– Он же у вас работал…
– И чего? – насупилась торговка.
– Вы зарплату художнику выдавали, – зачастила я, – он в ведомости расписывался…
Мария расхохоталась.
– Ну вы приколистка! Спасибо, что рассмешили, настроение слегка повысилось. Зарплата по ведомости… таджику… Да нет же, парень каждый вечер деньги в руки получал. И в документы его я не заглядывала – глупо у гастарбайтера бумаги проверять. Ничего о нем не знаю. Назвался Азаматом, я и стала его так кликать. Нанимался магазин мыть, потом гляжу, он в блокноте рисует, ну и договорились еще об одной услуге. Утром-вечером Азамат бутик мыл, днем по просьбе клиентов картинки малевал. Не Репин он, конечно, но получалось неплохо, на жрачку ему хватало.
– Опасно вот так незнакомого мужчину нанимать, – укорила я ее. – Вдруг он террорист-смертник?
– Таджик? – фыркнула собеседница. – Они все тихие, думают лишь о том, как семью прокормить. Послушайте, чего вам надо-то? Повторяю: художника нет и до середины января не будет. Поищите другой подарок.
– Да я уже растрепала свекрови про сюрприз, – тоскливо заныла я. – Сегодня с утра фотографирую кошек, чтобы художнику их показать, а она неожиданно на кухню входит и говорит: «Рассказывай, чего придумала?» Вот я и не удержалась, ляпнула, что готовлю необыкновенный презент. Может, все же подскажете, где мне Азамата найти?
– Не знаю я ничего, – буркнула хозяйка лавки и демонстративно уставилась в журнал.
– Как думаете, он мог перебраться на работу в другой магазин? – не отставала я. – Очень хочется купить картину.
Мария сделала вид, что не слышит меня. Стало понятно: разузнать что-либо об Азамате у нее не удастся.
– Ладно, до свидания, – грустно произнесла я, поворачиваясь к выходу. – Счастливого Нового года, удачи в бизнесе и личной жизни. Пусть вам повезет, а покупатели толпой штурмуют магазин.
– Эй, погоди! – неожиданно окликнула меня Маша. – В Малинкине он жил.
Я притормозила у самой двери.
– Вспомнили? Вот спасибо! А номер дома и название улицы?
Хозяйка отложила журнал.
– Я вовсе не сволочь, просто зла на Азамата. Чтоб ему упасть и ногу сломать. Парень о себе не рассказывал, просто я догадалась, где он угол снимает. Во-первых, автобус. Их тут много останавливается, но все прикатывают в шесть пятьдесят, а в семь десять один прибывает, он по маршруту «Головино – Яковск – Малинкино – Ковалев» ходит. Первые два городка далеко, и они крупные, там цены за жилье, как у нас, нет смысла по два часа в день в транспорте трястись, за билет платить и столько же, сколько в Ковалеве, за постой отсчитывать. А в Малинкине живут три убогих пенсионера, они за комнату берут недорого. И деревенька совсем рядом, летом туда можно пешком добежать, за проезд копейки отдашь. Однажды осенью Азамат весь в грязи явился и сказал: «Бежал к автобусу через кладбище, поскользнулся на глине и упал. Сейчас отчищусь». Он вообще очень аккуратный, в отличие от остальных гастарбайтеров: одежонка старая, но всегда выстирана, волосы чистые, выбрит тщательно, даже парфюмом пользуется. Есть в нем что-то аристократичное… И парень, похоже, с образованием, речь правильная. А погост где у нас имеется? Только в Малинкине. Улица в деревне одна, избушек раз-два и обчелся, спросишь у местных, они покажут, где таджик устроился.
– Очень вам благодарна, – совершенно искренне сказала я. – А почему вы решили, что Азамат получил образование?
– К нам на днях зашел мужчина и попросил его красиво написать на бумаге фразу. Вот, сейчас покажу, заказчик еще не забрал работу…
Маша наклонилась, вытащила из-под прилавка резную рамку, в которую был вставлен лист формата А4, и прочитала:
– «Нежными словами и добротой можно на волоске вести слона». Клиент велел: «Внизу укажи автора – Сократ».
Хозяйка магазина усмехнулась, на секунду замолчав, а я обратилась в слух. И действительно ситуация, о которой рассказала Мария, оказалась весьма занимательной…
После слов клиента Азамат вдруг возразил:
– Нет, этот афоризм принадлежит Саади, персидскому поэту.
Заказчик стал свое доказывать, дескать, он преподаватель истории, негоже с ним какому-то гастарбайтеру спорить. И тут неожиданно уборщик, парень всегда тихий, ни с кем лишнего слова не скажет, разошелся, целую речь произнес.
– Ну, да, я гастарбайтер, только Саади от Сократа отличить могу. «Самым невежественным является тот, кто считает, что знает все». Это тоже не Сократ сказал, а Маргарита Наваррская. Знаете, кто она такая? Видный политик, писательница. Хотите услышать более детально ее биографию?
Клиент из магазина вон ринулся, а Мария принялась Азамата ругать. Нельзя с покупателем спорить. Попросил человек написать «Сократ»? Работай кистью! Твоя задача выполнить заказ, тебе за это деньги платят, а не за болтовню.
Но через некоторое время тот мужик вернулся и подошел к Азамату.
– Я проверил в Интернете. Прав ты оказался, Саади автор этого высказывания. Откуда так хорошо знаешь его творчество?
Таджик уклончиво ответил:
– Кроссворды разгадывать люблю. Один раз попалась фраза про слона, я запомнил ее вместе с фамилией автора…
Хозяйка магазинчика снова усмехнулась и сказала:
– Но я ему не поверила. Подумала, что не так Азамат прост, каким казаться хочет. Неужели в Малинкино поедешь?
