Он повернулся и начал карабкаться на скалу, чтобы выбраться на дорогу
— и сорвался. Он ударился головой о камень и мир потемнел в его глазах.
— Не надо резких движений, — голос Рида звучал, казалось, отдельно от него, где-то над головой Эндрю.
— Лежи спокойно. Ты набил себе приличную шишку.
От яркого блеска звезд и резкого ветра в лицо Энди приоткрыл глаза. Он попытался ощупать голову, но Рид задержал его руку.
— Не трогай. Хорошо, что ты пришел в себя. Что стряслось? Тебя учуял баньши?
— Нет, я сорвался. Я потерял дорогу, а потом, должно быть, ударился, падая, о камень.
Эндрю снова закрыл глаза.
— Простите, сэр, я знаю, что вы приказали нам не подходить близко к городу в одиночку. Но я не удержался. Я был совсем рядом.
Рид нахмурился и придвинулся ближе к Эндрю.
— Потерял ДОРОГУ? Что ты имеешь в виду? Я вышел вслед тебе, чтобы отдать пистолет. Я опасался, что ты можешь повстречаться с баньши. Ты не отходил от палатки и на двести ярдов. Когда я наткнулся на тебя, ты лежал навзничь в небольшой расселине. И повторял «нет, нет, нет». Я подумал, что это шок от встречи с баньши.
— Нет, сэр, — Эндрю попробовал встать. — Я взглянул вверх и увидел зубчатые стены города, нависающие надо мной. Вот отчего я вырубился. Когда началось это.
— Началось что?
— Я не знаю, что это было, — Эндрю потер лоб, поморщившись, когда пальцы задели шишку. Неожиданно он спросил: — Джон, ты когда-нибудь задавался вопросом, как древние марсиане, зодчие Ксанаду, называли свой город?
— Кто это может знать? — проворчал старик. — Думаю, нам этого не узнать никогда. А ты задаешь странные вопросы!
— Я что-то почувствовал, — сказал Эндрю, тщательно подбирая слова. — Я поскользнулся, а когда выпрямился, что-то переменилось кругом. Мир как бы раздвоился. Я видел обычную картину — скалы, кустарник, руины, и одновременно появилось странное видение.
Он жестикулировал, пытаясь найти нужные слова, чтобы выразить необычные ощущения, и, наконец, произнес удивленно:
— Я ощутил внезапно острую тоску по дому. Точно. Разорение — вот что самое ужасное. Это было чувство, подобное тому как если бы я вернулся обратно в Маунт Денвер и нашел свою квартиру сгоревшей дотла. Долю секунды я даже знал, как называется этот город, почему он пришел в запустение, почему мы никак не можем добраться до него и почему люди сходят с ума. И тут я испугался, и побежал со всех ног, а потом споткнулся и упал, ударившись головой.
Лицо Рида посерело от беспокойства.
— Вздор! От удара у тебя все в голове перемешалось. Эти видения, или что там еще, были у тебя ПОСЛЕ того, как ты набил шишку, а не до этого.
— Нет, Джон, — Эндрю говорил тихо, но в его голосе звучала убежденность. — Я не настолько сильно ушибся.
На лице Рида снова появилось выражение сосредоточенности.
— Ладно, — произнес он мягко. — Расскажи мне, что же ты узнал.
Эндрю закрыл лицо руками.
— От удара все вылетело у меня из головы. Я только помню, что это были необыкновенные знания. — Черты лица его исказились. — Но я не могу теперь ничего вспомнить!
Рид положил руку на плечо юноши.
— Давай вернемся в палатку. Здесь можно замерзнуть. Знаешь, сынок, все дело в том, что твой мозг продолжал работать, пока ты лежал без сознания. Или…
— Думаешь, я сошел с ума? — с горечью перебил его Эндрю.
— Я этого не говорил, сынок. Пошли. Мы продолжим разговор утром.
Он помог Эндрю подняться.
— Я сказал Кирке, чтобы он отправился искать нас, если мы не вернемся через полчаса.
Сидевшие за картами мужчины подняли головы и уставились на кровь на лице Эндрю. Рид не стал объяснять им ничего. Эндрю тоже было не до разговоров. Он стащил с себя куртку и штаны, забрался в койку, включил электрообогрев и сразу же заснул.
Когда он проснулся, палатка была пуста. Удивляясь, почему его не разбудили — обычно Кирка имел обыкновение стаскивать с него одеяло — Эндрю спешно оделся, глотнул горького кофе из кружки, стоявшей на плитке, и вышел наружу. Ему довелось проделать значительный путь, пока он не обнаружил парней. Вооружившись лопатами, четверка сорвиголов вгрызалась в колючие заросли кустарника вокруг расщелины, в которую упал вчера Эндрю. Рид в это время, укрывшись от ветра под скалой, нагнулся над убористым шрифтом Армейского руководства по биологии Марса.
— Я проспал, извини, Джон. Где мне приступать к работе?
— От тебя этого сегодня не требуется. Я приготовил тебе иную работенку.
Рид поднял голову и крикнул Фэйрбенксу:
— Эй, осторожнее с этим чертовым кустом! Я же всех предупреждал, чтобы надели рукавицы! Надевайте и не прикасайтесь к веткам голыми руками.
