачки.
— Да. А вы что думали?
— Думал, это старуху, мать этого… добросеятеля.
— Вы Хотынцева-Ланду имеете в виду?
— А то кого же. Навидался я таких сеятелей в зоне. Посмотришь тихоня, очкарик, а как узнаешь, за что сел… Леру я знал немного — как-то встретились в центре, я ее подвез, поболтали. Интересная девушка. Вроде бы — журналистка. Мне даже ее как-то жалко стало: сегодня иной раз прочтешь статью в газетке и чешешь в затылке — жив ли еще автор или уже шлепнули? Ну, да чего мне совать нос куда не просят… О! А ведь я ее и вчера подвозил, между прочим. Ехал из казино — что-то быстро проигрался, — а она черт ее знает откуда, возле автовокзала я ее и подобрал, на остановке. Была она какая-то сразу и веселая, и дерганая, злилась. «Прав ты, говорит, — Николай. Сплошная мразь да тупость вокруг. По большому счету, так и прислониться-то некуда. Вроде и человек хороший, а глядь — рукав в дерьме». И смеется. Я еще, грешным делом, подумал: насчет прислониться не обо мне ли? Так я хоть сейчас, рад стараться. Ан — нет. Столько, знаете, в этом смехе было такого… такого… — Теличко засмеялся, подбирая слово. — Короче, действительно, дерьмом надо быть, чтобы после этого жениться. Высадил я ее, развернулся и — назад в казино. Ну что вы так смотрите? Да, за блядью. Хотелось отключиться, не думать ни о чем. Я-то получше Леры, девчонки еще, знаю, что такое грести против течения…
В третью квартиру на этой площадке Строкач ломиться не стал. Придавил кнопку звонка на всякий случай, хотя и достоверно знал, что хозяева в отпуске, а квартира — на сигнализации. Этажом ниже тоже никто не откликнулся. Жильцы на работе, но до их возвращения весь дом должен оставаться под наблюдением. Следующая дверь также угрюмо молчала.
— Он в деревне, наверное, — бросил, пробегая мимо, немолодой подтянутый мужчина. Откуда он взялся? Родюков на месте, значит это свой, из жильцов. Дмитрий Дмитриевич?
Строкач крикнул вдогонку:
— Дмитрий Дмитриевич! Одну минутку!
Но там гремел ключ в замке, шумно открывалась дверь. Майор через две ступеньки взлетел на четвертый этаж, тем временем доктор уже был в прихожей, навстречу ему заспешила мать, обняла, припала к нему, зашептала в ухо.
— Дмитрий Дмитриевич, я вас попрошу… — Строкач шагнул в прихожую.
Хотынцев-Ланда повернулся к майору, взглянул с недоумением, — и тут же собрался.
— Вы, если не ошибаюсь, следователь? — он говорил быстро, с ощутимым волнением. — Мама мне позвонила, сказала, что случилось. Я просто место себе найти не мог. Немыслимо! Валерия, такая светлая, чистая — и вот ее нет с нами! Редкое существо — настоящий энергетический донор. От нее веяло ветром жизни. Бывало, придешь домой — усталый, выжатый как лимон, и внезапно тебя радостью отогреет. Значит, Лера дома. У меня ведь особое чутье, а эти вещи я и сквозь стены воспринимаю. Да-с, свершили-таки свой шабаш темные силы, недаром виделась мне демоническая тень над девочкой… — голос доктора ослабел, звучал печально, он смотрел на майора, но, казалось, не видел его.
Однако следствие если и интересовали демонические силы, то исключительно в их материальной ипостаси. Как раз с этим была полная неразбериха.
— Вы мне сказали на лестнице, что жилец пятой квартиры в деревне?..
— Я так полагаю. Мне порой словно бы кто-то подсказывает то, что я говорю. Присутствие человека в мире не бесследно. Биополе, взаимодействуя с другими полями, оставляет на них отметины, если можно так выразиться, метки. Вы уж мне простите этот профессиональный жаргон, но иначе и не объяснить. Живет в пятой квартире Иван Засохин, мой старинный знакомец, человек весьма незаурядный. Нельзя сказать, чтобы мы были очень близки, но так жизнь сложилась: начиная со школы мы двигались, так сказать, параллельно. И не чувствовать его состояния и местонахождения я просто не могу.
