— Откуда столько трупов, капитан? — интересуюсь я.
Капитан оглядывается на ходу:
— В момент взрыва на заправке находились два автобуса с пассажирами. Точное число пока неизвестно.
— Вот зараза… — только и могу сказать я. Происходящее упорно не умещается в моих заторможенных мозгах.
— Там была заправщица. Марта. Она вечером дежурила. Симпатичная такая деваха, — зачем-то говорю я.
Капитан только пожимает плечами. И так все ясно. Рваные куски обшивки автобусов валяются тут и там. От здания самой заправки не осталось и следа. Только вонючий дым и кольцо переливающихся маячков вокруг него. Во всяком случае, отсюда я ничего другого не вижу.
Мы усаживаемся за крохотным выдвижным столиком в углу забитого аппаратурой салона. Капитан расстегивает свой космический наряд и тяжело наваливается локтями на скользкий пластик.
— Не буду ходить вокруг да около, сэр, — начинает он, закуривая. Я отрицательно качаю головой в ответ на протянутую пачку. — Понимаю, что ваше имущество уничтожено, и понимаю, каково вам сейчас…
Мне импонирует сочувствие незнакомого человека. Пусть даже такое казенное. Особенно после беседы с корректным роботом-полицейским. Но все равно, я не слишком вежливо прерываю его:
— Капитан, да уж говорите, как есть. Не надо предисловий. Я уже оценил вашу деликатность.
Офицер замолкает. Внимательно смотрит на меня своими бездонными в полутьме глазами.
— Дело в том, что ваш склад был заполнен с нарушением всех мыслимых норм безопасности. И это зафиксировано пожарной бригадой и системами тушения. Это довольно серьезное нарушение и вам грозит крупный штраф.
— Понятно, — устало киваю я.
— Но это не главное. Граница вашего строения на два метра пересекла зону безопасности заправки. Не знаю, как вам это удалось, но вы не могли получить разрешение на строительство в этой зоне. На вас спустят всех собак. Хорошо еще, что ваш сотрудник не пострадал. В момент взрыва он находился в дальнем конце склада и выбрался через разрушенную оболочку раньше, чем до него добрался огонь. Вам грозит уголовное наказание за незаконное строительство, нарушение правил безопасности, могущее повлечь человеческие жертвы, и за подлог. Ваш участок по документам на два метра короче.
— Весело, — киваю я.
Хотя какое уж там, к херам собачим, веселье. Я прекрасно помню, как пятнадцать лет назад дал в лапу чиновнику мэрии. Мой ангар никак не желал помещаться в границах арендованного муниципального участка, и добрый человек за не слишком высокую сумму подправил в базе данных результаты съемки. Как говорили в Корпусе — «за балдеж надо платить». Дорого бы я дал, чтобы мои старые поговорки оставались просто фольклором. А не тем, чем они являются на самом деле — проверенными жизнью и оплаченными потом и кровью непреложными солдатскими истинами, облеченными в форму веселых хохм.
— Я должен задать вам несколько вопросов и зафиксировать ваши показания, — говорит капитан.
Я молча киваю. Судьба, поманив меня призраком удачи, становится на попа и с размаху бьет меня по лбу своею черною изнанкой. «Эх, не надо было вчера прибыли подсчитывать», — вспоминаю я свое суеверие.
Пожарник извлекает планшет и начинает задавать мне вопросы. Много-много вопросов. После него со мной желает побеседовать представитель прокуратуры. Потом мэрии. Потом офицер Национальной гвардии. Представитель владельца заправки. Офицер СБ. Весь остаток ночи я брожу между автомобилями, каждый раз проходя мимо длинной шеренги накрытых чехлами тел, и механически отвечаю на сотни вопросов. Все твердят мне, что я злостный нарушитель закона. Называют цифры ущерба. Взывают к моей порядочности, гражданскому долгу, состраданию, законопослушанию. Через несколько часов я уже готов подписать что угодно, лишь бы карусель мерзких харь вокруг меня, наконец, прекратилась.
Выжатый, как лимон, я возвращаюсь домой поздним утром. Квартира, конечно же, пуста. Ника уже сбежала на работу, и, наверное, увлеченно возится сейчас с макетом очередного рекламного шедевра. На зеркале в прихожей цветет красная розочка — отпечаток ее напомаженных губ. Невольно улыбаюсь, разглядывая алый след. Маленькая экстравагантная стервочка.
Ополаскиваю лицо ледяной водой в тщетной попытке унять раздерганные нервы. По визору вовсю смакуют события прошедшей ночи: пять взрывов вокруг столицы и три в других городах. Более сорока трупов. Десятки раненых. Пожары, блокированные магистрали, бронемашины на улицах. Обращения активистов НОАШ к имперским властям. Листовки на стенах домов. Комментаторы взахлеб обсасывают подробности и выслушивают оценки и прогнозы экспертов. Репортеришки открывают охоту за жареным и раз за разом снимают беканье-меканье невыспавшихся домохозяек, которым повезло оказаться этой ночью поблизости от места происшествия.
— Расскажите, что вы делали сегодня ночью.
— Я спала.
— И что вас разбудило?
— Я проснулась от сильного шума за окном.
— И что вы сделали?
— Я посмотрела в окно…
— И что вы там увидели?
— Я увидела, как горит дом напротив.
— И сильно горело?
