– Сделать это можно, да только что-то мне подсказывает, что мы зря время на них потратим, – не согласился Валеев.
– Есть еще одна версия, но тебе она покажется совсем бредовой, – после небольшой паузы произнес Паршин.
– А ты все равно расскажи.
– Возможно, этот упырь сбежал из колонии и теперь бесчинствует на нашей земле, – заявил Паршин.
– Сбежал? Да ну! Если бы кто-то из заключенных сбежал, мы бы об этом знали, – Валеев снова покачал головой. – Видно ты, капитан, совсем духом пал, раз так рассуждаешь.
– И все же я хотел бы это проверить. – В голосе Паршина звучала решимость. – Помнишь, в позапрошлом году из исправительной колонии Озерного заключенный сбежал? Тогда нам о побеге только через три дня сообщение пришло, когда он до самого Саранска добраться успел. А все почему? Потому что начальник тюрьмы не хотел выносить сор из избы, надеялся изловить беглеца своими силами. Хорошо, тогда без жертв обошлось, а ведь могло быть иначе.
– Точно, был такой случай. – Валеев смотрел на капитана удивленно, словно тот открыл ему великую тайну. – Слушай, я ведь совсем об этом забыл. Если бы ты не напомнил, я бы и не подумал о том побеге. И что ты собираешься предпринять? Ты же понимаешь, что если начальник тюрьмы решил скрыть что-то подобное, то он не станет делиться с тобой теперь, когда у тебя на руках три трупа.
– Да знаю я… – Паршин нахмурился. – Полковник Стригунов еще утром сделал официальный запрос, и все тридцать начальников исправительных учреждений Мордовии ответили, что во вверенных им хозяйствах случаев побега за прошедший год не зафиксировано.
– Тогда как ты собираешься вывести их на чистую воду?
– Есть одна задумка, Серега, только не уверен, что это сработает.
– Колись уж, капитан, не тяни резину, – потребовал Валеев.
– У меня в системе надзора за исправительными учреждениями человечек есть, который мне кое-чем обязан. Хочу предъявить ему счет, – признался Паршин. – Возможно, это ничего не даст, но если он нароет, что кто-то из начальников колоний предоставил ложные сведения, я смогу убедить этого начальника раскрыть карты.
– Так чего же ты медлишь? Бери телефон и вызывай этого своего человечка.
Старлей схватил телефонный аппарат и с шумом поставил его перед следователем. Паршин пару секунд думал, затем поднял трубку и набрал номер.
Глава 3
В пять тридцать утра следователь Паршин сидел в кабинете начальника исправительной колонии номер семь. Колония располагалась в селе Сосновка и принимала так называемых «первоходов» – заключенных-мужчин, которые получили срок впервые. Из всех колоний, функционирующих на мордовской земле, ИТК-7 считалась самой благополучной, как в плане сотрудников, так и в плане внутреннего порядка. Конечно, и здесь заключенные жили по тюремным законам, выстраивали определенную иерархию, имели своих «блатных», «мужиков» и «чертей», но реальную власть на зоне имела только администрация.
Вечерний звонок принес положительные результаты: человеку Паршина потребовалось всего два часа, чтобы добыть нужные сведения. Он сообщил, что в сосновской колонии за сутки до убийств на вечерней поверке недосчитались двоих заключенных. Сведения были получены из неофициальных источников, не имели подтверждения, поэтому Паршину предстояло действовать на свой страх и риск.
Старлей Валеев отговаривал его от рискованной затеи, убеждал пойти к подполковнику Яценко, чтобы тот инициировал проверку в ИТК-7, а если проверка выявит, что начальник колонии утаил о побеге заключенных, тогда начинать действовать, но Паршина такой вариант не устраивал. Ему нужно было завоевать доверие «хозяина» колонии, а не обозлить его. Только так Паршин мог добиться нужного результата.
В Сосновку он приехал один, раздобыв для поездки машину без водителя. На пропускном пункте дежурный долго изучал его удостоверение, прежде чем связаться с начальником колонии. Тот факт, что в столь ранний час он оказался на месте, вселил в Паршина надежду, что сведения, добытые его человеком, соответствуют действительности. Иначе как объяснить небывалое рвение администрации ИТК к работе?
Получив разрешение, дежурный вызвал охрану в количестве двух человек, которые сопроводили следователя Паршина до кабинета начальника колонии.
Там его встретил сам начальник. Паршин протянул руку для рукопожатия, сам же в это время внимательно изучал внешность начальника. На вид ему было не больше сорока, несмотря на обильную седину в некогда черных волосах. Строгий взгляд, квадратная челюсть, две вертикальные морщины над переносицей – все это говорило о том, что шутить с начальником колонии не стоит. Он был чуть выше Паршина, крепкий, со спортивной мускулатурой. При взгляде на него становилось понятно, что сидячая работа не сделала его ленивым.
– Начальник исправительной колонии номер семь майор Веденеев Андрей Борисович, – представился он.
– Капитан юстиции Паршин Анатолий Николаевич, можно просто Анатолий. – Паршин отметил, что рукопожатие Веденеева было крепким, а взгляд – вполне дружелюбным.
Майор предложил Паршину стул, сам опустился в кресло напротив; теперь начальника тюрьмы и следователя разделял внушительных размеров стол.
