– Мать, – сказал я и подошёл поближе.
– Какая ещё мать? – призрак выпрямился.
– Моя мать! – дико завопил я. – Моя мать!
И я прыснул в призрака из газового баллончика. Призрак заверещал и принялся раздирать на себе простыню. Потом рванул в конец коридора. Я не спеша отправился за ним.
Дверь в последнюю комнату по правой стороне была открыта. И в ней горел свет.
Призрак стоял на коленях перед ведром с водой и плескал себе в лицо. Я узнал его и засмеялся. Этот был Хавчиков, исполнитель ролей английских пьяниц и чукотских охотников в местном драматическом театре. Впрочем, Хавчиков и сам был пьяницей и постоянно нуждался в деньгах, отчего всё время участвовал в утренниках, корпоративных вечеринках, а на Новый год наряжался Дедом Морозом и пугал своим носом ребятишек.
А сейчас пугал совсем не носом.
– Мою мать увезли в психушку! – истерично завопил я. – И ты в этом виноват! Я убью тебя!
Я треснул томагавком по ни в чём не повинному комоду в углу комнаты.
– Не надо! – Хавчиков сжался. – Я не хотел! Он меня заставил!
Так я и знал. Этого придурка кто-то заставил.
– Кто? – рявкнул я. – Назови мне его имя, и я вырву его печень! И скормлю её… скорпионам!
В подтверждение своих слов я треснул по комоду ещё раз.
– Нотариус, – раскололся Хавчиков. – Всё он придумал.
Не доверяй юристам больше, чем экономистам. Железное правило.
– Зачем?! – рыкнул я. – Зачем?
– Не знаю! Пришёл в театр, говорит, кто тут Деда Мороза играет?! А я всегда их играю – ну, я, говорю… А он мне так: получишь три зарплаты, если сыграешь мертвеца…
– А гробы? А свет? А туман?
– Свет я должен выключать рубильником, – Хавчиков указал на рубильник на стене. – Правый рубильник выключает во всём доме, а левый в подвале. А гробы вот так включаются…
По полу змеился кабель с прерывателем. Хавчиков нажал на кнопку.
– Всё, – сказал он, – больше не трясутся. Это компрессоры, я в мастерских взял, они так хорошо подпрыгивают…
– И засунул их в гробы?
– Ага.
– А дверь? – подступал я. – Дверь в подвал как открывается?
– Там кнопка есть потайная. Кирпич справа от дверной ручки…
– Справа? – строго переспросил я.
Хавчиков кивнул.
– И туманники из театра взял, – рассказывал Хавчиков, – а они сорок килограммов каждый…
– Если маму через неделю не выпишут, – трагически перебил я, – я прекращу практику новогодних поздравлений в нашем городе. Во всяком случае, с твоим участием.
Хавчиков послушно закивал.
– Теперь, мэтр Хавчиков, ты ответишь мне на простой вопрос. Я не верю, что ты не знаешь, зачем тут всё наворочено?
Хавчиков отрицательно покачал головой. Только талант его за долгие годы пьянства расстроился, и в этом отрицательном кивании я легко уловил фальшь. Хавчик врал мне, нагло мне врал, это надо было пресечь.
– Правду! – завопил я и принялся бешено рубить комод.
А потом повернулся к Хавчикову.
– Хорошо-хорошо, – сказал он. – Я кое-что знаю…
– Ну? – я постучал томагавком по стене.
– Понимаете… – Хавчиков огляделся. – Понимаете, все в городе считали, что Петрович…
Хавчиков указал пальцем вниз, в подвал.
– Все считали, что Петрович – колдун. Ну, знаете, все эти предрассудки, будто гробовщики связаны с нечистой силой, будто потом они откапывают покойников и срезают с них перстни вместе с пальцами…
– Ближе к делу!
– Ну да, ну да… Так вот. Петрович болел, у него что-то с головой было. А наследников у него только сестра с сыном. Понимаете, этот нотариус как-то всё обстроил, с юридической точки зрения хитро больно. Когда Петрович умер, то они стали наследниками. А этот нотариус так завещание составил, что там говорилось, что если наследники Петровича станут нетрудоспособными… то есть недееспособными, то он будет распоряжаться совместным имуществом…
– Говоря проще, – я прищурился. – Если племянник гробовщика и его мать загремят в психушку, их наследством и наследством Петровича будет распоряжаться этот нотариус. Так?
– Угу, – кивнул Хавчиков.
– Что у них может быть ценного? Квартирка двухкомнатная да журналов полтонны… Книги ещё. Постой-ка! Книги? Вернее…
– Книга, – кивнул Хавчиков. – Мать твоя, ну, сестра гробовщика, хранила её и не знала, что это за книга.
– Колдовская?
– Не совсем вроде как… Она… Ну как бы… точно не знаю, но что-то в ней необычное, я её, правда, не видел.
– Он что, не мог эту книгу просто украсть?
Хавчиков покачал головой.
– Колдовскую книгу бесполезно красть – она не будет действовать. Её даже подарить нельзя.
Я кое-что слышал про эти дела. Типа колдовская книга пишется кровью, что передаётся от матери к дочери или от отца к сыну.
– Понимаете, такая книга должна только по наследству передаваться. А благодаря всей этой комбинации нотариус становился как бы наследником.
– Он что, тоже колдун? – спросил я.
– Вроде как. Сейчас многие этим увлекаются. Модно.
– А сам ты откуда всё это знаешь? – подозрительно спросил я.
