. Первым и вторым в списках стояли имена генералов фон Фрича и Бека, а на седьмом — имя руководителя организационного отдела.
А дальше события развивались следующим образом. Командир частей СА Силезии обергруппенфюрер Хейнес, до которого дошли слухи, что частям рейхсвера доставлены противопехотные рогатки, звонит в Берлин Герингу и высказывает опасение, что рейхсвер намерен начать путч против Гитлера. Геринг, которому давно известно, что имя Хейнеса занесено в проскрипционные «имперские списки», успокаивает его:
— Что вы, обергруппенфюрер! Ваши опасения смехотворны. Это попросту учения!
В конце июня начались эти «учения». Рано утром 28 июня Гитлер едет из Берлина в западную Германию. Два часа спустя Гитлер и Геринг выступают в Эссене в качестве свидетелей на свадьбе гауляйтера Мюнстера Тербовена, чья невеста, к слову сказать, впоследствии оказалась бывшей проституткой. Из Берлина приехал также Геббельс, который стал рассказывать о намерении берлинских СА начать путч. Сидящего за праздничным столом Гитлера зовут к телефону: из Берлина звонит Гиммлер. Трапеза тотчас прерывается. Гитлер вместе с Герингом, Геббельсом и Лутце отправляются в эссенскую гостиницу «Кайзерхоф», где до конца дня обсуждают свои проблемы. Геринг едет из Эссена в Берлин, Гитлер — к Круппу.
Утром 28 июня командующий сухопутными войсками Фрич объявляет в войсках готовность №2. Штурмы (полки) «черных СС» переводятся в казармы рейхсвера, где их вооружают винтовками и пистолетами. Вечером 28 июня Гитлер звонит адъютанту Рема группенфюреру СС Бергману и приказывает ему доставить на совещание с фюрером всех обергруппенфюреров, группенфюреров и инспекторов СА в Висзее. Поводом для этого экстренного совещания Гитлер называет «столкновения в Рейнской области между членами СА и неким иностранным дипломатом».
Высшее руководство СА, находящееся в мюнхенской гостинице «Мариенбад», на следующее утро отправляет телеграммы всем фюрерам СА, которые должны принять участие в конференции в Висзее. Телеграммы подписаны «высшим руководством СА». Высшим фюрером СА был Гитлер, а Рем — всего лишь начальником штаба.
Лишь один высший чин СА не смог принять участие в совещании в Висзее. Им был командующий обергруппой Берлин-Бранденбург группенфюрер СА Эрнст. Шеф якобы бунтующих берлинских штурмовиков вместе со своей женой Милнес и секретарем 29 июня ехали в Бремен. Вечером следующего дня, прихватив с собой 40 тыс. рейхсмарок из партийной кассы, вместе с женой он должен был отправиться в давно откладывавшееся свадебное путешествие на Мадеру. Билет на пароход он приобрел еще в середине января в туристском бюро на Потсдамской площади в Берлине, как и подобает лицу, занимающему такое положение.
Карл Эрнст отличался выправкой и удалью, которую он проявил в сражениях с противниками до 1933 г. Он любил хорошо одеться, носил коричневые шелковые сорочки, высокие сапоги из желтой юфтевой кожи и огромные золотые запонки. Рейтузы и мундир ему шили в «Немецком офицерском обществе». Эрнст и его берлинские штурмовики были наиболее отъявленными головорезами. Одним из них был шарфюрер Ралль, служивший при штабе группенфюрера. После того, как в марте 1933 г. по указанию Рема начали проверять биографии штурмовиков, которые вступили в СА после прихода национал-социалистов к власти, выяснилось, что Ралль был рецидивистом-уголовником, который находился в национальном розыске. Его исключили из СА, и за содеянные преступления он предстал перед земельным судом Нойгриппин. Он заявил следователю, будто бы он совершил совсем другие преступления, а не те, за которые его привлекают к ответственности. Он якобы состоял в отряде штурмовиков, которые под командованием группенфюрера Эрнста подожгли рейхстаг. Следователь направил протокол в лейпцигский трибунал, который в это время готовил процесс в связи с поджогом рейхстага. Из Лейпцига пришло отношение, которое попало в руки к Эрнсту. Группенфюрер распорядился перевести его бывшего шарфюрера в Берлинский земельный суд. Группа штурмовиков вытащила Ралля из камеры предварительного заключения и прикончила его. В результате этого убийства возникло ложное предположение, будто бы рейхстаг подожгли берлинские штурмовики.
Своим быстрым продвижением по службе в СА Карл Эрнст был прежде всего обязан своим заслугам в гражданской войне, а, во-вторых, гомосексуальным наклонностям. Он познакомился с капитаном Паулем Рорбейном, первым командиром берлинских СА, в «Эльдорадо»-излюбленном клубе столичных «голубых». В 1931 г. Рорбейн познакомил Эрнста («фрау Рорбейн») со своим старинным другом Ремом. В апреле того же года Эрнст командовал подгруппой СА «Ост», а год спустя был избран в рейхстаг. В результате таких игр СА и приобрели впоследствии репутацию сообщества, предающегося радостям однополой любви. Историк искусства гомосексуалистов Христиан Изермайер несколько лет назад писал: «Я тоже был знаком с некоторыми штурмовиками. Они устраивали шумные вечеринки даже в 1933 г... Я как-то присутствовал на одной из них... Все вели себя весьма пристойно, но чересчур веселились. Никого, кроме мужчин, на вечеринке не было. Нужно сказать, что в те дни штурмовики особенно предавались радостям жизни». «Голубые» приобрели политическое влияние даже в «Коричневом доме»-главном штабе СА.