– Что привело следователя юстиции в наши края, да еще в такую рань? – осведомился майор Веденеев.
– Причина моего приезда весьма серьезная, и я искренне надеюсь на ваше понимание и всестороннюю поддержку. – Паршин начал издалека.
– Что ж, начало интригующее, – заметил майор Веденеев. – Не помню, чтобы сотрудники правоохранительных органов обращались ко мне за помощью и поддержкой.
– На этот раз ситуация очень щекотливая. – Паршин выдержал небольшую паузу, прежде чем продолжить. – Вы наверняка в курсе, что в Ковылкино произошла серия убийств.
– Да, я об этом слышал. – Тон Веденеева стал осторожным. – Ужасная трагедия, и так некстати, накануне национального праздника.
– Смерть никогда не приходит вовремя, – философски заметил Паршин, – тем более когда умирают молодые.
– Я слышал, погибла семнадцатилетняя девушка?
– В том числе, – подтвердил Паршин. – Ее нашел отец. Единственная дочь в семье.
– Даже думать не хочу, что он чувствует. – Веденеев содрогнулся всем телом, Паршин видел, что его реакция искренняя. – У меня у самого две дочери. Врагу не пожелаешь.
– Согласен, товарищ майор. – Паршин снова выдержал паузу, после чего заявил: – Вот почему я надеюсь на ваше понимание и поддержку.
– Но чем я могу помочь? – В голосе майора Веденеева звучало недоумение, на этот раз Паршин уловил в нем фальшь.
– Скажем так: некая птичка принесла на хвосте интересный факт, который не отразился в ответе на запрос начальника районного отдела милиции от одиннадцатого числа этого месяца. – Паршин прощупывал почву. – И этот факт мне необходимо прояснить.
– Вашей бы птичке да оторвать яички, – пошутил майор Веденеев, но глаза его не смеялись. – Видно, я менее осведомлен, чем она, потому что не представляю, о чем идет речь. Почему бы вам не получить объяснения от вашей птички?
– Потому что в этом вопросе мне можете помочь только вы, товарищ майор, – ответил Паршин.
– Не думаю, что мне есть что вам сказать. Вы напрасно потратили свое время на дорогу, а теперь тратите и мое, говоря загадками про птичек и прочую ерунду.
– Из неофициальных источников мне стало известно, что в ИТК-7 на поверке недосчитались двоих заключенных. – Паршин решил, что пришло время идти в наступление. – Я хочу знать о них все.
– Вот оно что… – протянул майор Веденеев. – Боюсь, ваш неофициальный источник ввел вас в заблуждение.
– Я так не думаю. – Паршин не отводил взгляда от майора. – Поймите, мне нет дела до ваших внутренних правил. Мне даже не интересно, как вы ведете дела в колонии, но погибли люди!
– Это не моя забота, – отмахнулся майор. – Вы уполномочены пресекать преступления и задерживать преступников, вот и занимайтесь этим. Я же буду делать свою работу. Когда вы поймаете преступников, а суд их осудит, вот тогда я сделаю все, чтобы они сидели за решеткой и больше не портили никому жизнь.
– Лопай Касимкин, семьдесят шесть лет. Его тело в буквальном смысле растерзали обычной ручной пилой. Кровь пропитала землю на несколько сантиметров в глубину. – Паршин вынул из нагрудного кармана конверт и начал выкладывать на стол фотокарточки. – Аглая Филимонова, сорок восемь лет. У нее остались дочь и трехмесячные внуки-двойняшки. Ее тело искололи ножом. Девяносто восемь ран. А после этого заставили бежать, спасаться бегством. Она не спаслась, повесилась на собственном пододеяльнике, которым прикрывала наготу. Ее тело нашли на шпиле стелы в честь павших героев на Братской могиле.
– Я понимаю, что вы расстроены… – начал было майор, но Паршин не дал ему договорить.
Он продолжал выкладывать фотографии. Теперь уже весь стол был усеян снимками с мест преступлений. Майор Веденеев не желал смотреть, но отвернуться не мог. Его взгляд переходил от одного снимка к другому, а Паршин продолжал:
– И наконец, Наталья Рогозина, ученица десятого класса. В тот день она помогала готовить костюмы для праздника «Акша келу», подшивала кружева. Ее нашли в парке: сломан нос, выбиты зубы, бедра изрезаны вдоль и поперек в аккуратную клеточку, вроде той, которой линуют школьные тетради. А ее голову преступник превратил в месиво из мозгов, костей и крови. И вот это месиво ее отец держал в своих руках, гладил, прижимал к груди и выл…
– Прекратите! – Веденеев вскочил с кресла и рванулся к окну.
Паршин замолчал. Он чувствовал, что нужно дать майору время для принятия решения, и он не сомневался в том, каким оно будет. Прошло несколько долгих минут, прежде чем майор заговорил, продолжая стоять лицом к окну:
– Десятого июня на утренней поверке в блоке «Г» охрана недосчиталась двоих заключенных. На поверку не вышли Григорий Завьялов и Игорь Вдовин. Вы знаете, что наша колония принимает в основном «первоходов». Это не означает, что они все белые и пушистые, многие просто не попадались до этого либо умело избегали наказания за прежние злодеяния. Большая часть заключенных действительно сидят впервые, но есть исключения. Для таких вот «исключительных» и существует блок «Г».