Ницше

Существует много определений современности, в том числе тех ее состояний, которые характерны для последних дней Запада и России: опостылевшие сумерки мира с ослепительными зарницами откровений безумцев-провозвестников «утраты», «конца», «смерти» — смысла, истории. Бога, человека. Эти констатации столь прочно закрепились в современном сознании, что оно напрочь забыло основополагающее различие — утраты и обретения, конца и начала, смерти и жизни. Такое смешение, осложненное отмиранием критической способности человека, породило не только постсовременный эклектизм, перекликающийся с воинственной несерьезностью всякого культурного акта («На том стою и могу как угодно!»), но и ползучий обскурантизм, усиливающийся господством полузнания, распространяющегося средствами публичной информации. Этим состояниям впадающего в культурное детство сознания противостоит только традиция критики — той критики, которая в свое время сформулировала все положения «смерти», которая в настоящее время никак не может довольствоваться ни инфантильным нигилизмом, ни беззаботной всеохватностью, ни, тем более, покойным уютом догматизма. Критика — это утверждение Другого. Я-критикую-значит-я-существую. В Другом. Критика есть не что иное, как модус обретения, начала, жизни. «Критическая библиотека», книжная серия, работу над которой начинает издательство «Axioma», призвана способствовать восстановлению силы и не...

Читать дальше