— Где девушка, и что ты с ней будешь делать?
— Ничего. Проверим здоровье, проведем беседу… Она была не подготовлена…
Будто те, кого принесли мне в жертву, были. Или он думал, я не помню?
— …И вернем тебе. Нам срывы не нужны.
— Тем более тебе удалось преуспеть, — усмехнулся я. — Почему она вдруг стала избранной?
— Будем разбираться. Это наша главная задача, — сделал акцент он.
— Откуда я у вас?
— Поймали зверем, как и всех остальных тут. — Он помолчал некоторое время, прежде чем продолжить. —Такие, как ты — угроза обществу. Здесь мы вас лечим. Искали лекарство.
— Ну да…
Он врал. А я не помнил. Три месяца — слишком долго…
— Нашли?
— Теперь найдем, благодаря тебе. Готов сотрудничать?
Начались торги. Я еле погасил истинный взгляд, которым хотелось ему ответить, и прикрыл глаза. Что там просят придурки, готовые на все, лишь бы выжить?
— Готов, ты же знаешь, — прохрипел, надеясь, что поверит.
— Хорошо, — довольно усмехнулся он. Поверил. Думал, сломал меня.
— Только ей не делай ничего… — Наверное, стоило начать с этого, но не был уверен. — Ты ее отпустишь?
— Не сейчас. Она же нужна тебе.
— Нужна. — Она не просто нужна. В ней теперь — вся жизнь.
— Отлично. Сейчас тебе подготовят комнату. Ее тебе отдам вечером — девочке нужно успокоиться.
— Хорошо, — кивнул, чтобы не зарычать. А сам представлял, как буду медленно жрать эту тварь. "Ты будешь сдыхать у меня медленно, пока не вспомнишь имена всех, кого погубил здесь".
— Молодец, Эйден, — похвалил, как собаку. — Жди. И веди себя хорошо.
Не это меня беспокоило. Я представлял, как держу пальцы на горле своего зверя — нельзя. Иначе конец и ей, и мне. Не сейчас.
Я же умею ждать…
Умею?
Кем я был?
Охотником.
Виски сдавило — память возвращалась болезненными толчками, а что-то в подсознании подсказывало — причина того, что я тут, именно в том, кем я был. Я помнил лес, запах оружейной смазки, вкус крови и радость от очередной победы. Я охотился на такое дикое зверье, на которое никто не мог. Знал в совершенстве территорию и повадки жертвы, тратил время на изучение привычек…
…Здесь — то же самое. Я изучу тебя, мразь. И использую слабости против тебя. А пока — наблюдать и слушать.
— Хант, — послышалось через время. Я открыл глаза и глубоко вдохнул, поворачивая голову к входу. — Шмотки надевай. Потом руки за спину. Приказ — не пичкать тебя транками.
Стандартно. Один с ружьем — прикрывает. Второй стоит у входа. Я плавно поднялся и нагнулся за пакетом, брошенным к ногам, принюхиваясь. А ребята устали. От обоих разило вчерашней попойкой, а тахикардия говорила либо о том, что алкоголя было слишком много, либо не только алкоголя.
— Куда поведете? — поинтересовался, натягивая штаны из грубой серой ткани. К ним прилагалась белая футболка. Натянув шмотье, отвернулся к стенке, позволяя защелкнуть на запястьях наручники.
— В комнату. С кроватью, удобствами, — спокойно отвечал мне провожатый. — Те, кто приходят в себя, живут у нас хорошо.
— И многие приходят?
— Не те, кто хотелось бы. Вот ты — самый редкий экземпляр, — и мужик посторонился, пропуская меня вперед. Цепь наручников натянулась и — с удивлением я обнаружил — чуть не разлетелась между моих запястий. — Медведей у нас больше нет.
— Повезло, — пробормотал себе под нос. — Надеюсь, вы меня почините.
— Конечно, ты, главное, содействуй. Веди себя хорошо, и станешь как новенький.
Мужик вещал так фальшиво, что меня передергивало. Но видимость покладистого нужно делать всеми силами. Я смотрел себе под ноги, коротко поглядывая по сторонам и записывая картинку в память. Много вопросов задавать нельзя, поэтому на большинство придется ответить самому.
База не бог весть какая — два яруса, клетки на пути все были пустыми. Но по запаху понимал — когда-то в них жили оборотни. Одного вида. Я ясно чувствовал лишь один запах, и от него шерсть на загривке вставала дыбом. Стены не обшарпаны только потому, что изначально сделаны из некрашеного металла. И то в щелях уже вовсю процветала плесень. Персонал — сплошные идиоты. Даром что с оружием. Эти себе скорее отстрелят что-нибудь, чем в меня попадут.
Навстречу нам попался уборщик, еще пара мужчин-охранников — таких же расслабленных. Что тут творилось, что они такие самоуверенные? Они вообще тут оборотней видели?
— О, кого вы мне тут привели, — встретили нас на пропускном пункте в смежном отсеке невысокий толстяк. Может, мне прямо сейчас им тут всем хребты переломать к чертям? — "Очнушка"?
— Простите? — переспросил хрипло, тихо шизея от происходящего.
— А этот интеллигентный, — усмехнулся он.
Я подобрался, а сердце набрало обороты. Предположение, что эта база ляжет у меня быстро и без боя, едва не сорвало предохранители. Но я лишь медленно усмехнулся:
— Даже с высшим образованием.
Тип уважительно присвистнул:
— Проходите. Самая лучшая каюта за вами.