— Вы хотите сказать, что можете конкретно указать, где сейчас находится Засохин? — заинтересовался Строкач.
Дмитрий Дмитриевич сомнамбулически опустился на стул, спина его распрямилась, лицо расправилось, просветлело, а затем мгновенно застыло, словно обратившись в каменную маску. Это длилось мгновение, затем доктор поднялся, расправляя покатые плечи. Строкач втихую поразился, до чего заурядна внешность у этого человека, пользующегося довольно широкой известностью.
— Сейчас Иван находится среди людей, внезапно появившихся в его окружении. Это молодые люди, им не чужда горячность, но они полны веры. Они внимают тому, что говорит Иван. Странно… Вы знаете, я чувствую его недавнее присутствие здесь… Что-то осталось, какое-то дело, его интересующее. Но — стоп. Это пока еще неясно, и может быть неправильно истолковано.
— Ваня Засохин человек высоко одухотворенный, — вмешалась Мария Сигизмундовна. — Он ведь на моих глазах рос. А потом случилось это несчастье, он попал в тюрьму. И однако у меня никогда не было сомнений в его порядочности. Когда он вернулся — возмужавший, взрослый и сильный дух его окончательно укрепился. Появилась в нем какая-то особая сила, чистота…
— Я вижу, вы верите, что Засохин…
— А какой врач может быть до конца уверен в поставленном диагнозе? заметил Дмитрий Дмитриевич.
— Однако, если это так, как он может лечить? — спросил Строкач.
— Высший смысл в том и заключается, чтобы взваливать на себя тяжкий крест ответственности за человеческую судьбу…
Строкач опустил веки.
— Хорошо, а четвертая квартира? Там тоже никто не открывает. Где обретаются тамошние души вместе с их биополями?
Дмитрий Дмитриевич скупо улыбнулся неуклюжей попытке майора воспользоваться терминологией.
— Видимо, вас все-таки больше интересуют их тела. Странно, что вахтер вам не сообщил. Они, как говорится, в зарубежной командировке. Попросту отдыхают в Италии вдвоем с женой.
— Кстати, мне стало случайно известно, что и вы собираетесь за отеческие пределы.
— Да-да, в Исландию, верно. Это для меня куда заманчивее итальянских красот. В Рейкьявике недавно состоялась конференция по физике мозга. Я буквально упивался тезисами докладов, прочитанных там. В результате создано наконец Международное общество по изучению проблем психотроники, так сказать, междисциплинарный форум специалистов-парапсихологов, и я счастлив, что мне предложили принять участие в его работе. А Италия… Дмитрий Дмитриевич неожиданно закончил: — Что касается Италии, то пока что моя мама кормит соседских рыбок и поливает там цветы.
Пожилая женщина согласно кивнула, а майор немедленно поинтересовался:
— А где находятся ключи от этой квартиры?
— У мамы, где же им быть. — Доктор как бы даже изумился.
— Да-да, — снова закивала Мария Сигизмундовна, — в прихожей, в прихожей.
Действительно, в прихожей на тумбе, накрытой кружевной салфеткой, с которой Строкач уже имел сегодня соприкосновение, лежали две связки ключей.
— Вот они, — Мария Сигизмундовна взяла связку поменьше, в которой поблескивали довольно затейливые ключи с необычными формами бородок.
— Надеюсь, вы не будете возражать… — начал было Строкач, испытывая некоторую неловкость. — Короче, я хотел бы осмотреть эту квартиру.
— Нет, конечно. Идемте. Или я помешаю?
— Ни в коем случае. Наоборот, ваше присутствие необходимо.
Осмотр просторной квартиры, где в избытке было цветов и несколько больших аквариумов с довольно редкими обитателями, не принес никаких сюрпризов.
Когда они уже запирали двери, произошел маленький инцидент. По-видимому, известие о смерти Валерии Минской глубоко задело впечатлительного Дмитрия Дмитриевича. Пальцы его подрагивали, и он не сразу смог попасть стержнем круглого, с боковыми нарезами ключа в скважину, смешался, ключ скользнул, и вся связка упала на пол, зазвенев на кафеле.
Снизу послышались шаги. Наверх торопливо взбежал Обреутов. Смущенно улыбаясь, Дмитрий Дмитриевич поднял ключи — и на этот раз все вышло как надо. Щелкнул язычок, запор сработал. Вахтер покачал головой: