сь в карантине, в блокаде. Делалось это «ради национальной безопасности». Мы, со своей стороны, привечали всех, кто искал свободы, из какого бы штата он ни приезжал. Это касалось даже янки. Печать, вещание, Интернет… Репортеры всех мастей охотились за нашими высказываниями. Несть числа любопытным, следившим за сетевыми дискуссиями. Ах, Барбара, какое было время! Чем дольше мы дискутировали, тем больше людей в других штатах задавались вопросом, почему они должны жить под микроскопом спецслужб.
К нашему движению примкнули Американский союз защиты гражданских свобод и полдюжины организаций, радеющих за неприкосновенность частной жизни. На вебсайтах всплывали списки товаров с рфид-метками, и все больше потребителей бойкотировало их. Фонд электронной свободы добился запрета на розничную продажу любых товаров с рфидами.
Несгибаемый старик Петерсон, сенатор от штата Вермонт, первым потребовал в Конгрессе прекратить финансирование НЦКР — и это еще до того, как в Чарлстоне мы приступили к голосованию.
В общем, до отделения нашего штата от страны так и не дошло. Потому что все примкнули к нам.
Я вынул из кармана рубашки авторучку. Ничье разрешение мне не требовалось, но я хотел, чтобы меня поняли. Мы с Барбарой давно работали вместе, еще с тех пор, когда я впервые баллотировался в Конгресс.
— Барбара, я учитываю ваши доводы. Я их обдумал. Да, Зах разгласил секретные сведения. Да, умышленное уничтожение информации было и остается уголовным преступлением. Да, выход из строя чарлстонского НЦКР, безусловно, затрудняет следственные действия. И да, да, да — цель не оправдывает средства, иначе бы мы скатились в анархию. Но какие бы преступления ни совершил Захарий Бойер, он давно заплатил свой долг обществу. Теперь и для общества настало время отдать долг Захарию Бойеру.
И первым указом, подписанным мною в должности Президента Соединенных Штатов, Зах был полностью амнистирован.