Уайли вылезла из своего «форда-бронко», и под сапогами заскрипела соль, щедро рассыпанная по тротуарам в ожидании двух футов снега, которым предстояло выпасть в тот вечер.
С тревожным предчувствием Уайли подошла к стеклянным витринам магазина, украшенным ко Дню святого Валентина: повсюду потертые красные и розовые сердца и купидоны с луками. Она помедлила, затем резко распахнула дверь. Заведением владела семья Шафферов, не жаловавшая ассортимент сетевых гастрономов, и выбор здесь не отличался разнообразием. До магазина было удобно добираться, но здесь всегда толпились любопытные горожане.
До сих пор, когда Уайли заезжала в Бёрден, ей удавалось избегать взаимодействия с местными, но чем дольше она оставалась здесь, тем труднее становилось держаться в стороне.
Внутри ее встретил порыв теплого воздуха. Она подавила искушение снять шапку и перчатки, сунула в уши наушники и увеличила громкость: Уайли слушала подборку записей о криминальных расследованиях.
Все тележки оказались заняты, и Уайли пришлось взять корзинку. Она шла вдоль рядов, стараясь глядеть только на пол прямо перед собой. По пути она швыряла в корзинку продукты: замороженную пиццу, консервированный суп, тесто для приготовления шоколадного печенья. Помедлила возле отдела с винами, изучая ограниченный выбор. Мужчина в коричневой униформе и желто-зеленой кепке наскочил на Уайли, так что один наушник выскользнул у нее из уха.
– Ой, простите, – улыбнулся мужчина, глядя на нее сверху вниз.
– Все в порядке, – ответила Уайли, не глядя ему в глаза.
Она быстро схватила первую попавшуюся бутылку вина и встала в длинную очередь к кассам.
Там сидела единственная кассирша с усталым лицом и тронутыми сединой темными волосами, стянутыми серебристой заколкой. Казалось, ей нет ни малейшего дела до нетерпеливых клиентов, спешащих домой. Она проводила каждую покупку через сканер раздражающе медленно.
Очередь двигалась вперед черепашьим шагом. Уайли почувствовала, что сзади нависает что-то высокое. Она обернулась: за ней стоял тот самый мужчина из винного отдела. Вся покрывшись потом, Уайли посмотрела на кассиршу. Глаза их встретились.
– Извините, – пробормотала Уайли, расталкивая других покупателей. Она поставила корзину на пол и ринулась к дверям. Холодный воздух приятно освежил лицо.
В кармане завибрировал мобильник, она выудила его оттуда. Звонил бывший муж, но Уайли не хотелось с ним разговаривать. Он постоянно твердил, что ей нужно вернуться в Орегон и помогать ему заботиться о сыне. Что она без труда сможет закончить книгу дома. Уайли подождала, пока звонок переключится на голосовую почту.
Муж был неправ: Уайли не сумела бы закончить книгу дома. Хлопающие двери и громкие стычки с четырнадцатилетним Сетом по поводу его поздних возвращений домой постоянно выбивали ее из колеи. Она не могла там думать, не могла сконцентрироваться. А когда Сет, сверкая глазами из-под буйной копны волос, заявил, что ненавидит ее и хочет жить с отцом, она решила поймать его на слове.
– Прекрасно, вот и катись, – заявила она, отвернувшись.
Сын так и сделал. Когда наутро Сет так и не пришел домой и не ответил на многочисленные звонки и сообщения, Уайли собрала чемоданы и уехала. Она понимала, что это самый простой выход, но больше ни секунды не могла выносить скрытность Сета и его злобу. И решила, что ее бывший в состоянии справиться с сыном пару дней. Правда, вскоре пара дней переросла в пару недель, а затем и месяцев.
Она хотела засунуть телефон назад в карман, но тот выскользнул из пальцев, ударился об асфальт и свалился прямиком в грязную жижу.
– Вот черт, – выругалась Уайли, наклонившись и пытаясь выудить телефон из ледяной лужи. Экран треснул, а сам аппарат промок.
Вернувшись в машину, Уайли сняла шапку и выскользнула из пальто. Волосы и футболка у нее стали влажными от пота. Она попыталась вытереть телефон салфеткой, но было ясно, что надо срочно добраться домой и высушить его, или трубке конец. Она ткнула в разбитый экран пальцем, надеясь, что тот оживет. Напрасно.
Двадцать пять минут обратной поездки до фермы казались вечностью. И в итоге не окупились: Уайли не привезла с собой ни еды, ни вина. Лучше бы она обошлась тем, что имелось в доме.
Всего через пару минут Уайли уже наблюдала в зеркало заднего вида, как тает вдали Бёрден, а впереди лежала бесконечная по ощущениям черная полоса шоссе. Дважды она застревала позади грузовиков с солью, но чем дальше на север двигалась, тем меньше попадалось на дороге машин. Все попрятались в ожидании метели. Наконец она свернула с шоссе на разбитую гравийную дорогу, ведущую к ее дому.
Уайли уже шесть недель жила в сельской глуши округа Блейк, и погода все время стояла суровая. Холод проникал до костей, и никогда прежде она не видела столько снега. Пока она ехала, все реже мелькали вдоль дороги дома и фермы, и наконец впереди простерся белоснежный океан на месте полей, где выращивали кукурузу, люцерну и соевые бобы. Не было и намека на зеленые и золотые заросли, которые появятся здесь всего через несколько месяцев.
