Все было на самом деле.
С принцессы вдруг спало овладевшее ею холодное оцепенение. Его место заняла обжигающая, бездонная ярость.
Лея закричала и рванулась вперед, чтобы вцепиться в лицо Таркина, выместить на нем все обуревавшие ее чувства. Но Вейдер держал крепко, высвободиться из его стальной хватки было невозможно.
— И вы смеете называть себя людьми? — прорычала Лея.
Таркин устало посмотрел на нее, а затем перевел взгляд на Вейдера:
— До казни отведите ее обратно в камеру. Если понадобится, вколите успокаивающее.
В этом необходимости уже не было. Ее ярость пылала так ярко и жарко, что успела прогореть раньше, чем нашла себе применение. А когда она угасла, Леей овладело тупое оцепенение. Ее дом... семья... всё... Происходящее казалось нереальным. Ее мать, отец, тетки, народ, сады, комната, библиотеки, картины, живописные пейзажи... лучше бы Империя убила ее. Лея все на свете бы отдала, только бы вернуть то, что было уничтожено. Она бы продала свою душу, если бы это могло хоть что-то исправить.
«Ты и сама понимаешь, что это невозможно», — прошептал в ее голове тихий голос. Ничто уже не могло вернуть ее дом. Как и с кем ни торгуйся, ничего не исправишь. Все кончено.
В камеру ее, судя по всему, оттащили силком. Лея не помнила. Едва она оказалась опять взаперти, ноги у нее подкосились. В себя она пришла на полу, щеку холодила металлическая решетка палубы. Принцесса Алдераана Лея
Органа уперлась в нее ладонями, но не нашла в себе сил подняться.
Принцесса Лея. Вправе ли она называться принцессой теперь, когда ее королевства больше не существует?
Всего за несколько часов она потеряла свой пост в Сенате и свой дом, а все ее надежды на будущее пошли прахом. Впервые в своей жизни Лея не знала, что делать. У сенатора больше не было планов. У принцессы — власти. Она осталась просто... Леей.
Девушка закрыла глаза, вспоминая лица родителей. Ее всю трясло, пока она боролась с подступающими к глазам слезами. Она изо всех сил пыталась унять терзавшую ее душевную боль. Она была обязана это сделать. Перед тем как «Тантив-4» отправился в свое последнее странствие, Лея дала отцу обещание: «Я тебя не подведу». Неужели она его нарушила?
Нет. Нет! Лея заставила себя приподняться и сесть. Признать свой провал означало сдаться. Но где-то там, в пустыне, сейчас бредет дроид, таящий в себе надежду на будущее. А еще у нее остаются союзники — они рассчитывают на нее, им необходимо узнать правду о «Звезде Смерти» и о том, в какой чудовищной опасности все они находятся. Да, мир уже никогда не станет для нее прежним, но нельзя опускать руки. Лея все еще оставалась одним из повстанцев Альянса.
Она тяжело вздохнула, и в голове ее вновь прозвучал голос отца: «Ты взвалила на себя столько обязанностей, благодаря своей работе ты стала настоящей звездой».
Возможно, она неправильно его поняла. Отец никогда не славился любовью к роскоши или красивым безделушкам. Он ни во что не ставил ни драгоценности, ни деньги, да и склонности к поэтическим комплиментам за ним не водилось. Превыше всего он ценил силу. А что еще приводит к рождению звезд, как не борьба гравитации и жара ядерного взрыва? Звезда меняет мир вокруг себя. Ее видно за многие миллионы километров.
Лея поднялась, выпрямившись во весь рост, и вновь принялась оглядывать камеру в поисках пути к спасению. Пусть думают, что отняли у нее все самое ценное, что было в ее жизни. Что сломали ее. Но у Леи было кое-что, до чего не могли дотянуться ни Император, ни Вейдер, ни Таркин.
В ее сердце жарко пылала неугасимая звезда.
И ее свет вскоре ослепит их всех.
НЕГОДЯЙ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
НИЧТО НЕ МОЖЕТ так скрасить очередной прекрасный денек в кантине, как чья-то отсеченная конечность, промчавшаяся в воздухе.
— Никаких бластеров! — взвизгнул бармен. — Никаких бластеров!
«Хвала звездам», — подумал Хан. Начни посетители стрелять, и из кантины никто живым бы уже не вышел.
Даже густой травяной дым, которым была пропитана кантина, казалось, на долю секунды развеялся. Смолкла веселая музыка. Выкрики на общегалактическом языке и многочисленных диалектах Галактики сменились тихим шепотом. В кантине Чалмуна воцарилась тишина — впервые за долгую историю существования этого притона, где собирались самые отпетые пираты Мос-Эйсли.
А затем все вновь вернулись к своим делам, и жизнь пошла прежним чередом. Группа «Фигрин Д’ан и мимоноты» опять принялась наигрывать веселый мотивчик. Все музыканты в ней, к слову, были представителями расы битов — гуманоидов с огромными черными глазами и пухлыми безволосыми головами.
Хан готов был поклясться, что отсеченная конечность — не говоря уже об обрубке — все еще шипела, когда старый дурень выключил свой сверкающий синим огнем лазерный меч. Хан изогнулся, чтобы посмотреть через плечо сидящей у него на коленях девушки — интересно же, что они там не поделили. Он увидел, как с пола поднялся какой-то юнец, считай подросток, и поспешил раствориться в одном из темных закутков кантины.
