— Да нет тут нежити, а потому и никакую. Вот там, где я был, там нежить была.
Они, как-то незаметно перешли к поеданию рыбы и на некоторое время разговор утух. Сложно говорить, когда у тебя во рту горячая рыба. Да и косточки у хариуза тоже имеются. Хоть и не очень опасные.
— Ты же говоришь, что был в нашем шестнадцатом веке. Какая там нежить? Почему теперь её нет? Не бьётся одно с другим.
— Хм. На враках меня поймать хочешь? Так, скажу, что не знаю, почему тут нежити нет. Мир тут другой, наверное. Ведь в истории, наверняка не было никакого царя Александра Васильевича? Ведь не было?
— Не было, — согласился Славка. — Царь Федор Иванович правил после смерти Ивана Грозного. Сын его. Потом Борис Годунов, Василий Шуйский… Или наоборот. Кто за кем не помню.
— Ну, вот… Значит параллельные это миры. Да и не думаю, что можно поменять настоящее, переместившись в будущее. То, что свершилось не вырубить топором.
— Хм! Наверное, почесал затылок Славка.
Он, почему-то вдруг поверил пришельцу. Слишком уж тот обыденно говорил про невероятное.
— Значит ты — это Санька? Санёк? Охотник, который добывал соболя на этом участке?
— Так и есть. Может по коньяку?
— Не нравится пиво? Так наливай себе коньяк. Я лучше пивком потешусь. Под хариуза хорошо пиво, или ещё и кальмаром.
— Согласен! Я раньше тоже так любил. Но когда пил лучшее, к худшему душа не лежит. А коньяк хороший. Там у меня коньяков не было. Да и не пил я там, почти.
— Почему?
— Душа не лежала. Кхе-кхе… Я там стал кем-то вроде мессии. Так светом переполнился, что аж из ушей текло. Даже нежить на светлую сторону перевёл. Не вредить людям стала, а на людей работать. У меня и оборотни, и русалки, и кикиморы служили. Знаешь, как удобно было. Русалки любое болото в реку превратят, а кикиморы дорогу по болоту проложат. Легко мне с ними было.
Пришелец, пока говорил, налил себе коньяка и выпил, точно так же цедя напиток.
— Хороший коньяк, — снова похвалил питьё Санька.
— Люблю армянские, — зачем-то пояснил Славка. — Они мягче. Хотя…
— Хороший коньяк — любой хорош, — философски заметил Санька.
Ему уже «захорошело». Такого в том мире за ним не наблюдалось. Ему самому нужно было захотеть, чтобы захмелеть. А тут… Всего-то выпито граммов сто, а уже повело в сторону.
— Эгэ-ге-е, — мысленно проговорил Санька. — Пить хватит.
Он тем более хорошо ощущал опьянение, потому что мог «видеть» и тонкий мир, и свою внутреннюю энергетическую оболочку. Кстати, «заглянув в себя» и увидев, связывающую его с тем миром нить, Санька, вдруг, так заскучал, что на глаза навернулись слёзы.
— Ты чего? — заметил перемену настроения собеседника Устинов.
— Так… Вспомнилось.
— Что, не можешь вернуться?
— Могу… Но и не могу. Война из-за меня там может начаться. Не хочу сейчас об этом.
Санька, не смотря на то, что зарёкся больше пить, налил себе ещё и выпил залпом.
— В-о-о! Узнаю брата Колю. Так Санёк и пил. И не важно, что наливали, и сколько.
— Вот-вот, — подумал Санька. — Там меня подпитывала и, наверное, сдерживала светлая сила, а здесь? Одним солнцем сыт не будешь… Да-а-а… Как бы моя ноосфера не отключилась. Будет мне тогда… Илипериодически «нырять» в тот мир?
До этого дня, находясь в этом мире Санька не задумываясь расходовал силу, пока сейчас вдруг не почувствовал, что его ноосфера подверглась воздействию алкоголя.
— Всё-таки её аккумулировал мой разум, — подумал Санька. — а подпитывала сила, э-э-э, энергия. Назовём её — магическая. А как ещё? А тут этой силы нет и необходимо постоянно «крутить педали» моего генератора. То есть, постоянно напрягать разум. А алкоголь нарушил функцию и «интернет» погас. Не совсем, конечно, но связь с моими кикиморками хреноватая.
Санька задумался, но увидел заинтересованный взгляд Устинова.
— Всё нормально, — спросил он.
— Давно не пил крепкий алкоголь, — соврал пришелец из прошлого.
Хотя… Почему соврал? И не пил он там крепкие напитки. Варили люди самогон, но это пойло было таким отвратным, а то, что делали в его аптеках было спирт, а спирт пить там ему как-то не приходило на ум.
— Извини за назойливость, но не покажешь фокус с исчезновением? — наконец-то решился на просьбу Устинов, вскрывая вторую банку с пивом. Он отвлёкся на «псык», а когда поднял глаза на соседнем чурбачке уже никого не было.
— О, бля! — сказал Славик и пнул ногой место, где сидел пришелец. Чурбан упал и откатился в сторону. Славик отпил из банки и обтёр влажной салфеткой губы.
— Надо же, хрень какая.
И тут его сзади похлопали по плечу. Сердце у него ёкнуло и Славик выронил банку. Внутри захолонуло.
— Не ссы, Славян, я Котовский, — проговорил Санёк чувствовавший себя довольно таки «весело». Алкоголь всегда бодрил Саньку и повышал настроение. Оттого он и пил, в общем-то и не понимал тех пьющих, кого выпитое погружало в депрессию. И так жизнь так себе, а после выпитого вообще становилась дерьмовая. Так зачем пить-то?