— Он вновь повернулся к Эндрю. — Ночью мне пришла в голову одна мысль, — сказал он. — Что нам вообще известно о spinosa martis? Это растение не походит ни на один вид из окрестностей Маунт Денвер. Может, он выделяет какой-нибудь ядовитый газ? — Он взглянул на продолговатую царапину на руке Эндрю. — Твои проблемы начались после того, как ты ухватился за колючую ветку. Знаешь, на Земле есть ядовитые растения, от которых бесится скот — грибы там или другие виды, которые выделяют галлюциногены. Если и этот кустарник выделяет какое-то летучее вещество, то оно могло бы накапливаться в расщелине — прошлой ночью здесь было не слишком ветрено.
— Чем мне заняться? — повторил Эндрю свой вопрос.
— Думаю, здесь не место для подобных бесед. Пошли в палатку. — Джон поднялся. — Энди, я хочу, чтобы ты вернулся в Маунт Денвер.
— Все таки ты полагаешь, что я сбрендил! — обвиняющим тоном произнес Эндрю.
Рид покачал головой.
— Я всего лишь полагаю, что тебе лучше вернуться в Маунт Денвер. Есть дельце, которое можно выполнить только там. И только тебе. Оно связано с твоей, с твоей, скажем так, галлюцинацией. Если она вызвана ядовитыми испарениями, возможно ее накапливание в организме. Тогда нам придется ходить в респираторах.
Он положил руку на толстую кожу рукава куртки Эндрю.
— Я понимаю, Энди, что ты сейчас должен чувствовать. Но, пойми, есть моменты, когда собственные чувства в счет не идут.
— Джон, — начал нерешительно Эндрю, — меня тоже посетила одна мысль.
— Хорошо, я готов тебя выслушать.
— Возможно, это прозвучит глупо, — неуверенно сказал Эндрю, — но эта мысль возникла только что. Предположим, древние марсиане были существами без плоти — бестелесным разумом? И они пытаются наладить с нами контакт? Люди не могут воспринять это воздействие на их мозг и в результате трогаются умом.
Рид взглянул хмуро.
— Очень оригинально, — проворчал он, — как гипотеза; только есть одна неувязочка. Если они бесплотны, то как им удалось построить вот это? — Он показал в сторону приземистой, издали напоминающей замок, громады Ксанаду.
— Этого я не знаю, сэр. Но я также не знаком с работой двигателей космического корабля, что не помешало мне прилететь сюда. — Эндрю взглянул на Рида. — Сдается мне, ночью один из марсиан пытался войти в контакт со мной. И может, если бы я пошел ему навстречу, если бы до меня дошло и я бы помог ему, раскрыв свое сознание…
Рид казался обеспокоенным.
— Ты соображаешь, Энди, что ты тут наплел? Боюсь, это были только плоды твоего воображения.
— Нет, Джон.
— Погоди, не перебивай. Только представь, что это так. И следи за моими мыслями.
— Ну? — Эндрю чувствовал, как в нем подымается волна раздражения.
— Пытаясь «раскрыть сознание», ты тем самым мог впустить в свой мозг чуждое сознание, а это прямой путь к безумию. Нет, сынок, человеческий мозг — штука тонкая. Девять десятых твоего мозга занимают темные, в сущности животные, инстинкты. Логически мыслить способна только та его часть, в которой и заключено сознание. Равновесие между этими частями мозга очень неустойчиво. На твоем мечте я бы не пытался его нарушать. Послушай, Энди, мне известно, что ты рожден на Марсе, и мне понятны твои чувства. Ты чувствуешь себя здесь, как дома, верно?
— Верно, ну и что с того?
— Тебе претит общение с такими типами, как Кирка или Кейтер, погнавшимися за заработком, верно?
— Ну, не совсем так. Хотя, впрочем, в определенном смысле ты угадал.
— В партии Кингслендера тоже был один парень родом с Марса. Ты хорошо помнишь записи из блокнота? Он погиб первым. В месте, подобном этому, живое воображение страшнее оспы. Когда начнутся проблемы, если они, конечно, начнутся, ты окажешься в их центре раньше других. Вот почему для полевых работ я и выбрал людей вроде Кирки и Кейтера, людей без воображения. С самого начала я не спускал с тебя глаз, и твоя реакция на события была примерно такой, как я и предполагал. Извини, но тебе на самом деле надо покинуть нас.
Эндрю сжал кулаки в карманах, губы его пересохли.
— Ну а что, если я прав? Может, ИМ было бы проще связаться с кем-нибудь вроде меня? — Он сделал последнюю, безнадежную попытку. — Может, ты все же позволишь мне остаться? Я уверен — здесь я в безопасности. Я знаю, что ОНИ не смогут нанести мне вред, что бы ни случилось с остальными. Если хочешь — забери у меня оружие, наконец, можешь надеть на меня наручники — только не прогоняй меня!
В ответе Рида звучала твердость и бесповоротность решения.
— Если у меня и были сомнения, то теперь они развеялись окончательно. Чем больше ты говоришь, тем хуже для тебя. Пока еще не поздно, уходи, Энди.
Эндрю поднялся.
— Отлично, я ухожу, если ты так настаиваешь.
— Настаиваю, — Рид повернулся и быстрыми шагами двинулся в сторону своей команды, а Эндрю вошел в палатку и начал паковать свой нехитрый скарб. Рюкзак был громоздким, но все же не в пример легче того груза, который ему пришлось тащить на себе во время долгого пути экспедиции по горам. Эндрю сердито подтянул лямки и, закинув рюкзак через плечо, покинул палатку.
Рид поджидал его невдалеке. В руке у него был пистолет Эндрю.
— Тебе он может пригодиться. — Он подал оружие Эндрю; затем раскрыл блокнот и провел пальцем по нарисованной от руки схеме, отражавшей их путь через горы.