места гостю, а сама бросилась на разобранную постель, пристроившись между валявшимися там корсетом и утюгом, и погрузилась в чтение газеты, которую ей удалось-таки отобрать у незнакомца.
— Вы что — приятель Ли? — спросила она, изучив столбики с информацией.
— Ли? — недоуменно повторил за ней человек в помятом костюме. — Что еще за Ли? Ах, вы, наверное, говорите об этом мамонте внизу? Нет, я не решился бы сказать, что он мой приятель, да и он, думаю, в еще меньшей степени считает меня своим…
— Но он же предоставил вам убежище!
— Получается так…
— А почему вы это сделали?
— Что — «это»? А-а-а, убил тех двух типов? Да так, не знаю, по рассеянности…
Молодая женщина поднялась, протянула ему газету.
— Ладно, берите ее… И дайте, наконец, мне поспать!
— Вы певица? — спросил человек в помятом костюме.
— Танцовщица… В «Олимпик»…
— А я готов был дать голову на отсечение, что в «Альгамбре»! И поклялся бы, что вы поете…
— Как вы догадались?
— Интуиция.
— Ладно, подождите. — Молодая женщина открыла платяной шкаф и достала оттуда недопитую бутылку виски. — Берите. Выпьете за мое здоровье. За здоровье Лидии.
— Спасибо. А до которого часа вы… мгм… «пляшете»?
— До утра.
— А когда начинаете?
— Как когда… Часов в девять, в десять…
— Заходите попрощаться со мной перед уходом: дверь в конце коридора. Выпьем вместе. И потом, я хотел бы попросить вас об одной услуге…
Молодая женщина напряглась.
— Я никогда не иду ни на какие сделки! Что еще за услуга?
— Да так, пустячок. Купить мне пушку.
Лидия скинула пеньюар. Под ним оказалась черная пижама.
— Вы что — ненормальный? Зачем?
— Разгадывать кроссворды, — усмехнулся гость. — А может быть, пришить Ли…
Молодая женщина взяла гостя за плечи и подтолкнула его к двери.
— Ничего не поделаешь… Вы считаете, что я вам — мать родная?..
Лежавшая на постели молодая женщина вздохнула, сразу же подавила второй вздох и вытянулась, прикрыв рукой глаза.
— Нет, нет… — простонала она.
Ее темно-синее платье было помято не меньше, чем костюм склонившегося над ней мужчины, а сквозь зияющую над рукавом огромную прореху виднелось белоснежное и хрупкое, как у юной девушки, плечо.
Мужчина долго смотрел на нее, легонько поглаживая по волосам, потом сел в ногах постели и принялся читать газету, которую принес с собой.
Внезапно он почувствовал обращенный на него взгляд. Молодая женщина широко распахнула глаза и с детским любопытством осматривала комнату.
— Стив… — прошептала она, протягивая руку.
Стив взял эту руку и сжал ее в своей.
— Стив, где мы?
— В чертовой дыре! — ответил Стив. — В каком-то подозрительном отелишке то ли в Чапее, то ли в Хонг-Кью, сам толком не пойму, где именно!
— А кто нас сюда привез?
— Понятия не имею, но, наверное, не так уж трудно вообразить.
— Мы пленники?
— На мой взгляд все в точности так.
— Какой сегодня день?
— Четверг.
— А который час?
— Почти полдень.
Молодая женщина села, от этого платье на груди разъехалось, и она неловким движением попыталась соединить половинки.
— Но ведь… Нас же должны вот-вот найти!.. Полиция…
Стив нехорошо усмехнулся.
— Ага, сейчас найдут! Вот только не для того, чтобы забросать цветами! — Он бросил на кровать газету. — Вашего мужа уже нет на свете. В него стреляли прошлой ночью, равно как и в частного детектива, нанятого для обеспечения безопасности шефа. Каждый из них словил по три пули. Ваш муж умер на месте, а что касается Воробейчика, тут, правда, еще есть сла-абенькая надежда на спасение…
Флориана смертельно побледнела. Она взяла в руки газету, но читать не смогла.
— Я же не знала… Я не знала…
— Чего это вы не знали?
Флориана, казалось, смотрела сквозь стену комнаты.
— Так чего же вы не знали? — нетерпеливо повторил Стив.
— Не знала, что… что… что такое может случиться… И что… что мы на самом деле всегда были неотделимы друг от друга…
— Вы ничему не могли помешать…
— Могла, — тусклым голосом продолжала Флориана. — Могла… Ах, какая же я дрянь! Какая сволочь!
— Ну, давайте, давайте! Скажите еще, что все произошло из-за вас!
— Конечно, из-за меня.
— До чего трогательно! А теперь скажите, что это вы его убили!
— Я его убила. Ничего бы не случилось, если бы… Что именно написано в газете? Точно — что написано?
— Воробейчик попросил своего коллегу, комиссара французской полиции Малеза, подежурить на Нанкин-Род. Чуть за полночь этот достойный господин услышал выстрелы — теперь уже известно, что их было семь. Он подбежал к дому 114, открыл предоставленным ему месье Венсом ключом входную дверь, но не успел сделать по вестибюлю и трех шагов, как неведомо каким образом проникший в нашу контору тип, оттолкнув его, выскочил на улицу. Малез решил, что преследовать его бессмысленно, и побежал в кабинет вашего мужа. Он утверждает, что привел его туда запах пороха…
— И там он…
— Да. Ваш муж упал между письменным столом и своим креслом, зацепив, когда падал, телефонный аппарат… Что до месье Венса, то он вытянулся во всю длину ка паркете…
— Значит, они даже не пытались защищаться?