Хавчиков покривился. И я понял, что он сам, видимо, тоже пытался заниматься колдовством. Эти театралы всегда чушью маются…
– Многие про эту книгу знали… – сказал он. – И он, видимо, узнал.
– Понятно, – сказал я. – Всё с тобой понятно.
Хавчиков закивал. Надо было с ним заканчивать.
– Прибить бы тебя с санитарными целями… Ну, да ладно. Я ценю театральное искусство, поэтому так и быть, живи себе помаленьку. Так, народный артист, слушай сюда, – я принял серьёзный вид. – У той подруги, ну, у той, которую ты так остроумно стреножил венками, папа – чемпион области по вольной борьбе. Ударом кулака убивает трёхлетнего крокодила. Если он узнает, что ты так поступил с его дочерью, то очень огорчится. И придёт к тебе на спектакль…
– Я понял, – промямлил Хавчиков, растирая глаза. – Что мне сделать?
– Включи свет и отключи гробы! И туман отключи.
Хавчиков включил свет и отключил гробы с туманом.
– В подвале пока не включай. Я спущусь вниз, войду в подвал и постучу по трубе. Тогда ты включишь свет там. А когда этот колдун-самоучка спросит тебя, как всё прошло, скажешь, что мальчишка испугался почти до смерти, но не совсем. Надо слегка ещё завтра допугать. Понял?
– Понял.
– Вот и отлично, мой Гамлет.
Хавчиков улыбнулся.
– Томагавк метать умеешь? – спросил я.
– Не…
– А я умею. Меня мама научила. Которую ты в психушку законопатил.
И я вышел в коридор.
Матвейка продолжал стоять у стены. Только теперь он не дрожал, и штукатурка на него с потолка не падала.
– Как дела? – спросил я. – Жив-здоров?
– Угу, – прошептал Матвейка. – А привидение?
– С привидением я договорился, – ответил я. – Теперь оно будет пушистым и шелковистым, поверь. Я умею находить с ними общий язык.
– Как это?
– С привидениями надо лаской, – я продемонстрировал Матвейке томагавк. – Они такие душки.
– А где Антонина? Привидение её утащило в другой мир?
– Почти что. Постой тут ещё пару минуток – я сейчас её оттуда достану.
Я заглянул в склад. Тоска продолжала стоять. Вся в венках.
– Хотел бы станцевать с тобой танго, – сказал я. – Но, видимо, в другой раз.
Я вздохнул и стал освобождать Тоску от венков. Венки слезали с трудом, будто приклеенные. Тоска урчала и скрипела зубами. Я освободил её до пояса, затем она меня оттолкнула, вытащила кляп и зарычала:
– Где этот уродец?!! Ты его нашёл?
– Кого? – я прикинулся валенком.
– Призрака!!! Я хочу ему физиономию расцарапать!!!
– Потом расцарапаешь. Нам надо спешить вниз, выручать твоего кавалера.
– Он не мой кавалер. – Тоска оттолкнула меня и вышла в коридор.
Глава 4Трупы в юбках
Тоска тихонько постучала в дверь подвала.
– Фомич, ты здесь? – спросила она.
За дверью послышались шорох и кашель.
– Ну, наконец-то, давайте выпускайте меня, – сказал севшим голосом Фомич.
– Сейчас не могу… – Тоска не успела договорить.
– Да что вы вообще можете! Детский сад, решили поиграть во взрослые игры! – начал кипятиться Фомич. – Да что я с вами вообще цацкаюсь, у меня же сотовый есть! Сейчас вызову милицию или спасателей, они мигом меня отсюда вытащат.
– Успокойся, не надо этого делать, – сделал я попытку вразумить будущее «золотое перо». – Во-первых, мы в чужом доме – как ты объяснишь своё здесь местонахождение? Они примут тебя за вора. Во-вторых, мы помогаем Матвейке. Как ты успел заметить, в этом доме не всё чисто, и если привлечь ещё кого-нибудь, то мы так ни в чём не разберёмся, а только навредим. Спешу обрадовать: сейчас мы тебя выпустим! Внемли голосу разума и перестань биться и терзать мобильник.
Но Фомич не особенно внимал голосу разума и, видимо, пытался куда-то звонить. Но, к счастью, в подвал Сеть не доходила. Из-за двери вновь послышались проклятия.
Я принялся нащупывать рядом с дверью потайной кирпич.
– Давайте скорее, – стонал Фомич. – Силы на исходе, честное слово…
– Держись, – пыталась успокоить Фомича Тоска. – Держись, Фомич.
Я нащупал кирпич и нажал на него. Потайной замок щёлкнул, и дверь подвала открылась. На всякий случай я снова заблокировал её стулом.
Выскочил злой Фомич, тут же спросил у нас, где здесь туалет, – и большими скачками побежал «попудрить носик».
– Осторожно… – пискнул вслед Матвейка. – Дядя сказал, что туалет на ремонте…
Я рассмеялся, а Тоска закрыла глаза руками.
Вопль не заставил себя долго ждать.
Это был мощный, прочувственный, безграничный вопль. В моей голове быстренько всплыли все вопли, какие только удалось слышать на жизненном пути. И я с удовольствием отметил, что этот вопль был, пожалуй, лучшим в моей коллекции.
– У парня талант, – сказал я Тоске. – Жаль, видеокамеру не захватили. Получился бы изумительный фильм. Я бы назвал его просто, но одновременно со вкусом – «Навоз».
– Он бы потом продал свою квартиру и заказал нас наёмным убийцам, – возразила Тоска.