29 июня успевший вернуться из Эссена в Берлин Геринг отдал приказ берлинскому охранному батальону СС, земельной полицейской группе и берлинскому корпусу фельдъегерей СА запретить выезд из города и объявить боевую готовность. В три часа дня с курорта Годесберг Гитлер направляет депешу в военное министерство, которую генерал-майор Рейхенау пересылает командиру охранного батальона группенфюреру СС Зеппу Дитриху. Дитрих должен немедленно лететь в Годесберг.
Два часа спустя генерал-лейтенант Бек передает своей секретарше написанную от руки записку, которая подписана руководителями отделов генерального штаба. Ее содержание таково: «Пистолет необходимо держать наготове в ящике письменного стола».
Здание военного министерства защищено рогатками с колючей проволокой, пулеметами и часовыми, вооруженными винтовками.
Вечером того же дня мюнхенским штурмовикам розданы написанные от руки листовки, приказывающие им выйти на улицы на демонстрацию. Никто из ответственных руководителей СА такого приказа не отдавал. Это была провокационная затея Гиммлера, который таким образом сочинил сценарий путча. Фюреры СА по-прежнему не догадываются об этом. Заместитель Рема обергруппенфюрер CA фон Крауссер звонит из Берлина Гитлеру, находящемуся в Годесберге, с тем, чтобы выяснить, приедет ли он сам на совещание в Бад Висзее. Фюрер отвечает: «Да, я непременно приеду». Крауссер сообщает об этом разговоре Рему, находящемуся в Бад Висзее. Собравшимся у него за ужином друзьям Эрнст Рем сообщает: «Завтра сюда приезжает Адольф, так что мы можем вдоволь наговориться. Приезжает и Геббельс, мы сорвем с него маску».
В час ночи Гитлеру, находящемуся в Годесберге, звонит из Мюнхена гауляйтер Вагнер, а также Гиммлер из Берлина. Оба докладывают о том, что мюнхенские штурмовики бунтуют, а берлинские СА в четыре часа дня намерены занять правительственный квартал. Гитлер тотчас меняет планы. Сначала он собирался выехать только утром, чтобы в полдень прибыть в Висзее. В 3 часа утра на самолете Ю-52 он вылетает в Мюнхен и садится на аэродром Обервизенфельд. Выходя из самолете, он шипит: «Я проучу этого борова!». Он едет в «Коричневый дом». К нему в кабинет приводят мнимых вчерашних мятежников — мюнхенского обергруппенфюрера СА Шнейдгубера и мюнхенского группенфюрера СА Шмида. Гитлер собственноручно срывает с них петлицы и аксельбанты. Затем их обоих отправляет в тюрьму Штадельхайм.
В половине седьмого утра приехавший в Висзее Гитлер вытаскивает из постели Эрнста Рема, застает силезского обергруппенфюрера СА Хейнеса в одной постели с шофером и велит убить их обоих. Эсэсовцы хватают и начальника охраны Рема штандартенфюрера Уля. Все они оказываются в Штадельхайме.
В первой половине дня вместе со своей свитой Гитлер едет из Висзее по направлению к Мюнхену. Всех встречающихся ему фюреров СА он останавливает и заявляет: «Вы арестованы» или же: «Начальник штаба Рем собирался затеять путч. Все участвующие в нем фюреры СА будут расстреляны. Поворачивайте назад и присоединяйтесь к моей колонне. Мы едем в Мюнхен». Геббельс, сопровождавший Гитлера, прибыв в Мюнхен, звонит в Берлин Герингу и произносит условное слово: «Колибри». По этой команде Геринг отправляет по нужным адресам команды палачей.
В Мюнхене происходит накладка. Выполняя приказ руководства, гестаповцы и эсэсовцы пытаются арестовать мюнхенского врача доктора медицины Людвига Шмитта, который помог Отто Штрассеру скрыться в Австрии. Мюнхенские гестаповцы не знали, что этот врач начиная с 21 апреля сидит в тюрьме Штадельхайм. Гестаповская команда, которая должна его расстрелять, ищет его дома, затем в клинике. Не найдя его, гестаповцы возвращаются в свою штаб-квартиру и заявляют, что доктора Шмитта нет нигде. Их вновь отправляют на его поиски с наказом: «Немедленно привезите этого Шмитта - живого или мертвого!»
Гестаповцы снова едут в клинику, где тот работал. Встретив на улице какую-то женщину, спрашивают:
- Вы здешняя? Не знаете, где живет доктор Шмитт?
- Да, конечно. Он живет на Ом-штрассе. В первом доме, на верхнем этаже.
Этот «доктор Шмитт» на самом деле был не врач, а музыкальный критик, доктор философии Вильгельм-Эдуард Шмидт.
Его погубило сходство фамилий. Ведь главное было выполнить приказ: найти доктора Шмитта. Несчастного отправляют в Дахау и там расстреливают. Настоящего же доктора Шмитта тюремный надзиратель спрятал в дровяном сарае. Там он услышал имена шести арестованных вечером 30 июня фюреров СА, которые должны быть расстреляны.
Собравшиеся в «Коричневом доме» Гитлер, Гесс, Геббельс, Лутце и высший партийный судья Бух решают, что делать с арестованными, включая Рема. Особенно старается Гесс.
— Мой фюрер, — распинается заместитель фюрера, — моя задача — расстрелять Рема.