Сам Хан тоже расположился в темной кабинке в углу, ожидая, пока подвернется подходящая работенка. И да, если честно, возможность не попадаться лишний раз на глаза желающим содрать с него шкуру тоже повлияла на выбор столика. Хотя в данный конкретный момент его больше беспокоил не Джабба Хатт, а девица, которая вовсю строила ему глазки.
— Хан... — прозвенел высокий, чувственный голосок. Девица взъерошила пальцами его шевелюру и заставила посмотреть на себя. — Тебя та-ак долго не было...
Она была хороша, кто бы спорил: яркие глаза, шелковистые волосы и облегающий наряд, который наверняка отпечатался на ее загорелом теле красивым бледным узором. И, надо заметить, Хан никогда возражал против внимания со стороны... кхм... дамочек.
— Понимаешь, Сар... — Он осекся, заметив, как девушка сердито нахмурилась.
Точно. Сарла — это та девчонка из космопорта на Серенно. А Хеленн — падкая до капитанов барменша-тви’лека на Кала’ууне. А значит, на коленях у него сейчас сидит...
А хатт ее знает, кто она. Для него — просто девица из космопорта Мос-Эйсли.
Хан одарил ее своей обаятельной кривой улыбкой и провел костяшками пальцев по щеке.
— Ну, ты же знаешь... С моей работой приходится по всей Галактике мотаться. И порой бывает небезопасно появляться там, где здорово примелькался. Парням вроде меня, — он понизил голос до драматического шепота, — нельзя засиживаться на одном месте.
Девица вздохнула:
— Все только и говорят что о том грузе спайса, который тебе пришлось уничтожить. Один пилот грузовика тут рассказывал, что Джабба назначил за твою голову награду размером с эту планету.
— Да ладно, не так уж эта куча пыли и велика, — осклабился Хан.
Девица пропустила его слова мимо ушей и продолжала, теребя воротник рубашки Хана:
— Ты ведь не просто так вернулся, да? Вряд ли ты стал бы так рисковать без серьезной причины, а?
«Ага, ради тебя уж точно не стал бы», — подумал он, потянувшись к стакану. Отключившись от щебета девицы, Хан оглядел кантину в поисках того юнца и старикашки. Как и следовало ожидать, они обнаружились возле Чуи.
Ну конечно, вуки решил завязать светскую беседу — ишь, как мило болтают. Будто не мог найти кого другого, чтоб ему мех подпалили. Люди в эту кантину только тогда заглядывают, когда им требуется что- то или кого-то пере везти и притом у них нет особого желания сообщать имперцам, что, кого и куда. Работенка как раз для Хана.
Вот только ему что-то совсем не хотелось подпускать старого психа с этим его мечом к «Соколу». Вряд ли игра стоит свеч. Хану с напарником уже пришлось отказаться от парочки сомнительных предложений — то деньги были мизерные, то груз, прямо скажем, дурнопахнущий... причем в буквальном смысле. Пусть репутации Хана недавно и был нанесен серьезный удар, он еще, хвала звездам, не утратил профессиональной гордости. Тащить на другой конец Галактики груз навоза татуинских бант, чтобы им там удобрили какую-то бесплодную пустыню? Нет уж, пусть кто-нибудь другой этим занимается.
Чубакка встал и направился прямиком к столику Хана. У большинства посетителей хватало ума быстренько убраться с дороги косматого вуки, который мало того что был ростом под два с половиной метра, так еще и щеголял здоровенными клыками и когтями. Очень мало кто знал, что за воинственной внешностью Чуи скрывается мягкое и доброе сердце.
Буки взглянул на девицу на коленях напарника и адресовал Хану вопросительный взгляд. Хан пожал плечами. А что он мог поделать? Он же не виноват, что родился неотразимым.
С другой стороны... о, точно, это же прекрасный шанс все прояснить!
— Эй, знакомьтесь: это Чубакка, мой второй пилот. Чуи, это...
Хан помедлил, рассчитывая, что девушка слезет с его коленей и представится сама. Но вместо этого она откинула голову назад и посмотрела на него — ни дать ни взять змея перед броском.
— Э-э... Элли? — рискнул Хан.
Чуи застонал. Девица вскочила и выплеснула остатки выпивки в лицо Хана.
— Дженни, — сказала она, забрасывая длинные волосы за плечи и решительно устремляясь к выходу.
Ну точно — Дженни из Мос-Эспы!
Второй пилот потешался, глядя, как Хан вытирает лицо своей черной жилеткой.
— Смейся сколько хочешь, приятель, — огрызнулся Хан, заметив веселье напарника. — Тебе хорошо, ты-то уже женат. Вот бы мне найти подружку такую же умную, как твоя Малла, только из людей и чтобы с шелковистыми волосами, — тогда бы я, может, и остепенился.
Если бы вуки умели краснеть, Чубакка сделался бы с головы до пят цветов заката. Он вопросительно рыкнул.
— Да, — вздохнул Хан. — Я видел, как ты болтал с тем стариканом. Думаю, ты уже и сам успел заметить, что оттяпать кому-нибудь руку для него — раз плюнуть?
Чуи в ответ коротко прорычал.
— Да уж, дружище, меч не заметить было сложно. Разумеется, я знаю, что такое световые мечи. Интересно, в какой мусорной куче старик его от