— Сильно.
— Вы, конечно же, испугались?
— Да, я сильно испугалась. Так сильно, что даже…
— И что вы подумали?
— Я подумала…
На фоне этого дурдома мои трудности кажутся просто мелкими недоразумениями. Я падаю на заботливо подставленное домом разлапистое надувное кресло, расслабленно вытягиваю ноги и тупо гляжу в потолок, пытаясь собраться с мыслями.
Итак, что мы имеем? Сгоревший вместе с партией готового к отправке товара склад. Уголовное преследование по целому ряду статей. Обязательства перед банком. Обязательства перед клиентом. Обязательства перед поставщиками. Сегодня утром я не смогу отгрузить товар. Следовательно, послезавтра на мой счет не попадут остатки средств от «TRI» в счет оплаты запчастей, а вместо этого начнет тикать счетчик неустойки, оговоренной в договоре. Следовательно, в течение недели поставщики не получат остаток суммы за отгруженную продукцию. А банк не увидит у себя сумму, перечисленную мной в счет погашения кредита. И начнется карусель. Все стороны будут соревноваться друг с другом, пытаясь выхватить у меня крошки описанного за долги имущества. Длинная череда судебных разбирательств, судебные приставы, следователи, долговая тюрьма. Я трясу головой, отгоняя невеселые видения. Корпус научил меня барахтаться до конца. «Мы еще повоюем», — говорю сам себе, не представляя, насколько пророческими и буквальными окажутся вскорости мои слова.
Я достаю свой НЗ — непочатую бутылку бренди. Наливаю полстакана пахучей жидкости и пью ее почти залпом. Обжигающий ком сразу проясняет мозги. Страховая компания! Господи, конечно! Я роюсь в папках с документами, разбрасывая ненужные бумажки, и, наконец, нахожу свой полис. Вот он, мой шанс! От избытка чувств я прикладываю глянцевый лист к губам. Глупо хихикаю. Спиртное на голодный желудок действует на меня почти мгновенно. Немного дрожат руки. «Страховая компания „Бремен“» — приказываю я коммуникатору. Пока идет соединение, сижу, в нетерпении барабаня пальцами по коленям.
— Офис страховой компании «Бремен», добрый день, — дежурно улыбается мне строгая девушка неопределенных лет.
Я выпрямляюсь в кресле, стараясь выглядеть солиднее, и, кашлянув, сообщаю:
— Ивен Трюдо. Хотел бы поговорить с агентом Штайнером.
— Одну минуту, пожалуйста…
Лоснящаяся физиономия моего страхового агента едва входит в объектив. Штайнер цветет искренней, самой радушной на свете улыбкой.
— Господин Трюдо, рад вас видеть! — радостно говорит он.
— Старина, если ты забыл, то последние несколько лет ты звал меня Ив, — отвечаю я.
— Конечно, конечно, Ив, дорогой! — еще шире улыбается Штайнер.
— Ты, наверное, уже в курсе, зачем я звоню? — осторожно интересуюсь я.
— Конечно, дорогой! Половина новостей — о тебе! Не волнуйся, наши эксперты уже были на месте происшествия и беседовали с представителями властей.
Почему-то это известие меня не радует. Я выпрямляю спину и сжимаю кулаки, подавляя нервную дрожь.
— Как оперативно! — делано восхищаюсь я.
— А то! Мы же серьезная фирма, — радуется в ответ Штайнер.
— Ну, если вы в курсе, — приступаю я к главному, — то когда мы можем встретиться и обсудить наши проблемы?
— Наши проблемы, Ив? У нас нет никаких проблем, дорогой. Видишь ли, наши эксперты выяснили любопытную деталь. Эту деталь ты скрыл при заключении страхового договора. А именно — размещение склада в зоне безопасности заправки по соседству. Про нарушение пожарных правил я уже и не говорю. Поэтому наш юридический отдел готовит сейчас исковое заявление в суд для признания договора недействительным.
— То есть, денег от вас мне не видать? — уточняю я.
— Ну, ты же понимаешь, мы солидная компания…
Я обрываю связь. Дьявол за моим плечом кривляется и корчит страшные рожи.
«Ну, и что дальше? Вознесение на небеса?», — спрашиваю я у него.
Следующая порция бренди катится внутрь. Я занюхиваю ее рукавом и иду в кухонный отсек найти какой — нибудь закуски. По дороге раздумываю — стоит ли допить бутылку сейчас или сначала дождаться звонка представителя «TRI»?
Ника сосредоточенно смотрит куда-то в одну точку за моей спиной. Я поворачиваю голову, пытаясь увидеть то, что видит она. Ничего. Пустая, матово-серая поверхность стены. Ника серьезна и на ее губах нет ни тени привычной мне улыбки. Если бы не ком в груди, я чувствовал бы себя так, словно веду деловые переговоры с незнакомым человеком.
— Значит, ты хочешь сказать, что ты полный банкрот и поэтому просишь меня удалиться? — интересуется Ника. — Я верно тебя поняла?
Господи, я никогда не слышал, чтобы она говорила таким голосом. Таким спокойным.
— То есть во мне отпала надобность, как только ты стал оборванцем? — продолжает она свой монолог.
— Ника, я…
— … И ты все решил, ты такой благородный, ты не хочешь меня стеснять, и ты принял единственно верное решение…