Уайли проехала еще несколько миль и замедлила ход, еле успев обогнуть ореховое дерево, необъяснимым образом выросшее прямо на пересечении двух гравийных дорожек и нависающее над мостиком на рамных опорах, перекинутым поперек замерзшего ручья.
Еще пара сотен ярдов от моста по длинной узкой дорожке, окаймленной сугробами высотой в человеческий рост, – и она добралась до дома. Миновав аллею высоких сосен, защищающих дом от ветра, Уайли подкатила к видавшему виды красному хлеву с плотной шапкой снега на крыше. Не спеша вылезла из «форда» и распахнула широкие деревянные двери хлева, который использовала в качестве гаража, въехала внутрь, выключила зажигание и сунула ключи в карман, после чего закрыла двери за собой и оглянулась на простиравшиеся вокруг дали.
Слышен был только звук усиливавшегося ветра. Уайли осталась одна. Вокруг на много миль не было ни души. Именно этого ей и хотелось.
С неба посыпалась ледяная крупа. Начиналась снежная буря.
Уайли сунула в карман разбитый телефон и направилась к дому.
Зайдя внутрь, она заперла заднюю дверь, скинула сапоги и сунула ноги в мокасины на шерстяной подкладке. Потом ринулась к кухонным шкафчикам в поисках пачки риса, чтобы высушить телефон. Но крупы не нашлось. Придется чинить телефон или покупать новый. Уайли повесила зимнюю куртку на вешалку в прихожей, но шапку не сняла.
Дому уже исполнилось сто лет, и он скрипел и капризничал, как старик. Печка пыхтела изо всех сил, но не могла справиться с холодным воздухом, проникающим сквозь оконные рамы и дверные щели. Уайли собиралась остаться всего на неделю, самое большее, на две, но чем дольше она жила здесь, тем труднее было уехать.
Сначала она винила в этом бывшего мужа и колючие стычки с Сетом. Она невероятно устала от ссор с ними обоими. Ей нужно было сконцентрироваться и закончить книгу.
Поэтому она сделала пару звонков и выяснила, что деревенский дом на затерянной в глуши ферме, где двадцать лет назад произошло жестокое преступление, сейчас пустует. Уайли решила на него посмотреть. В доме имелись только самые основные удобства: электричество и вода. Ни вайфая, ни телевизора, ни сына-подростка, который напоминал бы ей о том, какая она плохая мать. Полторы тысячи миль до всего, что могло ее отвлечь от работы. Теперь, когда она разбила мобильный, единственной связью с внешним миром стал проводной телефон. Никакого доступа в интернет, никаких мессенджеров или «Фейстайма».
Она работала сейчас над своей четвертой книгой о реальном преступлении, и раньше ей тоже приходилось путешествовать с целью сбора информации. Но она ни разу не уезжала из дома так надолго. Чем дольше Уайли жила в Бёрдене, тем яснее осознавала, что здесь ее держит что-то еще, иначе она уже давно закончила бы книгу и вернулась к себе.
Ее пес Тас, престарелая енотовая гончая нечистых кровей, лениво взглянул на нее, не вставая с лежанки возле батареи. Уайли не обратила на него внимания. Тас зевнул, опустил длинную морду на лапы и закрыл глаза.
До заката оставалось три часа, но из-за бури окна затянуло серой пеленой. Уайли прошлась по дому, зажигая свет. Потом принесла из прихожей остатки наколотых дров, положила возле камина и разожгла огонь. Она надеялась, что угли продержатся до утра. Ей не улыбалась мысль, что придется выходить из дома в хлев, чтобы принести еще дров.
Снаружи буря всё набирала силу, хлестала в окна и покрывала голые ветви деревьев ледяной глазурью. Это могло бы показаться красивым, но Уайли слишком устала от зимы. Увы, сурок видел свою тень[2], вскоре ожидалось еще больше снега, и весна казалась совсем далекой перспективой.
Уайли начала свой обычный обход, как и каждый вечер в последние шесть недель. Прошлась по дому, дважды проверив, что все двери и окна заперты, затем закрыла ставни. Может, Уайли и предпочитала жить одна, посвятив свои дни описанию ужасных преступлений, но она не любила темноту и то, что могло скрываться в ней после заката. Уайли выдвинула ящик прикроватной тумбочки и убедилась, что девятимиллиметровый пистолет лежит на своем месте.
Она быстро приняла душ, чтобы успеть вымыться, пока горячая вода не превратилась в едва теплую, и высушила волосы полотенцем. Затем натянула плотное нижнее белье, шерстяные носки, джинсы и свитер и вернулась в кухню.
Там Уайли налила себе бокал вина и села на диван. Тас попытался взгромоздиться рядом.
– Место, – рассеянно скомандовала она, и пес вернулся на лежанку у батареи.
Уайли подумывала позвонить по домашнему телефону Сету, но опасалась, что бывший муж окажется рядом и настоит на разговоре с ней. Она уже не раз слышала все его аргументы.
Их беседы неизменно перерастали в обмен колкостями и обвинениями.
– Приезжай домой. Ты ведешь себя неразумно, – заявил ее бывший во время последнего телефонного разговора. – Тебе нужна помощь, Уайли.