Этот отсек был не лучше внешне, но камера, в которую меня завели, действительно напомнила комнату в отеле. Пусть и дешевом, но все же. Дверь двойная: внутренняя — прутья, а внешняя — глухой металл. Мне сняли наручники — по инструкции — у стены.
— Сейчас принесут завтрак, потом на полигон.
— Полигон? — потер запястья, все так же глядя в стенку.
— Да, надо же в форме себя держать. А то сколько можно в клетке сидеть? С возвращением.
— Спасибо. — Рычащих нот в голосе скрыть не удалось, но люди не придали этому значения.
Я осмотрелся. Большая кровать с чистым новым бельем, небольшая ванная с душевой и зарешеченное окно. Отлично. Я направился к нему, но тут же вздохнул от разочарования — оно смотрело на лес с холма. Деревья — сплошные елки, значит, высоко стоим. Зато ночью ничто не помешает сориентироваться по звездам и запаху.
Сейчас же все больше мысли дергались в сторону девочки.
Ари…
Осмотрит он ее, сволочь, будет лапать… В груди задрожал рык, но никакой угрозы возвращения к беспамятству я не чувствовал.
Двери открылись не то чтобы неожиданно, но все же визита я не ждал.
— Ну и как ты устоял? — оскалился на меня человек в темной униформе. — Твоя самка неизвестно где, сам — за решеткой, а вокруг — одни идиоты. Тебе все инстинкты отбило?
Я медленно направился к прутьям, разглядывая мужика. Военный — сразу видно. Интеллект весь ушел в мышцы, а принципы вертятся на одном — «ты или тебя». Готов биться об заклад — в отставке, а значит — выслуживается тут, доказывая всему миру, что он еще чего-то стоит.
— А ты ожидал веселья? — сузил глаза, глядя на его рожу. Вот, значит, как — весь этот видимый бардак был деланным. А он провоцировал меня.
— Я таких, как ты, насквозь вижу… — вальяжно просунул он руки в прутья.
Один рывок — и эти руки останутся мне на память. — Эйден Хант, охотник, военный, специалист по слежке и огнестрелу… Или… был?
Я едва не оскалился. Заскучал, тварь. Хотел себе противника тут отшелушить, а это давало надежду на то, что он здесь один такой бойкий. Интересно, насколько я прав?
— …Отходить тебя не вышло, но имей в виду — и не таких ломали, — самозабвенно продолжал он. — Жаль — не сегодня.
— Вы меня с кем-то путаете.
И я не врал. Просто обвел кружочком претендента на изощренную расправу.
— Ну да, — скривился он. — Моя воля — я бы тебе голову с задницей спутал… Но ты теперь — ценный экземпляр. — И он мерзко хохотнул, обводя взглядом камеру. — Вот бы нам за такие заслуги выдавали такие хоромы. Будешь теперь тут со своей самкой на камеру сношаться…
— Может, и вам на пользу пойдет. Раз без пособия уже ничего не можете… — Он провоцировал. Я тоже. Но ни я, ни он на провокации не велись. Стояли, глядя друг другу в глаза, пока из моей груди не просочилось предупреждающее рычание.
Ублюдок отлепился от прутьев:
— Посмотрим, кто и кому преподаст урок, — довольно оскалился он и вальяжно зашагал по коридору.
2
Я моргала на яркий свет под потолком, отстраненно ожидая окончания осмотра. Казалось, он никогда не закончится.
— Можешь подниматься, — сообщила, наконец, врач.
Я никогда ее не видела здесь. Как и половину персонала, с которым столкнулась после того, как меня вытащили из клетки. Одеться никто так и не дал — не посчитали нужным. Так и таскали меня босиком и без трусов по кабинетам. Смешно, но если бы этот зверь не озаботился, я бы так и ходила с алыми разводами между ног.
— Когда вы закончите? — открыла рот впервые за все утро. Жить хотелось все больше, а злость на этих людей рвала грудную клетку.
— Закончили, — бесстрастно отозвалась она, что-то записывая в планшет. — Можешь выйти в коридор, тебя там заберут.
Унижение продолжилось в кабинете главного, куда меня проводил конвой. Я растянула футболку за утро чуть ли не до колен — хвала магазинчику «Все по 0,99!» Качество ткани было такое, что к вечеру, если меня не отпустят, футболка дотянется до длины платья.
— Присаживайтесь, — глянул ублюдок на меня исподлобья, отрываясь от экрана монитора.
На вид ему за пятьдесят. Рожа давно не сменяла эмоций, замерла на кисло-недовольных. Белый халат поверх темного костюма не добавлял доверия к нему.
— У меня задница голая, — процедила, позволяя себе, наконец, выйти из себя. — А всю ночь меня имел ваш заключенный. Наверное, не стоит пачкать ваше дорогостоящее кресло?
— Сядь! — рявкнул он неприязненно.
Показалось, что позвоночник хрустнул, стоило опуститься на стул. Я держала все в себе несколько часов, и оно едва не пролилось. А все потому, что что-то внутри меня чертовски нуждалось в помощи. Срочно. Но другая часть стояла на своем — мне никогда никто не помогал. Даже в семье приходилось локтями доказывать свое право на мнение. Хорошая школа. Может, и тут удастся выжить.
— И… все уборщицы у вас так кончили? — прерывисто вздохнула я. — Крутой аттракцион.
Мужчина сузил на мне взгляд, но моя истерика его не тронула: