— Где ты был? — спросил он.
— Бродил по улицам. Хотел зайти к Фрицу, но его не было дома.
— Ты был где угодно? — спросил Юаким.
— Да, наверное, — ответил папа.
— Это далеко?
— Как сказать, сегодня это было не очень далеко.
— Но все-таки так далеко, что ты долго не мог вернуться домой?
— Я же вернулся, — сказал папа, — Хотя иногда это может быть так далеко, что люди оттуда уже не возвращаются.
— Ты когда-нибудь был так далеко? — Со страхом спросил Юаким.
— Нет, конечно. Я всегда стараюсь повернуть назад, пока не зашел так далеко.
— Я ходил тебя искать.
Папа погладил его по щеке.
— Но я не знал, где искать, потому что ты надел сабо и штормовку. Раньше ты так не делал.
— Да, — улыбнулся папа. — Я просто забыл переобуться. Но теперь я уже дома.
— Да, теперь ты уже дома, — повторил Юаким.
— Ты спал? — спросил папа.
— Не знаю, наверное. А который сейчас час?
— Скоро час. Тебе давно пора спать.
Это верно, ведь завтра в девять он уже должен быть в школе.
— Посидеть с тобой, пока ты не заснешь?
— Лучше посиди с мамой в гостиной.
Юаким любил дремать в ожидании сна, прислушиваться к голосам в гостиной и видеть, что в прихожей горит свет.
Папа встал.
— Птицы молчат?
— Теперь да, — ответил Юаким.
— Покойной ночи, Юаким.
— Покойной ночи, папа. — Юаким снова ощутил горячую волну радости.
Но в груди у него саднила маленькая царапина. Она саднила всегда.
15
— Юаким! Юаким!
Кто-то тряс его за плечо.
— Проснись скорее! Ты опоздаешь в школу!
Он открыл глаза. Уже? Ведь он только что заснул. У его кровати стояла мама:
— Вставай скорее, Юаким! — Она улыбнулась. — Уже восемь, мне пора на работу. Если поспешишь, ты успеешь до школы позавтракать вместе с папой.
— Угу, — буркнул Юаким.
Мама раздвинула занавески. За окном было синее осеннее небо и светлое сентябрьское солнце.
— Ты только посмотри, какая сегодня погода! Все будет хорошо, Юаким. Береги папу, чтобы он опять не исчез!
При этих словах она улыбнулась, но голос у нее был серьезный.
Она не шутила.
— Береги папу!
Входная дверь захлопнулась. Мама побежала в свой магазин готового платья, где покупательницы никогда не могли решить, какое платье им выбрать.
Юакиму не хотелось вставать. Он устал. Уроков он не сделал.
Папа стоял в дверях. На нем был белый пушистый уютный свитер с высоким воротником и синие бархатные брюки. Любимая папина одежда. Он всегда надевал этот свитер и брюки, когда был в ладу с самим собой. Вокруг глаз у него собрались морщинки, улыбаясь, он смотрел на Юакима.
Папа такой красивый! Не очень длинные светлые волосы блестят в утреннем свете. Короткая бородка плотно облегает лицо, такая же светлая, как волосы. Когда папа обнимал Юакима, его бородка мягко щекотала Юакиму лицо.
Мама говорила, что папа прячется за своей бородкой.
— Возможно, ты права, — соглашался с ней папа.
— Привет! — сказал папа. — Ты думаешь сегодня вставать?
— Я еще не решил, — ответил Юаким.
— Ты болен?
— Может быть.
Папа огорчился.
— Я так за тебя боялся, — сказал Юаким. — Ты даже не знаешь, как мне страшно, когда ты вдруг исчезаешь.
Они смотрели друг на друга, и Юаким понял, что сегодня ему можно прогулять школу.
— По-моему, ты неважно себя чувствуешь, — сказал папа.
Вообще-то Юаким чувствовал себя превосходно, но если бы ему сейчас пришлось пойти в школу, он бы заболел по-настоящему.
— Мне больно, — сказал он.
— Где? — испугался папа.
— Там, где должны быть домашние уроки, — ответил Юаким.
Папа даже не улыбнулся.
— Просто ты устал и не в духе, — сказал он.
Юаким кивнул.
— Тогда тебе лучше остаться дома, — решил папа. — Это я виноват, что ты не сделал уроки и не выспался.
Юаким снова кивнул.
— А теперь подумай, хватит ли у тебя сил встать, позавтракать, а потом пойти вместе со мной куда глаза глядят и, может быть, найти что-нибудь интересное.
На это у Юакима силы, конечно, нашлись. Собственно, только на это он и был сегодня способен.
16
Папа пил кофе и смотрел в окно.
Юаким ел бутерброд с сыром и пил молоко.
По радио передавали последние известия.
Уроки в школе уже начались. Все дети сидели в классе. Кроме, конечно, Улафа, который был болен по-настоящему уже несколько дней.
А теперь, наверное, считают, что Юаким тоже заболел.
Вообще-то так оно и было. Папа сразу это понял.
И мама тоже поймет, надеялся Юаким.
Папа молчал.
Юаким вспоминал вчерашний день. У него перед глазами стояли пылесос в гостиной, мойка с горой грязной посуды и неприбранные постели в спальне.
— Папа, — сказал он.
Папа оторвал глаза от чашки с кофе, которую держал обеими руками, и посмотрел на Юакима.
— Почему ты вчера ушел? — спросил Юаким.
Папа молча глядел на него. Над краем кружки были видны только его большие глаза.
— Хотелось уйти от своих неприятностей, — серьезно ответил он.
— А какие у тебя неприятности? — спросил Юаким.
Папа поставил кружку на стол и уперся подбородком в руки.
— Я ни на что не гожусь, — сказал он. — У меня ничего не получается, за что бы я ни взялся.
— И преподавать в школе тоже не получается?
Папа неохотно кивнул.
— Да, — сказал он, — по-моему, не получается. Я боюсь своих учеников.
— Мама думает, что тебе нельзя быть учителем, — сказал Юаким.
— Да, она так говорила, когда я только начал учиться. Но я ее не послушал. Даже говорить не хотел об этом. Раз решил, что буду педагогом, значит, так и будет. Я даже преподавал понемногу, заменяя других учителей. Мне это не очень нравилось, однако я был уверен, что все изменится, когда я попаду в настоящую школу. Но мама оказалась права.
— Папа Томми работает на железной дороге, а папа Торы — шофер такси.
Папа снова взял в руки кружку с кофе.
— Я тоже перепробовал много профессий, но они мне не понравились. После гимназии, не зная, чем мне заняться, я работал в книжном магазине. Но это утомительно, и покупатели меня раздражали… Потом я начал работать в конторе. Там оказалось слишком много документов и надо было весь день сидеть на месте. Я и сейчас не знаю, чем бы мне хотелось заняться.
Юаким молча слушал. Папа говорил с ним, как со взрослым, который все понимает.
— Ну а потом я встретил маму. Ей хотелось быть учительницей в младших классах. Мы оба были такие молодые. Ей восемнадцать, мне на год больше. Но едва мама начала учиться, как узнала, что у нее будет ребенок. И у нас родился ты. Она перестала учиться, мы поженились, и я продолжал работать в этой противной конторе.
Папа вздохнул. Юаким молча ждал, что он еще скажет.
— Словом, мы решили, что я поработаю два года, пока мама будет сидеть с тобой дома, а когда ты немного подрастешь, она снова начнет учиться на педагога. Ей так хотелось заниматься с малышами! Я сменил несколько работ, но каждый раз попадал в очередную контору, где было еще больше бумаг и ни минутки покоя. Маме хорошо, она твердо знала, чего хочет, и говорила об этом так увлекательно, что мне тоже захотелось стать учителем. И я поступил в институт. Тебе было уже пять лет, и мама начала работать в магазине на полставки. К сожалению, ей тогда было не до учения. Увидев, что мне нравится заниматься в институте, она решила работать на полной ставке, пока я не закончу институт. А потом, когда я начну преподавать, начнет учиться сама. Она-то понимала, что учитель из меня никакой, но молчала, надеясь, что я пойму это сам.
— А ты так и не понял? — спросил Юаким.
— Понял, — ответил папа. — Все я понял, но не хотел в этом признаться. Я хотел дойти до конца. И вот дошел. Я убедился, что ни на что не гожусь. Мне жаль маму, которая надеялась этой осенью вернуться к своим занятиям, но через три дня я все-таки сбежал из школы. Что мне делать, Юаким? — Папа встал и поставил кофейную чашку в мойку.
Нет, этого Юаким, конечно, не знал. Но понял, что папе сейчас очень плохо.
— Давай выйдем на воздух, — предложил вдруг папа. — Я не хочу сидеть дома и думать о своих нервах. Давай поднимемся на Солнечную горку и посмотрим оттуда на край света.
— А он виден оттуда? — удивился Юаким. — Ведь он очень далеко.
— При желании его все-таки можно увидеть, — ответил папа.
Юаким вдруг всполошился.
— А стирка? — спросил он. — Сегодня наша очередь стирать белье.
Папа с улыбкой наблюдал за ним.
— Нет, сначала мы поднимемся на горку и увидим край света! Потом вернемся домой, выстираем белье и уберем квартиру. Увидеть край света важнее, чем убирать квартиру.
Юаким вспомнил, как огорчилась мама, увидев, какой беспорядок папа оставил вчера в квартире. Она даже рассердилась.
— Самое важное — это стирка, — сказал он. — А потом можно подняться и на горку.
Папа засмеялся:
— Умник ты мой! — сказал он. — Нет, сначала мы поднимемся на горку. Когда солнце достигнет зенита, края земли будет уже не разглядеть. Нужно торопиться. А потом побежим домой, выстираем белье и уберем квартиру так, чтобы она блестела.
Папа был уже в прихожей.
— Идем же, Юаким!
17
Странно идти по улице, когда в это время тебе положено сидеть на уроке.
Юаким никогда в жизни не прогуливал школу. Но понимал, что прогуливает ее сейчас. Вчера вечером он был болен, конечно, не настолько, чтобы лежать в постели и не ходить в школу, но все-таки…
Да, странно идти днем по улице. Все на тебя смотрят и не понимают, почему этот мальчик не в школе.
Он крепко держал папу за руку. В конце концов он спросил:
— Папа, ты заметил, что на меня все смотрят?
— А что в тебе такого интересного? — удивился папа. — Зачем им на тебя смотреть?
— Ведь они думают… что я болен… — прошептал Юаким.