— Пытались. В автоматическом пистолете месье Венса осталось всего лишь пять патронов. Значит, он стрелял один раз, только один раз…
— А дверь?
— Была заперта на ключ изнутри. Но она застекленная, и два квадратика этого матового стекла оказались разбитыми…
— То есть убийца стрелял через дверь?
— Черт побери! А как иначе? Я же сказал: она была заперта изнутри! Мне кажется, месье Венс выстрелил первым, а убийца ответил, выпустив свои шесть пуль через разбитое стекло… Или убийца сначала высадил стекло, потом, увидев свои мишени, прицелился и выстрелил…
— А тот человек, который сбежал? Есть его приметы?
— Никаких, он оказался очень ловким и ухитрился все время держаться в тени. Судя по газете, можно ждать арестов, но что-то мне не верится, что…
Флориана подняла на него умоляющий взгляд она до сих пор тщетно пыталась хоть как-нибудь стянуть на груди корсаж платья.
— Не найдется ли у вас английской булавки? Или хоть простой?
— Нет, — ответил Стив. — Впрочем, если бы она у меня была, я бы оставил ее себе. Вы просто прелесть в таком виде!
— Они станут подозревать нас… — прошептала молодая женщина.
— А вы бы не стали, будь вы полицейским? — усмехнулся Стив.
Глава десятая
Малеза одолевали навязчивые идеи. Их было две: бутылки со стаканами на письменном столе и телефонный аппарат со снятой трубкой, который Абоди, падая, увлек за собой на пол. Комиссар мог бы поклясться, что именно в этих двух вещах — решение всей проблемы…
Шаги за спиной заставили его отвлечься от размышлений.
— Ну, и что говорит этот человек? — спросил он.
— Синг говорит, что мисс Линдстром сегодня ночью не вернулась домой.
— А тот?
— Чанг говорит, что мистер Матриш, кажется, съехал со своей квартиры, потому что его вещей там нет, и он должен хозяину приличную сумму.
— Та-ак, с каждой минутой все легче и легче! — проворчал Малез. — А поскольку Стив Алкан и миссис Абоди тоже вроде бы «сделали ноги», нам ничего не остается, как вызвать подозреваемого, напечатав объявление в газете!
— Извините, есть одна поправка, комиссар! — вежливо произнес мистер Ву. — Если тех особ, о которых вы говорили и которые должны были быть здесь, на самом деле нет, то другой человек, которого не должно было быть, как раз здесь.
— Да? И кто же это?
— Мистер Джей Джей Лоуренс. Мистер Лоуренс должен был вернуться из Кантона только завтра, а он… он вернулся вчера.
— Надеюсь, вы намереваетесь прижать его к стенке?
— Прижать к стенке?
— Ну, надавить на него, словом, допросить с пристрастием…
— Разумеется. Завтра.
— Почему же завтра? Хотите дать ему шанс смыться от вас?
— Нет, конечно, нет, — все так же вежливо объяснил мистер Ву. — Я хочу оставить ему время подготовиться к допросу. Ведь ловкая, продуманная, изощренная ложь выдает лжеца куда скорее, чем показания, придуманные наспех.
Мистер Ву (обладатель полного имени Ву-Ту-Фу) был маленьким и хрупким. Плоское личико, на носу — очки без оправы с дымчатыми стеклами, настолько толстыми, что глаза казались невероятно огромными, а выражение лица каким-то нечеловеческим. Жертвуя всем, чтобы соблюсти каноны элегантности, он постоянно носил белый шерстяной костюм с тщательно отглаженными — в стрелку — складками на брюках, галстук из белого пике, украшенный золотой булавкой «Голова дракона», и канареечного цвета туфли. Он бегло говорил на трех языках — китайском, английском и французском, — даже не проглатывая на двух последних звук «р», как делают почти все его соотечественники, и изъяснялся на каждом из этих трех языков с изысканной вежливостью, которая вышла из моды примерно тогда же, когда и его гардероб. Он сразу заставлял понять, что является представителем весьма приличного следственного отдела, который весьма приличным образом станет вести весьма приличный розыск весьма приличного преступника.
Самые ранние пташки из служащих компании Абоди и Лоуренса еще только-только подкатывались к запертым пока дверям своей конторы под ледяными взглядами двух полицейских в полной выкладке, а мистер Ву уже активно вел следствие, окруженный толпой сотрудников, белых и желтых, гражданских и обмундиренных. Малез впервые присутствовал при расследовании, проводимом китайцами, и скорость, с которой шел этот процесс, показалась ему удивительной, равно как и краткость предложений, которыми китайцы обменивались.
Освободившись, мистер Ву достал из кармана золотой портсигар и протянул его Малезу, который отказался от предложенного курева, показав свою трубку. Тогда китаец вытащил из портсигара длинную, тонкую, не похожую на обычные сигарету, с озабоченным видом прикурил, и кабинет покойного Абоди сразу заполнился столь же необычным ароматом: запахом опиума…