Я решила играть роль любящей невестки до конца.
– Наверное, придется. Свекровь у меня очень добрая. Хочется ей удовольствие доставить.
– Наплюй на Азамата! – воскликнула Маша. – Иди в десятый ряд, место сорок три. Там сидит Юрка. Он тебе со скидкой сделает футболку с фотками кошек. Или, по твоему желанию, халат, скатерть, наволочку, целый комплект постельного белья. Купишь у него, чего понравится, и Юрец на раз-два принт на любой текстиль нанесет. Возьмет недорого. Скажи, я послала, тогда скидку получишь.
Я изобразила восторг.
– Правда? Вот здорово! Уже бегу. Спасибо! Раньше не слышала о таких прибамбасах.
Глава 20
Путь до деревни оказался недолгим. Я свернула с шоссе и увидела железные ворота кладбища, открытые нараспашку. Чуть правее резко вниз шла изрытая ямами и заполненная жидкой грязью колея. Нечего было и думать о том, чтобы проехать по ней на крошечной малолитражке. Те, кто хочет въехать в Малинкино, должны иметь танк. Или, на худой конец, джип.
Заперев «букашку», я еще раз полюбовалась на месиво, покрывавшее дорогу, и решила пройти через погост. Там змеилась узкая, выложенная каменными плитами тропинка. Скорей всего, на противоположном конце кладбища есть калитка. Если же ее не будет, я спокойно перелезу через забор, он низкий и не украшен острыми пиками.
Я медленно пошла вперед. Человек, который убрал с дорожки грязь, не занимался могилами, они были в полном беспорядке. Кое-где в обрезанных пластиковых бутылках стояли засохшие букеты, но в основном захоронения казались заброшенными и бедными. Почти на всех красовались железные кресты или маленькие надгробия с круглыми, сделанными на керамике фотографиями. Мне почему-то стало очень холодно, я прибавила шагу и замерла. Кладбище закончилось, чуть левее виднелась открытая калитка, а справа, на возвышении, стоял памятник из белого мрамора – ангел со свечой в руке. Такой монумент не ожидаешь увидеть в столь заброшенном месте. Но больше всего меня удивила даже не скульптура из дорогого камня. Самым поразительным был огромный куст распустившихся бело-красных роз сбоку от нее.
Сначала я не поверила своим глазам. Цветущие розы в конце декабря? Потом догадалась, что они искусственные, и приблизилась к клумбе. Тут мне стало понятно: роскошный кустарник укрыт стеклянным колпаком, который тщательно протерт до такой степени прозрачности, что совершенно не видим. К тому же оказалось, что он никак не связан с ангелом, скульптура украшает одну могилу, а розы – соседнюю, расположенную почти впритык. К постаменту из мрамора была приделана табличка «Анна Бегунова. От безутешного отца». Дальше шла потертость, и создавалось впечатление, что ранее эпитафия была длиннее, но часть текста удалили. А около роз золотом горел квадрат латуни с черной надписью: «Валентин Борисович Никитин. 1939–2011 гг. От всех благодарных».
– Красота, да? – раздался за моей спиной грубый мужской голос.
От неожиданности я вскрикнула, сделала шаг, попала ногой на край дорожки и пошатнулась. В ту же секунду чьи-то руки ухватили меня за плечи и удержали в вертикальном положении.
– Напугал? – спросил тот же человек. – Простите, не хотел.
Я перевела дыхание и, оглядывая деда в камуфляжной куртке, пролепетала:
– Вы кто?
– Уж не привидение, – ухмыльнулся старик. – Они на свет не показываются, по ночам вылезают. Семеном Кузьмичом меня зовут, слежу за погостом.
– Так это вы могилы в порядок привели? – догадалась я. – Почему только эти?
Служитель показал на скульптуру.
– Володя, Анин отец, мне денег дал, предчувствовал, что скоро на тот свет уйдет, за любимой семьей отправится. Они все тут упокоились – жена, муж и дочка Анечка. Ох, нехорошо, когда дети раньше отцов уходят, неправильно это… Володя памятник скульптору заказал, дорого за него заплатил. А когда его установили, гляжу, кто-то на табличке процарапал «и мужа». Ну, я-то их историю знаю. Взял инструмент да и стер слова. Плохой Севка супруг, никудышный, ни разу к жене не пришел. Зарыл ее и забыл. Да и не нужна она ему была. Володька свадьбу девочке устроил…
– Здесь похоронена Анна, супруга Всеволода, сына Анатоля, – пробормотала я.
– Вам уже кто-то рассказал? – огорчился Семен Кузьмич. – Зачем слушали, наврали, поди, лжи беспросветной. Ну, вообще-то вы с Серегой договорились… Деньги привезли? Чего молчите? Вы писательница?
– Да, – кивнула я, не понимая, о чем говорит старик, – верно.
– Внук сказал, что литераторша странная, – вздохнул Семен Кузьмич, – но честная, всем за кладбищенские истории без обмана платит. А я ему ответил: «Кто мертвецами интересуется, люди оригинальные, я сам такой». Я вас давно жду, еще с начала осени. Серега пообещал: «Приедет она, дед, обязательно. Вот допишет книгу про Львовский погост и прямо к тебе прирулит». Я приготовился. Только думал, от автобуса пойдете снизу, моя сторожка там расположена. Сверху-то редко кто ходит, оттуда раньше гробы привозили, и считается, та дорога беду приносит. Наши, кто сюда к родителям заглядывает, от остановки шагают, хорошо, маршрут еще не отменили. Да вы вся трясетесь! Пошли, напою чаем. Мой Серега…