Вот и теперь ему вдруг стало весело и он решил подшутить на Устиновым.
— Ф-ф-ф-у, млять! Чуть пасту не выдавил, — просипел Славик, опасливо оборачиваясь. — Если б я имел коня, это был бы номер. Если б конь имел меня, я б, наверно, помер.
— Хе-хе-хе! — захекал, смеясь, Санька. — Ссыкотно?
— Э-э-э… И далеко так ты можешь переместиться?
— Да, куда угодно. Жаль здесь, в этом мире, магии нет. Там бы я и тебя смог бы перенести, да и не только тебя. Я целые обозы переносил. Кикиморок-воительниц своих. Эх! Были дела!
Санька поставил чурку, взял фляшку, покачал её, открутил пробку и зачем-то заглянул в горлышко.
— Хороший коньяк, — снова сказал Санька, и плеснул из фляжки в стакан, заполнив его на треть. Посмотрел грустно в стакан. Выпил.
— Ты не сопьёшься тут? — озабочено спросил Устинов.
— Хреново мне, Славян.
Саньку, и вправду, вдруг замутило.
— Охренеть! Давно я так не напивался, — успел он подумать и вырубился.
Проснулся Санька от головной боли. Он лежал в на набитом свежей травой тюфяке, на лежанке в избушке. Было темно. Перед собой он нащупал деревянную стену. Перевернувшись на правый бок, увидел за окном качающиеся ветви липы с листьями, блестящими в свете луны. Головная боль была для него так же непривычна, как и опьянение.
— Что со мной твориться? — с всё нарастающим чувством тревоги подумал он. — Что со мной происходит?
Саньку окутала волна паники.
— Паническая атака, — подумал он.
Сердце у Саньки заколотилось, к горлу подкатил комок тошноты.
— Не хватало ещё обблеваться, — подумал он, сглатывая горьковатую слюну, с трудом подавляя рвоту. — С младенческих лет, хе-хе, не сблёвывал.
Санька сконцентрировал внимание не на себе любимом и своих ощущениях, а на ментальном теле и перешёл в ноосферу. Тут было хорошо и он перетянул себя полностью в тонкий мир. Когда он это делал, а потом возвращался в материальный мир, тело его обновлялось, словно заново собираясь из мельчайших частиц. Наверное, это так и было. Ведь куда-то же девалась его материя, а потом проявлялась, как на объемном принтере. Вернее, сначала появлялось что-то типа голограммы, а потом, как по матрице, восстанавливалось тело. Так было раньше, давно-давно, когда он только учился переворачиваться. Тогда его тело оставалось, там, где он «переворачивался» в тонкий мир, и лишь потом тело проявлялось там, где он хотел «высадиться». В последствии он научился «расстворяться» в ноосфере вместе с телом, и легко это сделал теперь.
Легко, но не очень. Ноосфера стала «плотной», словно вода. Рагьше он её совсем не замечал, а теперь почувствовал. И его движения в ней стали ощущаться сопротивлением «эфира». Словно он, и вправду, двигался в жидкости.
— Не-е-е, надо сваливать отсюда.
Санька расположился удобно в ноосфере — он научился создавать в ней что-то типа кресел и «устраиваться поудобнее». Там у него был свой «материальный» мир, который даже можно было «потрогать». Правда созидал не руками, а разумом. Как-то Санька даже думал «построить» в ноосфере дом с садиком у какой-нибудь речушки, но понял, что без людей, даже в волшебном мире, ему будет скучно.
Тут надо понимать, что тонкий мир, это был мир, продолжающий материальный. То есть, в нём было всё то же самое, только в эфирном, э-э-э, «исполнении». И речка, и деревья имели место в тонком мире, и ему нравилось «купаться» в такой воде, где можно было нырнуть на глубину, без удушающих последствий. Как, впрочем, и подняться так высоко, где нет воздуха.
Интересно было погружаться под землю. Это напоминало ему «творческий режим» игры «Майнкрафт», которой он когда-то давно «баловался». Так вот, под землёй ему были видны её составляющие компоненты. Так он искал железную руду в Туле и на реке Вороне, кремний, и глины для цемента и для фарфора. Очень полезная функция — этот «творческий режим». Да-а-а… И вот эта функция может исчезнуть, если он не будет «крутить педали» своего генератора.
— Вот с утра и начну медитировать, — подумал Санька. — Целый день буду заряжаться. А спиртное больше в рот не возьму!
Ему даже в тонком мире «поплохело» от нахлынувших воспоминаний дурноты.
— Не-не-не… Надо выбираться отсюда, — снова подумал он.
Глава 3
— Эх, найти бы мир, такой же, как прошлый, — думал Санька, сконцентрировав фокус своего тела на солнце. — Забраться куда-нибудь в глухомань. Например на Аляске, или в Канаде. Там красивые озёра, говорят. Да мало ли на земле красивых мест? Познакомится с индейцами. Взять бы мелкашку и патроны. Попрошу Славика, он купит, а я ему соболя добуду. Если не пить, то может и тут продержаться получится какое-то время. Может и пособолевать. Продать шкурки, закупить с помощью Устинова мелкашечных патронов, оптику…. Эта мелкашка хоть и старая, но нормальная.
Санька сидел в позе лотоса в ноосфере. В ней сила тратилась быстрее, но и энергия впитывалась тоже быстрее. Он поднялся, что бы раньше встретить солнце, повыше и теперь созерцал долину реки Люциха в сиянии аур. Ему были видна вся крупная живность. Хотя, он мог исключать на своём внутреннем «визоре» ауры определённой длины волны. Однако, оперируя функциями матрицы, он ощущал опустошение. Попойка превратила его почти в обычного человека!